орили. Это же что-то особенное, когда победителя выборов своровали! ХДС с Лоренцем получило наибольшее количество голосов. Предсказывали увеличение голосов в его пользу вдвое, чем он в реальности действительно потом получил бы.
Мы спустились к нему вниз и сообщили: «Господин Лоренц, сердечные поздравления: вы, вероятно, следующий бургомистр Берлина!» Он засиял.
– Ему надо было увидеть результаты выборов?
Райндерс/Фрич: Конечно, надо было.
– А всё это время он был спокоен?
Райндерс/Фрич: Он был кооперативен. Даже не брюзжал по поводу еды. Мы совершенно не помним, кто в тот день готовил еду. Но это была жратва для свиньи. Даже хуже, чем в тюрьме.
– И затем вы всю ночь были как на иголках: что может произойти завтра?
Райндерс/Фрич: Да, напряжение возрастало, так как буйволы сообщили, что в 14:00 заключенные в тот же день улетели во Франкфурт: «Полиция обращается к похитителям Петера Лоренца. Состояние по факту на 2 марта 1975 года, 14:00: 1. Заключенные Беккер и Зипманн сегодня вылетели во Франкфурт-на-Майне. Поле и Хайслер также будут во Франкфурте… Названные вами временные рамки невозможно реализовать. 5. Необходимо, чтобы вы немедленно сообщили вам конечную цель полета, чтобы могли провести связанные с этим мероприятия».
Утром 3 марта наше следующее письмо с надписью «В Сенат». Пароль: «Герд». Оно было сброшено в почтовый ящик на Магдебургерштрасе, и об этом буйволы были проинформированы по телефону. «Сообщение № 5. 1. Мы не называем цель поездки. Пилот получит наши указания в воздухе. 2. Ультиматум будет продлен на один час, то есть до 10:00. Это означает, что в 10:00 должна транслироваться посадка в самолет пяти товарищей и Генриха Альбертца. Одновременно в понедельник в 4:00 должно быть передано ваше сообщение. 3. «Боинг 707» должен быть заправлен под завязку и взлететь с экипажем 4 человека. 4. Генрих Альбертц не является заложником. 5. Петер Лоренц и мы ждем беспрепятственного отлета пяти товарищей и Генриха Альбертца. «Движение 2 июня».
Федеральное правительство и участвующие в этом земельные правительства еще до получения этого сообщения решили выполнить наши условия. Правительства-участники теперь окончательно уступали давлению, поскольку, незадолго до окончания срока, это было единственным путем сохранить жизнь Петеру Лоренцу. Освобожденные затем получили требуемые 120 000 марок. Из франкфуртского аэропорта по телевидению было передано сообщение от Ины Зипман, в котором она сообщила, что они сейчас вылетают. Около 9:00 они все сели в заранее подготовленный самолет, который в 9:56 полетел в направлении Зальцбурга. На протяжении всего дня показывали картинки взлета «Боинга 707» и старта самолета.
– У вас не было никакой возможности перепроверить, что они действительно сели в самолет и тот взлетел, что перед вами не разыгрывали большой театр, показывая вам инсценировку, что взлетел какой-то самолет?
Райндерс/Фрич: У нас была гарантия Альбертца. Кроме того, у нас была такая страховка: Альбертц после приземления получает от заключенных кодовое слово. Он должен был получить от пленников сообщение, в котором это кодовое слово было спрятано. По возвращении Альбертц должен был зачитать этот текст по телевидению. Благодаря этому мы узнали точно, приземлились они или нет. Позднее, если бы была симуляция приземления, то в тексте не было бы кодового слова, и мы бы знали, что приземления не было. Кроме того, мы настояли: нигде никаких промежуточных остановок.
– Но в таком случае вы должны были быть уверены, что записка от вас с кодовым словом дошла до заключенных в тюрьме?
– Райндерс/Фрич: У нас было налажено хорошее двухсторонне сообщение.
– А буйволы после этого всё равно продолжали «копать»?
Райндерс/Фрич: Во всяком случае, они так и не узнали, кто получил кодовое слово.
– А как оно звучало?
(Оба хором): «Такой же день, как сегодняшний чудесный день». Мы им передали не только кодовое слово, но и маршрут. Дали им детальные указания по всем этапам маршрута. Сначала Рим. Незадолго перед Римом пилот получил указание от освобожденных: в Триполи, затем в Аддис-Абебу и, наконец, в Аден.
Благодаря тому, что всё это передавалось по радио, мы всегда были в курсе, где они находятся и что дело идет по нашему плану. А буйволы не должны были знать с самого начала, где закончится маршрут. Таким образом, мы хотели их немного запутать, чтобы не было привета в посольство Ливии и т. д. А по радио всё время говорили, что они не знают куда. Сначала они думали, что самолет приземлится в Ливии, затем он полетел дальше. Поэтому мы выбрали «Боинг 707». Предварительно мы рассчитали, как далеко они смогут улететь. Указания пилотам всегда давал Рольф Поле.
– На борту был действительно экипаж в четыре человека?
Райндерс/Фрич: Первоначально они хотели двойной состав экипажа, но освобожденные пленники это отвергли. Буйволы послали второй экипаж во втором самолете.
– То есть два самолета?
