Она снова оглянулась через правое плечо и прищурилась:
– Я чувствую, что старшеклассников ты учишь бросать совсем иначе.
– Разумеется. Они все ужасно пахнут.
– Это более чем понятно, – согласилась она.
– Эй, я тут работаю над своей методикой обучения. Принцип «бери или уходи» знаешь?
– Продолжай.
– Так вот, руку в перчатке[136], – с этими словами он толкнул ее перчатку своей рукой, – выше и подними локоть. Направь ее туда, где буду стоять я. Затем щелчок запястьем, проводка мяча, подъем ноги, и это и есть бросок в бейсболе.
– Теперь я могу бросать, как ты?
Он отступил от нее на шаг:
– Вероятно, ты можешь научиться бросать точно так же, как я сейчас.
Эвви поморщилась:
– Я не это имела в виду.
– Я знаю, что ты имела в виду, – ответил Дин, немного отодвинувшись от нее, затем пододвинулся обратно. – Ладно, подай в перчатку, – сказал он, стукнув кулаком по перчатке.
Она повернулась так, что ее тело встало почти перпендикулярно к Дину. Слегка развела ноги, отвела руку с мячом и направила левый локоть на Дина. Вес вперед, локоть вперед, разворот, вести мяч до конца и не забыть про запястье. Мяч спикировал прямо в землю.
– Ох, ох-ох.
Дин, смеясь, побежал вперед, чтобы поднять мяч.
– Нет-нет, мне нужно многое вспомнить, – запротестовала Эвви.
– Я просто хочу посмотреть, как ты бросаешь. Я чувствую, что это поможет. – Он стоял с мячом в руке и, казалось, взвешивал его. – Ты ведь видела, как я бросаю? – спросил он.
– Лучше брось по-настоящему, – сказала она.
– Эвелет, я не думаю, что это лучше.
– Только не в меня, болван, а то убьешь. Брось его в забор, – махнула она рукой в розовой перчатке.
Он уставился на серый забор, окаймлявший футбольное поле:
– Не знаю, Эв.
Она подошла к нему и скрестила руки на груди:
– Это поможет. Просто дай мне понаблюдать.
– Ладно, – согласился Дин.
Он повернулся к забору, шагнул вперед, и она увидела, как работает его тело. Ей казалось, что она видит каждую мышцу, кость и сухожилие, которые он собрал, натянул, а затем отпустил, как рогатку. Его плечи, бедра повернулись, ей показалось, что она увидела, как что-то шевельнулось у него на затылке. Мяч полетел и резко ударился о забор. Он повернулся к Эвелет, которая слегка кивнула.
Дин открыл сумку, лежавшую на земле рядом с ним, наклонил ее, и оттуда выкатились около десяти бейсбольных мячей. Он бросал их один за другим, и с каждым броском становилось все яснее, что это не просто парень, который умеет бросать мяч, а профессиональный бейсбольный питчер.
Наконец он закончил и покрутил за козырек свою школьную кепку из Калькассета. Затем потер рукой бедро. К тому времени, когда он выполнял свой последний бросок, он уже свободно поднимал ногу, и Эвелет даже видела, как он украдкой поглядывал туда, где, по идее, должна быть первая база.
Дин стоял, тяжело дыша и уперев руки в бока, а у основания забора скопилась куча бейсбольных мячей. Эвви с минуту постояла рядом с ним, невольно подражая его позе и также смотря вперед. Затем подошла к забору и собрала мячи в мешочек, который сделала из своей старой рубашки. Потом вернулась и бросила их на землю перед Дином. Он кивнул и взял мячи. Бух, бух.
Мячи попадали, как ей казалось, в одну точку. Через некоторое время она разглядела следы от ударов, они действительно были близко друг к другу, а мячи, как груда персиков, снова собрались внизу. Но больше всего она наблюдала за Дином. Его лоб влажно отсвечивал, и к нему прилип завиток волос. Где-то там была для него история, кто-то, кого можно победить, и в один момент она услышала, как он что-то прошептал. Она была готова поклясться, что услышала: «Да, так тебе, ублюдок!»
Дин метал мячи с такой же яростью, как большие кошки набрасываются на добычу в столь любимых Эвви документальных фильмах. Она могла поклясться, что знает, что происходит, могла наблюдать, как он успокаивается, видела судороги, которые пробегали по его мускулатуре, пока он отдыхал. Но каждый раз, когда он брал мяч, она не уставала удивляться, насколько безжалостны были его броски и как скрытно они выполнялись. Она собрала бейсбольные мячи, принесла их обратно и положила к его ногам, но на этот раз он остановился, уперев руки в бока. Наконец он спросил:
– Ты все увидела или продолжить?
Она пожала плечами:
– Я не знаю, сколько тебе нужно сделать?
Он улыбнулся и покачал головой:
– Нет, остальное тебе, Миннесота.
– Ты уверен?
Он посмотрел на нее и, все еще тяжело дыша, спросил:
– А иначе зачем мы здесь?
Засунув руки в карманы, она подошла к забору и посмотрела на отметины на нем.
– По-моему, это не похоже на то, что ты разбрасываешь, как пишут журналисты! – крикнула она ему. – Или я что-то упускаю?
