В километре от раскопа Гейкель и его спутники нашли еще один точно такой же памятник, только более крупный. Он тоже был покрыт надписями, часть которых, к сожалению, стерлась. И опять — одна сторона памятника была с китайскими иероглифами, а три другие с уже известными «неизвестными» письменами — видимо, тюркскими.
Он и его товарищи еще не подозревали, что открыли надгробие принца Кюль-тегина и его брата Бильге-кагана. Найденные надписи они скопировали и увезли с собой, а в 1892 году издали в Гельсингфорсе. Вроде бы таинственные письмена начали обретать хозяина, хотя все точно знали, что древнетюркской письменности никогда не существовало — слишком диким был этот народ. Варвары же!
Сведений о загадочной «сибирской письменности», как осторожно называли ее, набралось уже более чем достаточно. Следы ее были замечены и в находках около Урала, Волги, Дона, Днепра, Дуная — по всей степи. Оставалось лишь найти человека, который прочитает то, что за сто лет собрано археологами.
И такой человек, к счастью, нашелся. Правда, сперва никто и не придал значения его тонюсенькому (всего несколько страничек!) докладу, который он представил Датскому королевскому научному обществу. Доклад был подписан именем, ничего не говорившим археологическому миру, — какой-то В. Томсен, профессор кафедры сравнительного языкознания Копенгагенского университета. Случилось это 15 декабря 1893 года — дата второго рождения тюрков!
Копии надписей с загадочными «сибирскими» письменами попали к профессору Томсену совершенно случайно. И в счастливую минуту. Сперва он установил направление письма, чтобы тем самым выяснить, как нужно читать надписи. Оказалось, читать следует не слева направо, подобно монгольскому, а справа налево, подобно вертикальным строкам китайской письменности.
Следующий шаг состоял в подсчете букв. Он тоже не утомил маститого профессора. Это позволило сделать заключение, что речь идет об уникальной, неизвестной ранее системе письменности, стоящей обособленно между алфавитным и слоговым письмом, принятым на Западе и на Востоке.
А дальше все было совсем доступно для человека, который знает три десятка языков.
Первое слово, которое прочел датский профессор Вильгельм Томсен, было «Тенгри». Божественное предзнаменование! Оно первым вышло из молчавшего камня.
Ученый не знал, что означало это непонятное ему слово, лишь позже из текста он догадался, что речь идет о «Небе», о «Боге Небесном».
Так оно всё и было на самом деле. Великий Тенгри-хан открыл в XIX веке древнетюркскую письменность, которой, как считалось, не существовало, но которая во II веке ушла с Алтая в Европу и там потерялась вместе с кипчаками.
Прочитанный Томсеном язык принадлежал народу, который китайцы называли «ту-кюэ». Чистейший тюркский язык, диалект, намного более древний, чем все известные до того тюркские диалекты.
После этого открытия датчанин Томсен стал выдающимся знатоком тюркских диалектов, вскоре он мог свободно читать, писать и говорить на языке Аттилы. Стараниями профессора из Копенгагена тюркский алфавит был вырван из цепких лап забвения. Стало ясно: открыта уникальная, почти неизвестная культура, носителями которой были «гунны», «варвары», «геты» и т. д. — словом, тюрки-кипчаки. Не замечать их культуру было уже невозможно.
Прошло три года после того триумфального декабрьского вечера в Датском королевском научном обществе, на котором профессор В. Томсен сделал свой потрясающий доклад. Вышла книга ученого, где за лаконичным названием «Дешифрованные орхонские надписи» скрывался ключ к прочтению древних тюркских текстов. В книге был опубликован не только полный алфавит, но и комментированный перевод всех известных тогда надписей. Это по сути был первый и единственный в мире учебник грамматики тюркского языка, о котором потомки кипчаков в России, похоже, и не слышали.
Сомнений уже не было (и более поздние исследования подтвердили): на территории Южной Сибири за пять веков до новой эры существовала величественная империя. Она прожила свою жизнь, оставив письменные и материальные следы. А к первым векам новой эры народ пропал. Куда? Как? Почему? Этого никто не знал.
Забегая вперед, заметим, чувство первооткрывателей испытали наряду с Мессершмидтом и его последователями великолепный русский археолог С. И. Руденко, его сибирские коллеги во главе с академиком А. П. Окладниковым. Они, но уже в XX веке, открыли свою Сибирь — ту исчезнувшую империю, существование которой предположили в XIX веке европейские археологи.
Итак, в XIX веке мир узнал, что в каменных посланиях передали предки своим потомкам. Камни заговорили. Заговорила молчавшая веками истинная история тюрков.
Тексты, открывшиеся В. Томсену, были различны по возрасту и по содержанию. Какие-то памятники относились к периоду, предшествовавшему Великому переселению народов. Их язык и выразительность фраз не оставляют равнодушным:
«Небоподобный, неборожденный… тюркский каган, я ныне сел на царство. Речь мою полностью выслушайте идущие за мной, мои младшие родичи и молодежь, союзные мои племена и народы.
