Дин вздрогнул и повернулся к ней лицом. Он тяжело дышал.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он и уже более резко добавил: – Ты следила за мной?
– Я слышала, как ты уехал, – оправдывалась она, – а об остальном уже просто догадалась.
Эвви подошла к пролому в заборе и вышла на поле, на подстриженную к зиме траву, куда ступала только дважды. Один раз – когда школьный оркестр выступал перед игрой. Второй – когда отряд девочек-скаутов стал частью церемонии. Во время исполнения национального гимна она стояла рядом с музыкантами.
– Ты догадалась, что я в закрытом на зиму бейсбольном парке Малой лиги в два тридцать утра? – не поверил Дин.
– Я подумала, что ты хочешь сам посмотреть, где они устраивали забеги коробок из-под хлопьев, – указала Эвви на «дом».
– Бри упала где-то там, – улыбнулся Дин сдержанной улыбкой. Эвви огляделась вокруг, как будто в темноте можно было что-то разглядеть.
– Я не знала, что в декабре они даже не запирают это место.
– Так и есть. Но даже если и было бы заперто, то, поспрашивав и пообещав ничего не ломать, вполне можно найти парня с ключом.
Эвви медленно кивнула:
– Я думала, ты покончил со всем этим. Я думала, ты сбежал от бейсбола.
Он покачал головой:
– Я не хочу об этом говорить. А когда захочу, то сам первый тебе скажу.
– Ты сказал, что мы теперь друзья. Ты сказал, что хочешь отказаться от нашей сделки. Ты спрашивал меня о Тиме, о деньгах, о моем отце. Я спрашиваю, почему ты встал посреди ночи и бросаешь бейсбольные мячи в забор.
– Господи, – выдохнул он. – Друзья? Это то, о чем ты сейчас думаешь? Понимаешь, это личное, Эвви. Я уже полтора года ничего не могу сделать без того, чтобы люди не дышали мне в затылок. Я, что, выгляжу так, будто хочу поговорить об этом прямо сейчас?
– Я что, выглядела так, будто хотела поговорить о своем отце?
– Я проделал весь этот путь сюда, чтобы люди не преследовали меня. Если бы я хотел говорить о подачах, то мог бы остаться в Манхэттене. Я приехал сюда для того, чтобы больше не объясняться, так что не проси меня, ладно? Я в порядке. И действительно не хочу говорить об этом.
Едва ли Эвви могла ожидать, что он будет рад ее видеть. Но полное осознание того, что она тайно в ночи последовала за ним, пришло лишь чуть погодя. Тогда Эвви и ощутила всю неловкость ситуации. У нее даже возникло странное чувство, будто ее клонировали и ее клон отошел, чтобы посмотреть со стороны. Наверное, он увидит мужчину, пытающегося насладиться одиночеством посреди ночи, и какую-то сумасшедшую леди, которая появилась без приглашения и почти в пижаме. Красочно представив все тонкости данной ситуации, Эвви поняла, что она бы на месте Дина не нашлась бы что сказать, кроме как «хорошо, пока». Поэтому она застыла на месте, не в силах даже представить себе возможность грациозного отступления. Но потом заметила, что на Дине была только рубашка с длинными рукавами.
– Эй, а тебе не надо надеть пальто или что-нибудь еще? Разве это не вредит твоей руке?
– Вредит, – признал он, расхаживая взад и вперед перед местом питчера. А потом повторил: – Определенно вредит.
Она подошла и положила руку ему на локоть:
– Чем я могу помочь?
Он посмотрел на ее руку, потом встретился с ней взглядом:
– Ты уже помогла.
– Я хочу помочь еще больше.
Он усмехнулся и еще раз потер плечо:
– Да. Я это знаю. Честно говоря, я уже давно не чувствую мяч. – Он снял перчатку, сунул ее под мышку, пару раз согнул и разогнул пальцы: – Помнишь, я рассказывал тебе, каково это – бросать мяч на морозе?
Она вынула руки из карманов и положила их на его руки:
– Ух ты, да у тебя руки совсем замерзли!
Он опустил глаза и пошевелил большими пальцами, слегка надавив на ее руки, а потом кивнул:
– Окей. Пойдем домой.
Они собрали фонарики и бейсбольные мячи. Эвви отправилась на своей машине, а он сел в свой грузовик и последовал за ней прямо к дому, где они пожелали друг другу спокойной ночи.
Вернувшись в постель, она продолжала думать о призрачном кэтчере, и ей казалось, что она все еще слышит, как мяч стучит о забор. Эвви знала, что подачами Дин занимался с самого детства. В этом было что-то особенное, загадочное. У него было такое же тело, как и у других. Такие же связки, мышцы и суставы. У него был такой же мозг, как и у всех. Он не забыл ничего из того, что когда-то знал. Что-то сломалось, и то, что сломалось, можно было починить. Это казалось обычной логикой.
Глава 15
Через несколько дней после того, как Эвви разыскала Дина в Дейси-парке, она нашла в Рокленде психотерапевта по имени Джейн Талко, чей сайт-визитка [92]утверждал, что она лечит беспокойство. Лицо врача с первого взгляда вызвало у Эвелет доверие. Чтобы разобраться в случае с головой, рассудила она, сначала нужно разобраться с телом.
