Фрич: У нас постоянно были споры не об оружии вообще, а о его применении. Как ты поведешь себя в определенной ситуации? Например, идешь по улице, навстречу тебе буйволы. Всегда должна быть исключена возможная угроза случайным людям. Если бы у нас был кто-то, кто придерживался такой точки зрения: «А мне насрать, всё равно я убегу!», то ему бы ничего не отломилось. Поэтому у нас никогда не было бездумной стрельбы, если не считать Георга(13), но там была другая ситуация. С самого начала всегда думаешь, как ты подойдешь к делу. Вот ты идешь, а тебе навстречу буйвол. Ну так что – ему не повезло? А ты в это время размышляешь: что может произойти и как обойти эту ситуацию?
Райндерс: Разговоры крутились не только о посторонних прохожих, но и о маленьких буйволах. Как можно избежать конфронтации с ними? Он вечером хочет идти домой. Настрой должен быть такой: те буйволы, которые заезжают в банк, знают, что если они заехали, то ничего не случится. А когда он думает: «в моего коллегу сейчас где-то стреляют», то он становится первобытным. Они чувствуют какую-то угрозу для себя лично, поэтому у них появляется сильная мотивация искать врагов.
Херманн: Но иногда следствие всё же неизбежно: или ты уложишь полицейского, или он…
Райндерс: Только в случае крайней необходимости. Но не тогда, когда тебя остановит полицейский пост, потому что у тебя не горят габаритные огни. Ты же в этом случае не думаешь, что буйволу не повезло. Мы говорим: «У нас документы в порядке – можем показать».
Херманн: Вам встречался Грюнхаген из Ведомства по охране Конституции?
Фрич: У нас он странным образом не появлялся, а так посещал в тюрьме всех арестованных. Он только у троих не был: у Фрица и у нас двоих.
Райндерс: Первый раз Грюнхаген появился после тройного нападения в 1970 году. Тогда они забрали с собой Ину Зипманн после обыска в ее квартире. А после допроса он болтал с Иной и дал ей понять, что он не буйвол. Мы склоняемся к тому, что он был психологом. Это было время, когда полиция начала работать совместно с психологами. Затем, позднее, он появился при Шмюккере.
Херманн: После того, как вы в 1975 году попались, они вам не делали вообще никаких намеков на сотрудничество с Ведомством по охране Конституции? Они вам что-то предлагали?
Райндерс: Полгода я вообще не видел ни одного буйвола. Затем пришли сразу пять или шесть друг за другом. Это было незадолго до ареста Андреаса Фогеля в феврале 1976 года.
Херманн: А как просматривается ситуация в отношении Мёлленброка(15)? Он всегда появлялся в связи с Грюнхагеном.
Райндерс: Я о Мёлленброке немного знаю.
Фрич: При мне сначала приходили буйволы и хотели меня разговорить. Через несколько дней они оставили эту затею. Потом, после того как арестовали Рольфа и других, они снова пришли. Но об аресте стало известно не через СМИ. Ну вот, они пришли – прямо светились от радости: Пржитарски(16), Мёлленброк и еще двое буйволов. «Ты знаешь этих? – Они положили передо мной фото арестованных. – Это твой последний шанс, один из них уже поет». Я на это только рассмеялся. Мёлленброк, мой специфический «друг», пришел ко мне через неделю и начал (при этом нужно упомянуть, что мой отец был тогда довольно стар): «Твой отец тяжело болен, он при смерти. Если ты хочешь его увидеть, ты должен начать говорить. Тебе нужно рассказать самую малость, ну хоть что-то сказать, иначе ты не увидишь его никогда». Я чуть не съездил ему по роже. Тут вообще было что-то не так – ничего человеческого. Это было уже подло. При этом мне пришло в голову, что Мёлленброк приходил уже несколько раз и предлагал мне: если я уж не хочу выступать в роли главного свидетеля, то он мог бы наладить контакт с организацией, которая не обязана осуществлять уголовное преследование…
Похищение Петера Лоренца
В четверг, 27 февраля 1975 года, служебную машину тогдашнего председателя земельного ландтага от ХДС Петера Лоренца останавливают в Берлине на улице Кверматенвег. Последующие пять с половиной дней Петер Лоренц проводит в «народной тюрьме» «Движения 2 июня». В обмен на Лоренца выпускают двух участников демонстрации и пятерых заключенных различных западноберлинских групп партизан, которые после освобождения вылетели в Народную Республику Йемен.
Спустя двадцать лет берлинская газета «Юнге Вельт» опубликовала серию статей, в которой два участника рассказали, как всё происходило. Похищение Лоренца было своего рода вехой в истории леворадикальных боевых дружин в ФРГ. Это было первое и единственное похищение политика, которое сделало возможным освобождение товарищей.
Вопрос: Через неделю после похищения журнал «Шпигель» написал: «Четверг последней недели должен был стать для Лоренца короче. Впервые за несколько недель он хотел вернуться домой пораньше. В 8:52 главный кандидат (ХДС) попрощался со своей женой Марианной («Лебеди прилетели, скоро наступит весна») в Целенхофе, добавил «до вечера» и поехал в своем служебном черном «Мерседесе», управляемом водителем Вернером Совой, между Грюневальдом и коттеджами. Этот день стал для него длинным. Лоренца увидели только через двадцать четыре часа на свежем фото полароида, без очков, с картонной табличкой «пленный». Те, кто его сфотографировал и послал фото по почте, похитили его в четверг (27.02.1975) в 8:55 в 1,5 км от его виллы после того, как его «Мерседес» был блокирован четырех тонным грузовиком и протаранен «Фиатом», а его водителя Сову ударили черенком от метлы». Это было так?
