– А для тебя у него, наверное, нашлась хотя бы лодка с омарами?
– Когда я была маленькой, для девочек не поощрялось так много мяса омаров. Кроме того, я немного наблюдала за своим отцом. Это был довольно жестокий и неприглядный бизнес. Я никогда не видела его до школы, а потом он приходил домой, когда я уже готовила ужин.
– Господи. Что, в таком возрасте он не мог даже разогреть суп? – удивился Дин.
Она улыбнулась:
– Он так усердно и тяжело работал. Спина стала для него кошмаром из-за бесконечного вытаскивания ловушек. У него было несколько операций на спине. Отчасти из-за этого он и ушел на пенсию. Он всегда ревностно следил за тем, чтобы я была свободна в жизни. То есть могла делать все, что захочу. Жизнь есть нечто большее, чем восемьсот ловушек, говорил он мне.
– Восемьсот ловушек? – не поверил Дин.
– Вот сколько ловушек может быть у одного человека.
– Это очень много омаров.
– Так и есть. Я всегда считала, что есть более легкие способы зарабатывать себе на жизнь, – уверенно заявила Эвви и положила руки на стол. – Для меня это означало выход замуж за врача.
– А ты хотела сделать в жизни еще что-то? – поинтересовался Дин.
Она вздохнула:
– По-моему все, что я когда-либо задумывала, рано или поздно сбывалось. Не сразу, конечно. Когда тебе двадцать два – двадцать три, времени у тебя бесконечность. Это как бассейн, где ты не можешь коснуться дна. Я знала, что в жизни будет что-то еще, а потом еще и еще. Я как будто ждала какого-то знака свыше, чтобы решительно взяться за что-то, хотя уже давно была в это что-то вовлечена. Ну, ты понял?
– Вполне.
Она вытащила торчащую нитку из рукава халата:
– А ты никогда не хотел заниматься чем-то еще, кроме бейсбола?
Он издал звук, похожий на презрительное «пффф».
– Нет. Никогда.
– Твои родители не возражали?
Дин задумался:
– Я не думаю, что кто-то хочет, чтобы у его ребенка был всего один жизненный план. Еще бы, чего хорошего, если ребенок ничего, кроме бейсбола, видеть не хочет. Но в конце концов родители сдались и пошли на это, отправив меня в Лагерь всех звезд[68]. Именно там я решил, что хочу поехать в Корнелл…[69] а остальное ты знаешь.
Неожиданно Эвви вспомнила тот бросок сосновой шишки в забор, который она увидела, подглядывая за ним в темноте, и подумала, что он, наверное, проделывает это везде и всегда. С апельсинами в переулках супермаркетов и со снежками за сувенирными лавками. А еще с красивыми морскими камушками в приливных бассейнах[70], запуская их в выбеленные солнцем стенки лодочных домиков. Наверное, все, что попадалось под руку, он швырял снова и снова, пока оно уже не развалилось. Эвви подумала, неужели он хочет вернуться на позицию питчера. Такие вопросы прямо вертелись у нее на языке, но она обещала этим не интересоваться. А действительно, был ли он сумасшедшим? Насколько он был испорчен таинственным йипсом? Что же с ним случилось?
– Я просто хочу сказать, – проговорила она, – что мой папа с тобой будет много говорить об омарах.
– Я к этому готов. А мой отец может спросить о политике вашего домовладельца.
– Не могу дождаться этого, – шутливо ответила Эвви.
Дверь дома Келл открылась, и в дверях стояла пятилетняя дочь Энди Лилли.
– Привет и добро пожаловать на День благодарения! – сказала она. Лилли оказалась более предприимчивой из девочек в плане костюмов и сейчас принимала гостей в коричнево-белых клетчатых брюках и белой футболке с длинными рукавами, украшенной лягушкой из блесток.
– Привет, Светлячок, – сказала Эвви.
– Да ты жучок, Лилли, – добавил Дин, взъерошив ей волосы правой рукой.
– Ну, Дин, я не жук! – закричала Лилли, но потом с довольной улыбкой бросилась бежать в дом.
– О боже, она сходит по тебе с ума, – заметила Эвви.
Теплая волна аромата свежеприготовленной индюшки увлекла их в гостиную, где Фрэнк Эштон ловко расправлялся с тарелкой арахиса. Голоса шумной компании раздавались из кухни. Лилли исчезла в направлении подвала, где ее сестра, несомненно, ждала ее в надувном форте, который бабушка оставила для них. Эвви громко поздоровалась со всеми сразу.
– Не вставай, папа, – сказала она, наклоняясь к отцу, чтобы обнять его и прижаться щекой к его щеке. – Как поживаешь?
Он похлопал ее по руке:
– О, у меня все хорошо, милая.
Эвви любила звучание голоса своего отца. Она кратко сжала его руку, прежде чем отпустить ее.
– Папа, это мой друг Дин, – представила Эвви.
Дин пожал руку ее отцу:
– Приятно познакомиться.
– И мне тоже. Я обещал Эвелет, что ничего не буду говорить о бейсболе.
Эвви от стыда была готова провалиться сквозь землю.
– Хорошо, – кивнул Дин. – Извините, я пойду поцелую маму.