Райндерс/Фрич: Даже три. В третьем сидел госсекретарь Ведомства федерального канцлера тайный дипломат Вишневский («Бен Виш») с чемоданом с 6 миллионами марок для строительного проекта в Южном Йемене, чтобы выкупить обратно пленников.
– Но он ведь не знал, что происходит в Южном Йемене?
Райндерс/Фрич: Нет, но у него было с собой 6 миллионов – безразлично для какой страны. Они же так представляли это себе. В принципе, речь шла об Алжире. Ливии, Сомали, Южном Йемене, может, об Ираке. За несколько лет до этого ФРГ обещала йеменцам цементный завод, и они могли его получить, но отказались. ФРГ позднее не раз пыталась заполучить обратно пятерых освобожденных пленников. Но что Альбертца ужаснуло больше всего (это он рассказал на процессе) – так это тот факт, что федеральное правительство побуждало, чтобы самолет приземлился в Аддис-Абебе, а эфиопская армия взяла бы его штурмом и всех бы перестреляла, включая и его, Альбертца. Об этом поведал ему один высокий чиновник в Бонне. От этого он был в совершенном шоке.
Его всё время спрашивали: подвергали ли его давлению освобожденные пленные, однако единственная опасность исходила совсем с другой стороны. Кроме того, он так и так был зол на буйволов за то, что они перед отлетом замучили его допросами, хотя до этого его заверяли, что он может свободно общаться с освобожденными пленниками.
– А что было тогда в Южном Йемене?
– Райндерс/Фрич: Сначала самолет долго кружил над аэропортом, так как не получал разрешения на посадку. Правительство Южного Йемена само поставило себя в дурацкое положение, когда хотело получить от ФРГ официальную просьбу на разрешение посадки и прием освобожденных заключенных. Наконец, около 19:00 они получили разрешение и посадили самолет.
– Вы ведь до этого в Южном Йемене целый год прорабатывали этот вопрос?
Райндерс/Фрич: Ну, не год, а где-то месяц. Там был один человек, который сказал нам, что он берёт этот вопрос на себя, и всё там объяснил. Мы одни не смогли бы это провернуть, получить такой контакт. Без предварительного разрешения страны у нас не было бы ни единого шанса.
– А этот человек, который помог, был палестинцем?
Райндерс/Фрич: Да. Он смог достичь такого результата благодаря своему влиянию там. Мы были уверены. Просто у нас уже был опыт от общения с этими людьми. Мы сказали «хорошо», уверенность была на 99 %. 4 марта через несколько часов они смогли покинуть самолет. Там, в аэропорту, все вместе сидели за одним столом: представитель правительства Южного Йемена, освобожденные пленные и Альбертц. Все пили чай – такова там местная традиция. За чаем обсуждали, как получить разрешение на бессрочное нахождение в стране.
После этого, когда Альбертц хотел уже улетать, освобожденные вдруг в самый последний момент вспомнили, что надо еще дать кодовое слово. Они быстро написали обращение.
– Два других немецких самолета должны были там же приземлиться?
Райндерс/Фрич: Нет. Они должны были приземлиться в Северном Йемене. Немецкий посол в Саане в Северном Йемене поехал на джипе, но его на границе сначала не пустили в Южный Йемен.
Наконец, в 8:30 Альбертц один вылетел обратно с обращением. Он где-то сделал промежуточную посадку, чтобы поменять экипаж. Самолет в тот же день прибыл во Франкфурт. Сначала было передано обращение. Вечером Альбертц еще раз зачитал его в вечернем обозрении: «Утром 04.03.1975 мы, пять освобожденных пленников, Грев и пастор Альбертц покинули самолет. В холле аэропорта Адена мы собрались вместе с госсекретарем внешнеполитического ведомства южнойеменского правительства. Он еще раз подтвердил решение своего правительства принять нас в Народной Республике Южного Йемена, где мы можем находиться неограниченно и свободно. Правительство дало слово, что оно будет соблюдать это условие пребывания в ответ на наше слово, что этот текст создает предпосылку для освобождения Петера Лоренца. Мы благодарим господина Грева за содействие, благодарим пастора Альбертца за все его усилия. Мы приветствуем товарищей, которые вне тюрьмы, и тех, которые находятся в тюрьме. Мы направляем нашу энергию на то, чтобы “Такой же день, как сегодняшний чудесный день” скоро наступил и для вас. Мы победим. Ина Зипман, Рольф Хайслер, Габи Крёхер-Тидеманн, Верена Беккер, Рольф Поле».
– И это Альбертц зачитал?
Райндерс/Фрич: Да, это было передано во вторник вечером по телевидению.
– Лоренц должен был что-то знать об этом?
Райндерс/Фрич: Вылет и полёт он смотрел вместе с нами по телевидению. После отлета он принимал участие в завершении обмена. Вся ситуация стала более напряженной.
– У вас было шампанское?
Райндерс/Фрич: Нет, только вино. Но мы с Лоренцем только чокнулись. Он знал теперь, что пойдет домой. Мы совместно с ним думали, как это все лучше сделать. Он выразил мнение, что с помощью ящика очень неудобно. Мы ему сказали, что можно выйти и через дверь дома, но тогда нас кто-нибудь может увидеть. В конце концов мы заклеили ему очки, то есть заклеили глаза и потом еще очки. Было неудобно, но он мог идти.