– Специалист задал мне много вопросов, заставил сделать кучу упражнений. Я все выполнил. Они сделали пару МРТ[219] и, кроме того известного факта, что мои плечо и локоть выглядят так, словно они испорчены изнутри, ничего плохого не нашли.
– То есть у тебя нет того места, где отваливается рука?
Он улыбнулся:
– Нет, не отваливается. Она разваливается посередине.
– Это не намного лучше.
– Ну, по физической части ничего толком не нашли. То есть вообще ничего не нашли. Я остаюсь все тем же чокнутым бейсболистом, у которого не все дома. Словом, ничего не изменилось. По-видимому, год это не то время, чтобы забыть, что я уже пробовал все, что можно, по пять или шесть раз. Пришло время перестать огорчать себя.
– Подожди, ты уходишь?
Он медленно поднял на нее взгляд:
– Да. Все закончилось, совсем закончилось.
– Но я сама видела, как ты выполнял подачи еще месяц назад.
– И куча людей вчера смотрела, как я вчера бросал мячи в забор трибуны.
«Этот смачный звук удара мяча в перчатку», – вспомнилось Эвелет откуда-то.
– Ты не можешь уйти!
– Я могу уйти и я ухожу. Больше подачами не занимаюсь.
Эвви пожала плечами:
– Мне очень жаль. Я чувствую, что должна была поехать с тобой.
Он покачал головой, показывая полное недоумение:
– Чтобы сделать что?
– Даже не знаю. Чтобы быть там с тобой, я думаю.
– Ты ничего хорошего не пропустила.
– Это не для того, чтобы хорошо провести время. Просто, помнишь, как ты попросил меня быть за домашней базой на тех «Весенних танцах»? Помнишь, ты сказал, что тебе помогло то, что я была там, даже если ты меня не видел? Я чувствую, что что-то произошло тогда. Сейчас мы не следовали этому правилу, которое неведомым образом работает. Мы должны были сделать все точно таким же образом…
– Пожалуйста, перестань. – Он поморщился, качая головой. – Пожалуйста, прекрати, ладно, Эв?
– Я пытаюсь помочь.
– Я знаю, но ты должна меня выслушать. Я чертовски устал, и у меня были слишком длинные выходные. И хотя я знаю, что ты пытаешься мне помочь, я говорю тебе, что это не пройдет.
Эвви заметила, что он немного загорел и стал выглядеть как будто немного старше.
– Я просто… я просто удивлена.
– Эвви, я работал над этим еще в Нью-Йорке и только свел себя с ума еще больше. Я делал все, что они говорили. Я не понимаю, чего ты ожидала на этот раз. Я не понимаю, чего я ожидал. – Он прислонился к стойке бара и продолжил: – Я имею в виду, ты правда думала, что я смогу сделать это сейчас, потому что мы спим вместе?
Услышать этот вопрос для Эвелет было все равно что прикусить больной зуб, прямо до нерва.
– Я так не думала.
«Но ты же думала об этом, думала!» – не унимался ее внутренний голос.
– Все кончено, – произнес он. – Говорю тебе, все кончено. – Он сделал глоток и покачал головой: – Я действительно хочу, чтобы ты оставила эти мысли.
Эвви от неожиданности вздрогнула.
– Я пыталась помочь, – сказала она. – Я думала, ты хочешь работать, играть.
– Ну, хочу я или нет, – ответил он, – все равно не могу. И мы должны оставить это в покое. Мне уже пора заняться своей настоящей жизнью.
Она оглядела кухню:
– Прости, если я тебя неправильно поняла.
– Все в порядке, – заверил Дин. – Мне следовало бы знать об этом лучше. – Он провел рукой по волосам: – Я умираю с голоду.
Дин открыл холодильник и тихо выругался. Не успела Эвви понять, что сейчас произойдет, как он решительно выставил бутылку шампанского, которую она охлаждала. Тяжелая бутылка сильно стукнулась о стол, который тихо задребезжал.
– Пожалуйста, прекрати все это.
Когда он исчез в квартире, она принялась механически цеплять ногтем этикетку шампанского, пока та не стала отслаиваться. Потом она оставила бутылку на столе и поднялась наверх, чтобы прилечь. «Все кончено», – повторила она себе его слова.
В ту ночь, как только стемнело, Эвви натянула мягкие хлопчатобумажные шорты и серую футболку и выключила свет в своей спальне. Она спустилась вниз, остановилась, чтобы спрятать шампанское в глубине высокого шкафа. Затем пошла в квартиру, где дверь была полуоткрыта. Эвви заглянула внутрь и увидела Дина в постели, в наушниках, читающего что-то в айпаде[220]. Все лампы были выключены, кроме одного ночника прямо рядом с ним на тумбочке. Она стояла неподвижно, пока он не поднял голову. Он улыбнулся, вытащил маленький белый наушник из уха и протянул его ей. Эвви пересекла комнату, физически чувствуя густую тишину и ковер под босыми ногами. Дин приподнял хлопковое одеяло с ее стороны кровати, и она подвинулась к нему.
Он смотрел «Искателей ковчега»[221], и Эвви надела наушник как раз в тот момент, когда Индиана подходил к таверне Мэрион. Дин поправил подушки под головой, чтобы она могла свернуться калачиком у него на плече.