Он взял у Эвви тыквенный пирог и направился на кухню:
– Ребята, я иду туда, чтобы разделить пирог. Все, что не прикрыто… я оставляю за собой право есть руками.
В ответ из-за двери раздался смех Келл.
Когда Дин исчез за дверью, Эвви наклонилась к креслу отца:
– Папа, а что я просила тебя не делать?
Фрэнк вскинул руки вверх:
– Но я же его ни о чем не спрашивал. Да и ты не говорила мне, что я не могу разговаривать с этим человеком.
Тут на верхней ступеньке лестницы в подвал появился Энди:
– Эвви тебя достает, Фрэнк?
– Точнее не скажешь, Эндрю, – ответил Фрэнк, отправляя в рот еще четыре орешка.
Эвви встала и подошла к Энди. Тот обнял ее так крепко, что она поморщилась.
– Я рад тебя видеть, – шепнул он ей на ухо.
– Я тоже.
– Твой отец ведь был знаком с отцом Дина? – спросил Энди.
– Да, вроде того. Дин на кухне с родителями.
Энди выпустил ее из своих объятий и крикнул в сторону кухни:
– Дин, ты беспокоишь мою маму? Мам, Дин тебя беспокоит?
Эвви едва успела снять пальто, как Дин уже вернулся в гостиную.
– Эвви, это мои родители, – представил он Энджи и Стюарта Тенни.
Мама Дина оказалась стройной и розовощекой, с вьющимися седыми волосами и большими круглыми очками. Его отец был высоким – хотя и не таким высоким, как сам Дин, – и широким в плечах.
Эвви пожала им руки, физически ощутив желание по-дружески обнять его мать.
– Мы много о вас слышали, – произнесла Энджи.
Ее муж стоял, уперев руки в бока:
– Надеюсь, Дин не устраивает дикие вечеринки и вам не приходится вызывать полицию.
– Вовсе нет, – успокоила их Эвви. – Уверяю вас, он отличный арендатор.
Келл вышла с кухни, грызя кусочек яблока, Энди последовал за ней.
– На кухне все идет полным ходом, – сообщила она, – так почему бы вам всем пока не присесть?
– Итак, – заговорил отец Дина, когда все устроились. – Сегодня утром мы получили известие от Тома. Он в Боулдере с семьей Нэнси. Брайан у сестры Дэвида. Там же и Дэвид, а Марк и Элисон сейчас в круизе.
– Все они – мои братья, – тихо пояснил Дин для Эвви. – Мой отец всегда делится всеми их новостями. Кстати, он упоминал, что они все женаты?
– А Марк в круизе, – повторил Стюарт, отвлеченный бормотанием Дина. – На День благодарения. Ну кто ест тыквенный пирог в купальнике на лодке посреди океана? С маленьким зонтиком, торчащим из стакана? Самая глупая вещь, которую я когда-либо мог себе представить.
Энджи рассмеялась и толкнула его локтем:
– Будь снисходительным. Они так любят воду!
– А мне нравятся русские горки[71] из «Шести флагов»[72], но я же не поехал отмечать День благодарения туда.
– Послушайте, Стюарт, – начал отец Эвви, – вы говорили, что выросли в Джерси. Вы когда-нибудь бывали на Кони-Айленде?[73]
– Конечно. Навещал там тетю моей матери и катался на Циклоне[74]. А вы были в Долливуде[75]?
Фрэнк отрицательно покачал головой.
– У них там есть один аттракцион под названием «Тандерхед»[76], – продолжил Стюарт. – Катался на нем несколько лет назад. Страх такой, что чуть не написал завещание.
– Надеюсь, ты оставил мне что-нибудь хорошее, – пошутил Дин.
– Мы оставляем тебе кота.
– Не надо мне оставлять его.
– А, ну да. Мы оставим тебе не только кота, – продолжил Стюарт, – но и записку, в которой говорится, что ты должен наряжать его на каждый Хэллоуин и прогуливаться с ним по Пятой авеню. Иначе ты потеряешь свое наследство.
– У нас в городе одна дама выгуливает свою кошку, – вступил в разговор Фрэнк. – Туристы думают, что это местный обычай. В Интернете даже можно найти, что люди в штате Мэн выгуливают своих кошек на поводках[77]. И все это только потому, что один идиот увидел, как Лоис тащит свою Пуки по главной улице, как пуделя.
– Памкин, а не Пуки[78], – поправила Эвви.
– Без разницы.
– Ладно, ладно. Расскажи нам о своей работе, Эвви, – попросила Энджи.
Эвви рассмеялась:
– Я занимаюсь расшифровкой… ну, записью на бумагу аудиофайлов. Работаю с журналистами и людьми, проводящими различные исследования. Я слушаю их интервью, печатаю их и иногда делаю небольшую подборку источников, чтобы заказчики могли найти то, что ищут. Во всяком случае, мне это интересно.
– Дин знаком со многими журналистами, – подмигнул Стюарт. – Он любит интервью.
Эвви повернулась к Дину:
– О, неужели?!
– Мой отец пытается подшутить надо мной.
– Теперь уже я хочу поподробнее, – сказала Эвви.
– Расскажи ей о Джонни Бу-Хусе! – усмехнулся Стюарт.