Райндерс/Фрич: Почти. За исключением черенка от метлы. Метла была лишь маскировкой. Это, собственно, была железная труба, обмотанная изолентой. А вот чего не знал «Шпигель», так это того, что у нас были проблемы. С одной стороны улица Кварматенвег, лес, с другой – в основном виллы. А тот, кто ударил водителя со стороны леса, подметал лес. Так как Лоренц выехал в этот день на час позднее, этот человек целый час подметал лес, что никому не бросилось в глаза.
– Как долго держали Лоренца в плену?
Райндерс/Фрич: 5 дней.
– Какие требования были?
Райндерс/Фрич: Одно требование – освободить демонстрантов, попавших в тюрьму за участие в демонстрации в поддержку Хольгера Майнса. Затем они должны были отпустить шестерых пленных: Габи Крёхер Тидеман, Рольфа Хайслера, Рольфа Поля, Ину Зипман, Верену Беккер и Хорста Малера.
– Акция была вами довольно хорошо спланирована. Когда вы начали к ней готовиться?
Райндерс/Фрич: Сначала мы хотели достать деньги, поскольку сидели, в общем-то, на мели. Ограбления банков, которые мы до этого осуществили, принесли нам деньги, но их хватило лишь на несколько месяцев. Дополнительно мы финансировали легальные вещи, такие как журналы и радиопередачи. И мы подумали, что решим проблему основательно, прихватив мешок денег в Берлине. И с этой целью решили накануне акции обучить всю группу. Мы получили информацию о нескольких денежных мешках в Берлине. Нашли одного такого. Для прикрытия дали жертве погоняло Сержант – исходя из ливерпульской программы битлов «Одинокое сердце сержанта Пеппера». Это был совладелец Европейского центра. Кроме того, у нас была информация, что он «весил» 6 миллионов, то есть мог бы эту сумму спустить. Он был замешан во многих строительных делах в Берлине.
Для планируемой акции нам нужен был большой подвал или две квартиры – одна над другой. Похищенный должен был иметь хорошие условия содержания. Мы не хотели иметь отношения к мафиозным историям, когда похищенный содержится в тесном ящике, а потом становится инвалидом.
Наконец, мы нашли магазинчик на Шенкенсдорфштрассе. Когда нашли это место, то впервые пришли к единому мнению несмотря на то, что напротив была штаб-квартира ХДС, а за углом – охрана. Затем предприняли дальнейшие действия для похищения «Пеппера». Мы хотели, чтобы буйволы вышли не на нас, а подумали на «нормальных» уголовников. Они не должны были заранее знать, что мы способны на такие акции. Поэтому нам нужно было доставать автомобили другим способом, нежели обычно(2). Тогда можно было ждать у любой почты. Водитель обычно выходит из машины, мотор не заглушает. И мы подыскали такую почту, где рядом были гаражи. Мы знали, что водителю надо было дойти пешком до почтового ящика метров тридцать. Вскоре подъехал один, вышел, мотор не выключил – и мы угнали машину, не оставив следов.
Для передачи денег машину надо было переделать в такси со складывающимся багажником. Было запланировано, что один из нас должен был ехать в такси, а заложник – лежать в багажнике, чтобы его поменять на идентичный чемодан с деньгами. Это для демонстрации того, что, если вдруг буйволы будут ехать сзади, то им должно было быть ясно: какой-то тип едет в такси – и мыслей о какой-то передаче денег не возникнет.
Кроме того, мы начали обустраивать подвал. Всё, что нам было нужно, мы своровали на стройплощадке. Акцию «Пеппер» мы хотели провести в период с начала до конца декабря 1974 года. Однако развитие голодовки арестантов из RAF и других помешало этому. Голодовка началась 13 сентября 1974 года и продолжилась до 5 февраля 1975-го. Требование голодающих было, чтобы их содержали в нормальных условиях, то есть такое же, что и у остальных заключенных. Сначала проблемы не было, так как мы думали, что голодовка продлится недели две, максимум три. Однако мы сильно недооценили сложившуюся ситуацию.
К тому времени на всех легальных площадках резко возросла активность в связи с этой голодовкой. Мы стали принимать участие во всех легальных и не совсем легальных акциях, так что времени на более крупные акции не оставалось. Со смертью Хольгера Майнса и расстрелом председателя Верховного суда фон Дренкмана наши возможности по похищению «Пеппера» резко уменьшились. Акция в отношении Дренкмана было прямым ответом «Движения 2 июня» на смерть Хольгера.
Вообще, акция «Пеппер» был запланирована на Рождество, чтобы воспользоваться праздничной сутолокой. Но из-за мощных преследований правоохранителей нам стало ясно, что для обеспечения операции по Лоренцу надо подготовить что-то еще, ибо совместить обе эти операции мы не сможем. Была известна точная дата выборов – 2 марта 1975 года. Таким образом, операция «Пеппер» у на