– Прости, Эв, – прошептал он ей на ухо. – Прости меня.
Она повернулась, чтобы посмотреть на изгиб его челюсти, на шрам над глазом, и тихо произнесла:
– И ты прости меня.
– Это была тяжелая поездка. Я не хотел вымещать это на тебе.
Она покачала головой:
– Нет, ты имел право. Я сейчас тоже не в лучшей форме.
– Скорее всего, ты не звонила Энди, пока меня не было?
Она поиграла с амулетом на шее:
– Должна сказать, что нет.
– Или это он звонил тебе?
Она потянула за цепочку:
– Я пытаюсь дать ему немного времени, чтобы он успокоился.
– Можно тебя кое о чем спросить?
– Конечно. – Она положила руку ему на бок.
– В ту ночь, когда вы поссорились, ты сказала что-то вроде «Мне не суждено быть счастливой». Что это значит?
Больше всего Эвелет ненавидела себя за то, что была тогда пьяна и не все помнила из произошедшего той ночью. Но она чувствовала, что все, рассказанное ей, это правда. Она действительно говорила так, просто была уверена в этом. Но почему она это сказала, оставалось для нее неведомым. Проведя рукой по волосам, Эвви пробормотала:
– Едва ли я… это просто пьяный бред, я думаю.
– Знаешь, прошла уже неделя. Уже даже больше недели. Легче от этого теперь не станет.
Эвви кивнула и вяло пошутила:
– Я так соскучилась по таким удручающим советам.
Дин повернулся к ней и то ли спросил, то ли заявил, нахмурив брови:
– Так я уезжаю?
– А разве нет? Ты говорил об этом почти год назад. Помнишь: «Пришло время заняться всем этим, наладить свою жизнь». Да и мне тоже надо наладить жизнь.
– Ты уверена?
– Уверена в чем? В том, что за летом последует осень, а потом закончится год? Да, я уверена.
Она положила руку ему на грудь, похлопала по плечу и откинулась назад. Эвви не была волшебницей и не могла помочь. Он сам сказал это, когда переехал сюда. Нью-Йорк был тем местом, где Дин оставил свое сердце. Эвви рассудила, что лучше будет не усложнять ситуацию. Она и без того была достаточно запутанной.
Глава 32
Примерно через неделю после возвращения Дина из Коннектикута Эвви увидела на столе в квартире картонную коробку со стопкой книг. Это был первый признак того, что все по-настоящему. Но пока шел июль, и почти все оставалось так, как было. Они спали то в его кровати, то в ее, широко открывали окна, когда было достаточно тепло, читали новости по своим телефонам, пьянствовали и смотрели сезоны «Студии 30» [222]и «Арчера»[223], заказывали еду на вынос – спагетти или гамбургеры – или ели что-то, что Эвелет импровизировала из остатков. Дин крепко спал по ночам, не вставая больше с постели, чтобы куда-то уехать и подавать, подавать, подавать. Это обстоятельство Эвви больше беспокоило, чем радовало. Но постепенно она ко всему привыкла.
Эвви читала, работала и начала уже планировать привлечение клиентов, которые понадобятся ей, чтобы оплачивать счета после отъезда Дина. Она не задавала ему никаких вопросов. Например, когда он вернется домой после тусовки с Энди, а он ей ничего не рассказывал. Чем дольше это продолжалось, тем меньше она представляла себе, как можно что-то исправить в отношениях с Энди.
Но новые коробки продолжали появляться на столе, и когда первого августа он вручил ей чек, она вопрошающе посмотрела на него.
– В конце месяца, я полагаю… – сказал он. В ответ она лишь кивнула.
С приближением конца августа Дин начал собираться уходить всерьез. Он послал кого-то открыть его квартиру в Нью-Йорке и привести ее в порядок. Начал продавать вещи, которые ему не понадобятся, – тостер и блендер для коктейлей. Затем сложил свою старую одежду в мусорное ведро и продал комод. Эвви он сказал, что большой телевизор оставит на стене на тот случай, если ей когда-нибудь захочется на большом экране посмотреть «Коридоры власти».
Она хотела устроить для него вечеринку перед самым отъездом – или, точнее говоря, хотела быть тем самым человеком, который устроит для него вечеринку перед отъездом. Но Дин не пожелал этого. Как-то днем он пошел посмотреть с ее отцом игру на местном стадионе, и дети, которых тренировал Дин, устроили для него пикник и подарили ему толстовку с надписью «Тренер Тенни», а дочери Энди достали краски и тут же сделали для него открытки. Это так растрогало Дина, что он решил не пить с остальными. Но Энди и Моника повезли его в «Жемчужину», в то время как Эвви осталась дома, ссылаясь на дедлайн[224], хотя спешки на самом деле не было. Остаток дня Дин провел с Келл, помогая ей по саду.
Вечером Дин собрал свои порошки и зелья с полки, не забыв и про свои игры для Икс-бокса, упаковал маленький местный кубок и пластиковые бутылки, лежавшие на сушилке. Через неделю он продал кровать и стол, и последние несколько ночей они спали в ее постели, иногда просыпаясь посреди ночи, чтобы заняться сексом или поесть хлопья. Иногда по ночам они смотрели по кабельному каналу Матч-гейм сезона 76 года