– Неужели Ван Хельсинг сделает такое со своей родной дочерью? – спросил Прендик, но Кэтрин даже не была уверена, что те двое его услышали. Она сама еле разобрала слова – из шахты долетел лишь шепот.
– Я заказал по телеграфу два билета в Вену Восточным экспрессом. Прендик, мы с вами встретимся на Чаринг-Кросском вокзале без четверти девять утра в четверг. В Вену прибудем в субботу вечером. Ван Хельсинг встретит нас на вокзале, и в воскресенье мы нанесем визит нашей пациентке. К тому времени ее трансформация должна уже полностью завершиться. Он был вынужден изолировать ее – очевидно, со стороны миссис Харкер, которой мы отчасти обязаны провалом в Карфэксе, были какие-то попытки вмешаться, но сейчас пациентка в безопасности и… под наблюдением. Мы возьмем ее с собой в Будапешт – как доказательство нашей концепции, скажем так. Вначале встретимся с нашими единомышленниками, покажем, какими они могут стать, если примут нашу сторону. А затем трансформируем все наше загнивающее общество! Вы готовы править миром, джентльмены?
Рэймонд хихикнул. Во всяком случае, Кэтрин предположила, что это Рэймонд. Что бы она ни думала о Прендике, она все же не считала его настолько бессердечным, чтобы хихикать в такой момент.
– А что же мы будем делать с моим несчастным созданием?
Ага, а вот это уже точно Прендик.
– Оно в подвале, – сказал Сьюард. – И там и останется, как средство обеспечения вашей лояльности, или, во всяком случае, повиновения, пока дело не придет к своему завершению. Как вы думаете, что скажет мадам президент, если узнает, что вы создали зверочеловека прямо в Лондоне? И что его портрет попал в прессу, пусть и всего лишь в никому не известную «Перфлит газетт»?
– Ну что ж, думаю, мы обо всем договорились, – сказал Рэймонд. – Я буду действовать заодно с вами и снова вступлю в должность председателя английского филиала – только смотрите, чтобы мне не пришлось об этом пожалеть! Это рискованное предприятие, но оно стоит того, если нам удастся вырваться из-под ее проклятого каблука. А теперь, не знаю, как вы, Сьюард, а я хотел бы пообедать. Здесь есть одно местечко недалеко от Тоттенхем-Корт-роуд, где мы когда-то бывали с Джекиллом, в те времена, когда Общество проводило здесь собрания. Там подавали великолепный пирог с почками и, кроме того, отличный старомодный портер. Интересно, осталось ли оно на прежнем месте?
Кэтрин услышала смех – непонятно чей, затем вновь звук шагов по полу. А затем – деревянный стук в отдалении, словно входную дверь с силой захлопнули.
Они с Элис стояли молча и неподвижно. Время шло: пять минут, десять… Наконец Кэтрин сказала:
– Думаю, они уже не вернутся.
Элис выдохнула так, словно все это время стояла затаив дыхание.
– Много ты расслышала? – спросила Кэтрин. Способны ли человеческие уши услышать все, что слышала она?
– Почти все, – сказала Элис так тихо, словно до сих пор боялась говорить в полный голос. – Только ничего не поняла. О чем они говорили – стать бессмертными, неуязвимыми? Это какая-то дьявольщина, мисс.
– Пожалуй, можно и так сказать, – ответила Кэтрин. – Хотя в каком-то смысле и Моро стремился к тому же самому. Он хотел стать чем-то вроде бога… ну да ладно. Сейчас не время рассуждать о теологии. Я тоже не все поняла, но в одном совершенно уверена.
– В чем?
– Что-то… то есть кто-то заперт в угольном подвале.
Зверочеловек, вот кто. Это можно было понять из подслушанного разговора. Но кто именно? Какое-то новое создание Прендика? Возможно, но вероятнее – кто-то из спасшихся во время пожара на складе. Она смутно помнила низенькую сутулую фигуру, проскочившую мимо Холмса в дверь и скрывшуюся в ночи.
– Элис, ты не помнишь, кому из зверолюдей удалось сбежать в ту ночь в доках?
Элис покачала головой.
– Мне было так худо, когда мисс Беатриче меня отравила, что я почти ничего не заметила.
– А мне было не до того – я пыталась спасти Жюстину от мести Адама. Холмс упоминал о том, кто из них сбежал, но я забыла.
– Думаете, они о нем говорили? – Вид у Элис был немного испуганный. Ну конечно, ведь ее как раз похитил тогда один из зверолюдей по приказу Хайда.
– Ничего, вероятнее всего, это кто-то небольшой, не такой, как человек-медведь или человек-кабан. Знаешь что, возьми-ка меня за руку. Не хочу, чтобы мы потеряли друг друга.
Это была, конечно, просто отговорка. Как можно потеряться в прямом коридоре? Но Элис была, кажется, по-настоящему напугана. Она так сжала руку Кэтрин, словно рада была чувствовать чье-то присутствие рядом.
Вместе они двинулись дальше по коридору, туда, где еще не бывали. Как и в кухне, свет здесь пробивался сквозь окошки в форме полумесяцев, тоже заколоченные, хотя кое-где доски давно прогнили и отвалились. Тут было несколько дверей: первая вела в комнату, похожую на каморку дворецкого, вторая – в бывшую буфетную, со стойками для вина и настенными шкафчиками для ножей и вилок, теперь пустующими. Третья оказалась той самой. Кэтрин поняла это, как только открыла ее и услышала жалобный вой.
