– А это правда, что ядовитая змея может вас укусить и вам это не повредит? – спросила Беатриче.
– Ну конечно, если сначала вырвать ей зубы, – сказала Зора. – Обычно я так и делаю. Некоторым змеям оставляю, если они у них не слишком острые, но тогда непременно сцеживаю весь яд перед представлением. Тогда публика может полюбоваться следами зубов у меня на руке – это всегда производит впечатление.
– Понятно, – сказала Беатриче, явно разочарованная. Кэтрин сначала удивилась, а потом поняла. Какая же она глупая. Ну конечно – для Беатриче это много значило бы, если бы нашелся кто-то, на кого не действует яд. Хоть одному человеку она могла бы пожать руку без защитных перчаток.
– Прошу прощения, – сказала Кэтрин. – Я была бы рада еще поболтать, но у нас с Беатриче много дел перед отъездом.
– Да, я слышала, вы едете с нами в веселый Париж, – сказала мадам Зора. – Уверена, у нас еще будет сколько угодно времени для разговоров!
– Рад был познакомиться с вами, мисс Раппаччини, – сказал Кларенс, поднимаясь и раскланиваясь.
– И я рада, – сказала Беатриче, улыбаясь и опуская глаза с таким видом, какой всегда бывает у девиц, когда они уже готовы в кого-то по уши втрескаться.
Беатриче: – Вот уж неправда!
Диана: – Да ладно тебе. Признайся, тебе нравится Кларенс.
Беатриче: – Кларенс мне просто друг. Друг, которого я не хочу отравить.
Диана: – Ну, а если бы ты не была ядовитой?
Беатриче: – Но я ядовита, и с этим ничего не поделаешь. Разговор окончен, как говорит Мэри.
Мэри: – Я так говорю? Серьезно?
– Что ж, значит, до завтра? – сказал Кларенс, отлично понимавший, что с ней происходит. Надо сказать, почти все мужчины это сразу понимают.
– Нет, – сказала Кэтрин, – завтра я приду без нее. Ты и так уже надышался ядом, хватит с тебя. Увидитесь в пятницу на Чаринг-Кросском вокзале. Идем, Беа!
Если бы Беатриче не была ядовитой, Кэтрин силой утащила бы ее из этого чертова пансиона. Не хватало им еще одной проблемы, в придачу ко всем остальным. А мужчины – это всегда проблемы, всегда! Или, по крайней мере, затруднения.
– Твой друг, мистер Джефферсон, – обворожительный человек, – сказала Беатриче, когда они уже шли к вокзалу Сент-Панкрас, где можно было сесть в омнибус. – Он рассказывал мне о Бостоне, о том, как учился там в юридической школе. Кэтрин, если у него есть диплом адвоката, почему же он изображает зулусского принца в цирке Лоренцо? Как-то нелогично.
– Во-первых, если ты ждешь от этого мира логичности, тебе придется разочароваться. Во-вторых, у циркачей не принято ни о чем друг друга расспрашивать. У нас у всех что-то есть в прошлом, Беа, иначе бы мы там не оказались. Он никогда не спрашивал меня, почему я стала Женщиной-кошкой, а я никогда не спрашивала его, почему он стал зулусским принцем. А в третьих – Кларенс мой самый старый друг в этом цирке. Это он первым помог мне сделать номер Астарты. Я никому не рассказывала об острове Моро, пока не встретила Жюстину, – только ему одному, и он сохранил эту тайну, как настоящий друг. Мне бы очень не хотелось, чтобы его отравили.
– Да, конечно, – отозвалась Беатриче с горечью в голосе. Может быть, она вспомнила своего возлюбленного, Джованни, которого нечаянно отравила своим ядом и который умер, выпив, как он думал, антидот? Да, наверное. Но сказала только: – Вот и омнибус подходит. Я не хотела тебя злить, Кэтрин.
– Ты и не разозлила. Нисколько, правда. – Кэтрин чертыхнулась про себя – ей совсем не хотелось обижать Беатриче. Ну вот, пожалуйста. Затруднения уже начались. – Я просто волнуюсь – обо всем сразу. Больше всего за Жюстину и Мэри – ну да, даже и за Диану. Как бы мне хотелось оказаться там, в Будапеште, или где они сейчас. Давай позаботимся о том, чтобы попасть туда не позже двадцатого, ладно? Я не хочу, чтобы они угодили в какую-нибудь ловушку, во всяком случае, одни, без нас. Миссис Пул предупредила мисс Мюррей телеграммой, но что может сделать гувернантка против Сьюарда и Ван Хельсинга – да еще неизвестно, какие силы у них в распоряжении?
– Я понимаю, – сказала Беатриче. Коротко, не снимая перчатки, она сжала Кэтрин руку повыше локтя – это было единственное прикосновение, какое она могла себе позволить. – Мы успеем вовремя и поможем им, обещаю.
Они поднялись на верхний этаж омнибуса и сели там: Беатриче всегда старалась занять место наверху, чтобы никого не отравить в закрытом салоне.
– Итак, – сказала Кэтрин, – предлагаю зайти домой, поесть чего-нибудь, а затем отправляться прямиком на Бейкер-стрит. Я обещала миссис Пул рассказать мистеру Холмсу о том, что мы задумали.
Беатриче кивнула. Кажется, она была все еще расстроена, но что же Кэтрин могла с этим поделать? Правда есть правда, даже если ее неприятно слышать. Она не хотела, чтобы с Кларенсом случилось то же, что с Джованни.