Когда было сотворено вверху голубое небо, внизу темная земля, между ними обоими были сотворены сыны человеческие. Над сынами человеческими восседали мои предки Бумын-каган и Истеми-каган. Сев на царство, они устроили племенной союз, так появился тюркский народ. Четыре угла света были им врагами. Выступая с войсками, они покорили все народы, жившие по четырем углам, и принудили их всех к миру. Имеющих головы они заставили склонить головы, имеющих колени они заставили преклонить колени.
Мой младший брат, Кюль-тегин, скончался, я же заскорбел; зрячие очи мои словно ослепли, вещий разум мой словно потух. Время распределяет небо, сыны человеческие все рождены с тем, чтобы уйти».
Таковы строки надгробного послания. В простоте их мудрость.
Книга Томсена содержит немало полезного. Поначалу она интересовала только востоковедов. Потом — лингвистов, историков, политиков. И открылись новые факты.
А факты эти таковы. Мюнхенский востоковед-любитель Франц Бабингер, работая в семейном архиве князей и графов Фуггеров в Аугсбурге, наткнулся на некие старинные тексты, которые относились к событиям 1553–1555 годов. Эти тексты были срисованы со стены одного здания, служившего, видимо, конюшней, и никто никогда не придавал им значения, принимая их за экзотическую картинку из Стамбула либо за затейливый орнамент. Словом, ерунда, случайно оказавшаяся среди деловых бумаг.
Но Франц Бабингер не называл бы себя востоковедом, не читай он книгу профессора В. Томсена и не узнай в найденном тексте древнетюркское руническое письмо!
Счастливый обладатель находки отослал фотокопии прославленному господину Вильгельму Томсену в Копенгаген. Но и тот был поставлен в тупик. Рождалась новая тайна. Присланные руны (буквы) при их сходстве с древнетюркскими все-таки отличались. Лишь специальное исследование все расставило по местам: перед учеными предстал европейский диалект тюркского языка.
Но это вызвало новое недоумение. Откуда?
Найденный текст проливал свет на одно историческое событие, хорошо известное из древних венгерских хроник. Так что сомневаться в достоверности описанного факта не пришлось. Документ подлинный. Но ученый обратил внимание, что в основе письма лежат уже измененные по форме руны, которые больше походили на насечки или зарубки. Собственно, этим и отличались они от «сибирских» рун, внешним видом отдаленно напоминавших элементы китайской графики. Здесь же все было иначе, здесь был свой — европейский — стиль письма, близкий скорее к греческому или латинскому.
Открытый текст В. Томсен определил как древневенгерский язык, первым знатоком которого вскоре стал Франц Бабингер, он позже подготовил об этом языке большую научную работу. Правда, при ее подготовке выяснилось, что подобные тексты часто попадались в архивах разных европейских стран, но им никогда не придавали значения. Просто никто не задумывался над этими якобы случайными бумажками.
Почти все найденные документы были написаны правильно — справа налево. Лишь один текст, относящийся к 1501 году и найденный в Чиксентмиклоше, был написан неправильно и читался слева направо. Стало очевидно, что тюркский — кипчакский — язык выполнял роль языка межнационального общения в Центральной Европе.[25] Все делопроизводство — составление купчих, планов земли, счетов и т. п. велось на нем. Вот откуда удивительное сходство древнетюркских и древнегерманских рун.
И это опять не все. Бабингер нашел забытый труд венгерского историка Телегди, который в 1598 году написал книгу о языке кипчаков. Казалось бы, тайна европейского диалекта тюркского языка вот-вот окончательно раскроется: она уже вся лежала на поверхности и не представляла собой тайны. Требовалось лишь признать очевидное и написать о нем.
А вот этого как раз никто и не делал!
Франц Бабингер был все-таки дилетантом в науке. Его внимание не привлекло то обстоятельство, что в Венгрии в районе города Семиградье живет народ по имени «секели», который — пожалуй, единственный в Европе! — издревле без стеснения называет себя потомком тюрков, хотя ныне и не говорит на языке предков. У него сохранилась ясная историческая память, запечатленная не только в литературных произведениях, но и в письменных документах…
Судьба не подарила Бабингеру удачу, вернее, он сам не взял ее.
Когда бакалавр Ганс Дерншвам из Лейпцигского университета приехал к секелям, чтобы познакомиться с их древними документами, о которых вскользь упоминал Бабингер, то обнаружил, что они совершенно иные, чем древневенгерские тексты. Секельские руны показались незнакомыми молодому ученому. Он скопировал их и, недовольный, уехал.
Однако стоило взглянуть на них более опытным лингвистам, как они развели руками: документы оказались составленными на чистейшем древнетюркском языке. На языке Аттилы!