Там, на полу, лежал человек-орангутан. Да, теперь Кэтрин вспомнила. Это и был тот самый зверочеловек, что проскочил через черный ход в ночь пожара.
В угольном подвале не было окон. Пока они не открыли дверь, там было совершенно темно. Человек-орангутан неотрывно смотрел на них, моргая глазами от света, льющегося сквозь дверной проем. Это был тусклый свет, но, очевидно, он и от такого отвык в своей тюрьме. Это и впрямь была тюрьма. Человек-орангутан был голый и прикован за лодыжку железной цепью. Другой конец цепи тянулся к железному кольцу в стене, на котором, наверное, когда-то висело ведерко для угля.
– Мерзавцы, – сказала Кэтрин. – Подлые мерзавцы.
Человек-орангутан прикрыл рукой глаза. Одновременно он резко метнулся назад и опрокинул оловянную кастрюлю – наверное, когда-то в ней была вода, но теперь не осталось ни капли. Он был явно перепуган до смерти.
– Мы тебя вытащим отсюда, – сказала Кэтрин и выпустила руку Элис. Нужно было подойти ближе. – Понимаешь меня? Я не знаю, насколько хорошо он понимает человеческую речь, – пояснила она Элис. – Нужно открыть замок на этой цепи. Подожди здесь.
Но, как только она попыталась приблизиться, человек-орангутан снова завыл. Он оскалил зубы и встал в полный рост, словно готовясь к смертельной схватке.
– Кэтрин, мне кажется, это слишком опасно! – испуганно проговорила Элис, стоявшая в дверях.
– Бывают случаи, когда об опасности думать не приходится. Не знаю только, удастся ли мне подобраться к нему так близко. Он пуму учуял, вот в чем дело. Я не смогу открыть замок, если он меня не подпустит.
Его крики так и резали ее чуткие кошачьи уши, вонзаясь прямо в мозг, словно острые ножи.
– Что это?
Элис вдруг бросилась к Кэтрин и оттащила ее за руку в темный угол, который не просматривался от двери. Что это на нее… но тут и Кэтрин услышала, даже сквозь крики человека-орангутана, все еще звеневшие у нее в ушах: шаги на лестнице, а затем по коридору. И вдруг в дверях возник силуэт Эдварда Прендика.
На нем был все тот же потрепанный костюм, который она видела на нем в последний раз, на складе. В тусклом свете седые волосы светились над его головой, словно нимб. Святой Эдвард! Вот это парадокс.
– Услышал, что я иду, да? – сказал он человеку-орангутану. – Ну тихо, мальчик. Успокойся, я тебе ничего не сделаю. Я тебе яблоко принес, видишь? – Он вытащил яблоко из кармана пиджака, бросил его человеку-орангутану, тот поймал его на лету и стал жадно рвать зубами и глотать вместе с косточками. Из другого кармана, внутреннего, Прендик достал фляжку и вылил ее содержимое в миску человека-орангутана. – Вот тебе вода. Сьюард только по дороге вспомнил, что забыл налить тебе воды, вот и послал меня. Хорошо, что у меня нашлось с собой яблочко, а?
Человек-орангутан выпил всю воду до дна и облизал миску своим толстым языком. Это заняло всего одно мгновение. Затем он протянул веред ногу с цепью. Он глядел на Прендика умоляюще. Половинка яблока еще была у него в руке.
– Не могу, – сказал Прендик. – Я бы рад, но Сьюард с меня шкуру снимет. Я и так уже нажил себе неприятностей. Прости. Паршивое местечко, да? – Он окинул взглядом подвал. «Вот теперь-то, – подумала Кэтрин, – он нас и заметит». Она бросила взгляд на Элис – наверное, она совсем перепугана? Но судомойка стояла с закрытыми глазами, сжав перед собой руки, словно молилась. Губы у нее шевелились: она неслышно шептала слова молитвы. Ну что ж, пусть молится, если хочет, а она, Кэтрин, будет драться. Она присела для прыжка, готовясь броситься на Прендика. Если убьет – ну что ж, он это заслужил за все, что сделал с ней и с другими зверолюдьми. Как только он заметит их, заметит ее – она бросится на него и вырвет ему зубами глотку. Он не успеет поднять тревогу.
Но его взгляд скользнул сквозь них.
– Прости, – снова сказал он человеку-орангутану. – Я не хотел для тебя такой судьбы, дружище. Не думал, что так получится. Ладно, хоть дверь они открытой оставили – все же светлее. Я не стану закрывать, ладно? И с ним поговорю, чтобы поручил кому-нибудь заботиться о тебе, пока нас не будет. А когда вернемся, может быть, он позволит мне забрать тебя отсюда. Ты же этого хочешь, правда? – Он хотел погладить человека-орангутана по голове, но тот оскалил зубы и зарычал. – Ладно, ладно, – проговорил Прендик словно бы смущенно. – Ухожу.
Он снова оглядел подвал. Почему же он их не видит? Кэтрин недоумевала. Может, просто притворяется? Но нет, вид у него был такой искренне подавленный, что ей бы, наверное, стало его жаль, если бы он не был таким лживым трусом и манипулятором.
Мэри: – Ты слишком сурова, Кэт.
Кэтрин: – Поделом ему. Он бросил Арчибальда там, прикованного к стене! Я далеко не уверена, что Сьюард не забыл бы кого-нибудь туда послать. Он так и умереть мог в этом подвале.
Элис: – Если бы вы видели бедного Арчибальда там, Мэри… Это было душераздирающее зрелище, честное слово.