Когда они добрались через Мэрилебон-роуд до Парк-Террейс, 11, оказалось, что там их дожидается Ватсон. Не успели они войти, как в прихожей возникла миссис Пул и сказала:
– Доктор Ватсон. В гостиной. Хочет вас видеть сейчас же. Ужасно взволнован. Я принесу чай.
Сняв шляпки, а Кэтрин – и перчатки, они без промедления прошли в гостиную. Ватсон был там, курил трубку и расхаживал взад-вперед перед камином.
– Мисс Моро, мисс Раппаччини, может быть, вы видели Холмса или получали от него какие-нибудь известия? – Он глядел на них встревоженно. – Дома его нет с четверга – после обеда он сказал, что отправляется на встречу со своим братом Майкрофтом. Для него довольно обычно исчезать на какое-то время, когда он ведет расследование, но в тот день ничто не говорило о том, что он не вернется вечером, и он ничего с собой не взял. Вся его одежда, зубная щетка, бритвенный прибор – все осталось на Бейкер-стрит.
– Странно, – сказала Кэтрин, с размаху плюхаясь на диван. С опозданием она сообразила, что это было не очень-то красиво, но она устала. – Что у него за дела с братом? Ведь Майкрофт Холмс – какой-то правительственный чиновник?
– Не имею ни малейшего представления, зачем они встречались, – сказал Ватсон. – Холмс не хотел – а может, и не мог – ничего мне рассказывать. Да, Майкрофт работает в правительстве, хотя я и не знаю, в какой сфере. Он всегда очень скрытен, когда дело касается того, где именно он работает и на кого. У меня сложилось впечатление, что и в этот раз это было одно из таких секретных правительственных дел. Холмс редко от меня что-то скрывает, но ведь Майкрофт вращается в самых высоких кругах. Сегодня утром я был в клубе, и там мне сказали, что не видели его с прошлой недели. Если швейцары не лгут, конечно, что тоже вполне возможно. Это ведь клуб «Диоген» – самый тайный клуб в Лондоне. Я думал, что Холмс должен хотя бы увидеть телеграмму миссис Нортон, где говорится о том, что мисс Джекилл благополучно прибыла в Вену. Полагаю, до вас тоже дошла эта новость?
– Да, но ей грозит опасность, – сказала Кэтрин. – Не в Вене, правда, но я выяснила, что на собрании Общества Алхимиков в Будапеште Сьюард с Ван Хельсингом намерены не только представлять свои исследования. Они собираются захватить власть – силой, если потребуется. Вы знаете, кто такой доктор Рэймонд? Мне откуда-то знакомо это имя…
Беатриче уселась в одно из кресел – элегантно, как всегда. Кэтрин знала наверняка, что она тоже устала, но разве Беатриче выдаст это чем-нибудь? Никогда.
Диана: – А как же ты узнала, что она устала, если она ничем этого не выдала?
Кэтрин: – Ну, я предположила, что она должна устать после такого долгого пути пешком.
Диана: – Одно дело предположить, а другое – знать наверняка.
Кэтрин: – Может, тебе лучше пойти и заняться чем-нибудь опасным, например поджечь себя? Весело будет.
Диана: – Ничего не выйдет, если у тебя нет никакой горючей жидкости, чтобы облиться.
Мэри: – Даже спрашивать не буду, откуда тебе это известно.
– Доктор Рэймонд… – проговорил Ватсон и вынул изо рта трубку. – Нет, к сожалению, не знаю. Он доктор медицины или в какой-то другой области?
– Ты, наверное, вспомнила миссис Рэймонд, – сказала Беатриче. – Помнишь, та, из Общества святой Марии Магдалины, где держали Диану. Может быть, она тоже в этом как-то замешана?
– Нет, вот теперь я вспомнила! – сказала Кэтрин. – Доктор Рэймонд – один из членов попечительского совета Перфлитской лечебницы. Это он вызвал к себе Сьюарда в тот день, когда я ходила в лечебницу и провалила все дело. Очевидно, он же был и главой английского филиала Общества алхимиков, пока его не расформировали – указом президента, кто бы ни был у них президентом. Вероятнее всего, Рэймонд – доктор медицины, как доктор Джекилл, но кто знает. Важно, что он заодно со Сьюардом и Ван Хельсингом – и с Прендиком. Если он доктор, как и вы, не можете ли вы что-то разузнать о нем?
– Я могу заглянуть во Врачебный указатель и поспрашивать кое-кого, – сказал Ватсон. – Но вы упомянули мистера Прендика. Выходит, он не погиб в том пожаре на складе? Мы подозревали, что он мог бежать с черного хода.
– Не знаю, как он это сделал, но он жив… к несчастью. – Кэтрин вздохнула и откинулась назад, положив голову на спинку дивана. При мысли о Прендике она еще сильнее почувствовала, как же она устала. Ужасно не хотелось думать о том, что придется столкнуться с ним снова, но если она отправляется в Будапешт, на помощь Мэри и Жюстине, то этого нового столкновения, вероятнее всего, не избежать.
– Не могли бы вы раскрыть мне источник этой информации? – спросил Ватсон. – Похоже на то, что вы провели самостоятельное расследование – это похвально, хотя я надеюсь, что вы не подвергаете себя излишней опасности.
– Излишней, конечно, нет, – сказала Беатриче с успокаивающей улыбкой. Ватсона это, кажется, не слишком убедило.
– Чай в столовой, – сказала миссис Пул. Никто не заметил, как она вошла. – Вы уже давно ели в последний раз, доктор Ватсон, надеюсь, вы тоже выпьете с нами чаю. На Бейкер-стрит сейчас, должно быть, тоскливо без мистера Холмса. Это будет «большой чай» с мясн