Когда Эвви добралась до приемной доктора, она постучала и открыла дверь. Врач стояла с блокнотом в руке у своего стола спиной к двери. Когда она повернулась, Эвви увидела небрежно одетую женщину с очками, сдвинутыми на макушку.
– Привет, – первой начала доктор.
– Привет, я – Эвелет Дрейк, у меня назначено на два тридцать.
– Конечно, входи. Извини, у меня тут немного беспорядок, – продолжила психотерапевт, протягивая руку, чтобы пожать руку Эвви. – Я – Джейн Талко. Присаживайся.
Эвви опустилась на диван, почти утонув в нем. Он оказался немного глубже, чем она ожидала. Неловко улыбаясь, Эвви рассматривала безмятежную картину на стене и зловещего вида коробку конфет на столике рядом с тем местом, где она сидела.
– Так что привело тебя ко мне?
Звук в комнате казался приглушенным, как будто они были в детском шалаше из одеял.
Она не знала, как нужно начинать разговор, и поэтому начала напрямую:
– Ну, мне нужна помощь. Я знаю, что на приеме у врача люди часто говорят, что они хотят только проконсультироваться для друга. Но я действительно для друга.
Доктор склонила голову набок:
– Хорошо, спрашивай о своем друге. Расскажи о нем немного.
– Ну, у меня есть друг, который раньше был профессиональным спортсменом. Вы когда-нибудь слышали об… йипс, спортивный мандраж, что-ли?
– Синдром Стива Сакса, верно?
– Точно. У моего друга этот самый йипс, и он был вынужден уйти из спорта. Он говорит, что с ним все в порядке, но я так не думаю и пытаюсь быть хорошим другом. Я знаю, что есть много исследований, и мне нужен совет эксперта на тот случай, если это что-то вроде обычного беспокойства. Чем бы я могла помочь ему?
– О, интересно. Могу я получить от тебя кое-какие сведения, чтобы знать, откуда ты, а потом мы поговорим об этом подробнее, – уточнила доктор Талко.
Эвви была не в восторге от этой части разговора, но решила, что тот факт, что ее не выгнали из кабинета, предполагал, что это может стоить того, чтобы остаться. Поэтому она кивнула.
– Ты замужем?
– Нет.
– У тебя есть отношения?
– Нет.
– Дети есть?
– Нет.
«Господи, как же это похоже на разговор с ее бабушкой, когда она была еще жива, только с меньшим количеством керамических уток на полках!»
– Ты когда-либо была в браке?
Эвви поерзала на диване:
– Я была замужем чуть больше года назад. Мой муж скончался.
– О, мне так жаль, – выразила сожаление доктор Талко, делая пометки в своем листе. – Как у тебя дела?
– Обычно, не лучше и не хуже.
– Как долго ты прожила с мужем?
– Я знала его с пятнадцати лет.
Доктор Талко медленно кивнула:
– Да, долгая история.
– Так и есть, – согласилась Эвви и откашлялась.
– Значит, за последний год или около того ты была физически здорова? А как у тебя со сном? Ты хорошо спишь?
Она подумала о своей бутылке Зизикила[93] и о снах, в которых Тим ходил по дому и о чем-то кричал. Эти сны появлялись каждые две недели, а иногда и чаще. Иногда в ее снах Тимоти был в своем белом халате. Иногда появлялся Дин. Она подумала о том, как лежала в темноте на полу своей спальни, и о том, как ей хотелось бы сейчас полежать одной на ковре в квартире.
– Да, – наконец произнесла она, – я сплю хорошо.
– А как твое состояние в целом? Чувствуешь ли обычную бодрость?
– Да, все как обычно, – ответила Эвви, немного выпрямляясь в кресле.
– Ты уже обращалась к врачу по поводу своего здоровья?
– Нет. Мне помогали друзья и домашние. Это все, что мне действительно было нужно. – Она начала перекатывать пальцами край свитера. – Я действительно не хочу тратить все свое время на размышления о муже, о браке и обо всем остальном. Все это слишком сложно, так что я пытаюсь выкинуть это из головы. Вот почему я хотела бы помочь моему другу чувствовать себя лучше.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что твой брак был сложным? Ты можешь немного пояснить?
Эвви прищурилась, разглядывая диплом доктора, висевший на стене.
– Нет, не совсем так, – задумалась она. – Это был обычный брак и обычные трудности.
– Понятно, обычные брачные дела, – повторила доктор. – Как давно ты его знаешь? Ну, друга с синдромом Сакса?
– На самом деле он мой арендатор. Он снимает часть моего дома, переехал туда пару месяцев назад.
– Понятно. – Доктор Талко заглянул в свои записи. – Итак, позволь мне сказать вот что. Иногда люди, которые приходят в мой кабинет, говорят: «Я в кризисе, мне нужна психотерапия». Но оказывается, что им больше всего нужен друг. И я объясняю им, чем психотерапия отличается от дружбы. Во-первых, все свободны в выборе друзей. Ну, это в идеале. Так что я не друг.
– Окей. Вы хотите сказать, что я набиваюсь к вам в друзья? – спросила обескураженная Эвви, уже не понимая позиции врача. – Вы думаете, что я прошу одно, а думаю о другом? Я имею в виду… Без обид.
Доктор Талко улыбнулась:
– Конечно же нет. Я всего лишь хочу сказать, что психотерапевты – не друзья, а друзья – не психотерапевты. А это значит, что ты не можешь стать психотерапевтом для своего питчера.