– Черт возьми, – сказал он, глядя на ярко-голубое небо. – Эвви, это дюймовая работа. Тот факт, что я не бросаю мячи через забор на дорогу, не означает, что что-то изменилось. И почему мы снова об этом говорим?
– Потому что если бы я могла делать что-то столь же хорошо, как ты, я бы хотела продолжать делать это так долго, как смогу. Думаю, что и ты тоже. У меня была возможность посмотреть на видео, как это выглядело, когда дела шли не столь хорошо. Но сейчас ты тех ошибок не допускал. – Указав на небольшую группу отметин на заборе, она продолжила: – Значит, что-то изменилось. Разве тебе самому не любопытно?
– Я ушел. Дело сделано.
Она подошла к нему:
– Если дело сделано, то почему ты сидел на лодке под названием «Второй шанс» и позволил им сфотографировать себя?
Он переступил с ноги на ногу:
– Это все фотограф. Это была его идея.
Она покачала головой:
– Вовсе нет. Ты знаешь, о чем я. Ты наверняка не забыл свои слова в том интервью, ты же знаешь, зачем ты выходишь посреди ночи…
– Я не хочу говорить об этом, – твердо произнес он. – А если бы хотел, то обязательно сказал бы тебе, как это было в прошлый раз, когда ты спрашивала меня.
– Я не верю, что ты готов сдаться, – парировала Эвви. – Думаю, именно поэтому ты… хочешь сохранить все в тайне.
– Эвви… ты в жизни откуда-нибудь уходила?
Стоявшая перед ним Эвви положила ладонь на его качающуюся руку:
– Каждый год между «Когтями» и командой из Фрипорта проходит игра, показательная игра. Они играют, собирают деньги, деньги делятся между их родительским комитетом и нашим, разумеется, с бонусом для победителя. Иногда бывают гости, которые играют в одной из…
– Ты что, издеваешься? Черт, конечно, нет, – возмутился он. – Ты хочешь привести сюда сотню репортеров, чтобы они написали о том, как печально, что я участвую в благотворительной игре? Эти люди только сейчас заскучали, поскольку я им ничего не даю для публикаций.
– Мы не будем объявлять об этом, – решила она, уже мысленно рисуя картину будущего.
– Мы сообщим только команде. Для всех остальных это будет сюрприз. Дети, которых ты тренируешь, будут в восторге. И ты сам увидишь, как все здорово получится. Ты будешь подавать в каждом иннинге[137].
У него в руке все еще был мяч, и он продолжал водить пальцами по швам.
– Ты меня не слышала? – настаивал он.
– Нет, я тебя поняла.
Глава 22
Каждый год в последнее воскресенье мая калькассетские «Когти» и «Искатели» [138]из Фрипорта по традиции встречались в дружеском матче, который называли «Спринг данс». Эти встречи проходили в бейсбольных парках то одного города, то другого. Еще до игры устраивался шумный карнавал на автостоянке, и каждый год принимающая сторона пыталась превзойти другую по зрелищности. В одном году во Фрипорте проходила игра лазертаг[139], а в следующем году в Калькассете была организована комната виртуальной реальности. Однажды в Калькассете была выставка собак, а на следующий год на улицах Фрипорта появился всадник на настоящем быке.
Случилось так, что этот год был годом Калькассета и организаторы проявили понятный энтузиазм и понимание, когда Дин Тенни пришел в их временный офис в парке Дейси «Коммьюнити Филд» за пару недель до игры. Он сообщил, что хотел бы выразить им свою благодарность за то, что именно его пригласили питчером на этот дружеский матч. В прошлом году во Фрипорте была совсем новая «фишка» – вертикальная аэродинамическая труба, и Калькассету предстояло достойно ответить на этот вызов. Оставить в тайне его участие до того, как он выйдет на поле, это было единственным встречным условием Дина.
Заключив сделку с управлявшей всем этим Лайзой, Дин вышел из офиса и решительно направился вперед по коридору, сложенному из шлакоблоков. Тот путь, по которому он шел, сворачивал направо, на стоянку, где он припарковал свой грузовик. Другой поворот, налево, вел к полю, где он бывал только по ночам. И Дин пошел налево. На ходу достал телефон и написал Эвелет: «Они приняли мое условие. Теперь я должен это сделать».
Эвви ответила ему, прислав голубое сердечко.
Он открыл калитку со скрипучим засовом и вышел на поле. Воспоминания охватили его. Первое бейсбольное поле, на котором он побывал, находилось в Лансинге, штат Мичиган, где он родился.
Когда его братья играли, он обычно ложился под трибунами и не смотрел, а слушал, как звучит мяч. Это был звук удара по рукавице кэтчера, который особенно нравился ему. Бам, бам. Для многих парней, которых он знал, таким пленительным был звук от удара биты по мячу. Они любили бить, с детства страстно желая слышать лязг алюминиевых бит, которыми играли в Малой лиге. Затем, если им удавалось подняться достаточно высоко, этот звук сменялся сухим, напоминавшим пистолетный выстрел, звуком ударов деревянных бит, какими играли уже в Главной лиге бейсбола[140]