Звездочет, Золиданна и Дитмор вместе переместились в королевский экипаж. Втроем было тесновато, но кронпринц отчего-то порадовался, что он не наедине с нареченной. Он чувствовал себя так, словно предавал и эту почти незнакомую ему девушку, и магию Меелинги, желая следовать за мужским, за звериным. У него высшая связь от небес перед носом, а он тянется к безродной красотке. Хотя всем известно, истинность — это удел девиц благородной крови.
— Когда назначена помолвка? — спросил звездочет, и глаза его возбужденно блестели. Сейчас никто не мог бы сказать, что этот человек еще недавно высказывал возмущение по поводу того, что его не дождались на церемонию подтверждения истинности.
— На первый луч Гориэл, — ответил Дитмор, — то есть, через шесть дней.
— Как хорошо, что решили не откладывать! А к следующему кругу Гориэл можно уже и подготовить венчание.
— Всего через месяц? — поразился кронпринц. — Мы не планировали так быстро. Те три месяца, что сейчас заложены, и то мало! Никто не женится настолько скоро после объявления помолвки.
— Вы боитесь, что народ Меелинги подумает что-то неподобающее? — прищурился Хорез. — Или вам, молодежи, хочется успеть организовать пышное празднество.
— И то и другое, — подтвердил Дитмор.
— Касаемо первого, так я бы и сам не стал ждать на вашем месте, — хлопнул звездочёт ладонью по скамье, — ты же видишь, как возрождается магия! Неужели не хочется этот ход вещей ускорить?
— Но… что вы такое предлагаете! — захлопала ресницами Золиданна. Ее высокая грудь притягательно заколыхалась, Дитмор подумал, точно ли это безотчетно? Уж больно обольстительно выглядела эта скромница. Впрочем, не имеет права он подозревать за ней дурное, когда сам по ночам, обернувшись тигром, навещает девиц.
— Прошу меня простить, — смутился королевский советник, — мысль о том, что я могу вскоре увидеть славу родного королевства, лишает рассудка.
— Хорез, — нерешительно начал Дитмор, — пока что мы видели только как оживает древняя святыня. А все уже заговорили о возрождении магии предков. Не опережаем ли мы события? Кто знает, может в этом и есть всё волшебство?
— А тебе надо, чтобы сразу лучи магии зажглись во всем королевстве? — усмехнулся звездочет. — Так этого и сама ткань мироздания может не выдержать и по шву треснуть. С рождением вашего наследника все, в ком есть корни волшебников, обретут силу своих великих прадедов. И Меелинга станет самым мощным королевством в нашей части мира!
Наследник. Маленький принц, с изумрудными глазами Золиданны и тигриной натурой. Дитмор заметил, как притихла его нареченная.
— Этот вопрос надобно обсуждать на совете. И последнее слово — за королем Меелинги.
Когда они прибыли на место, к дворцу, кронпринц передал Золиданну в руки ее служанок, пообещав навестить позже. А сам отправился следом за мудрецом, попросив с ним разговора один на один.
Хорез озадачился, но согласился с радостью. Видно, что обсуждать возможности возрожденной Меелинги для него — самая большая приятность. Этот человек живет интересами королевства.
Звездочет провел кронпринца в свои комнаты, где совершал обряды. Где получил важнейшее в своей жизни предсказание.
— Что беспокоит вас, принц? — церемонно спросил он, как полагается приличному придворному.
— Может ли живущий во мне Зверь выбрать для себя другую женщину, независимо от человеческой воли? — Дитмор произнес волнующие слова, не отводя от мудреца взгляда.
— Выбор Зверя — это его Истинная, — удивленно ответил Хорез, — что за путаница в голове вашей, кронпринц?
— Не назвал бы это головой, — Дитмор сдавленно хмыкнул, — но скажу чуть иначе: может ли Зверь хотеть не только свою истинную?
— Какую странную тему вы подняли, — звездочет выглядел пораженным, — никогда не слыхивал о том, чтобы у оборотня было две истинных, одна для Зверя, вторая для Человека. Поэтому и метка предреченной выглядит как символ звериной сущности.
Дитмор вспомнил светящееся изображение на плечике Золиданны. Всё верно знак Тигра, эту метку ни с чем не спутать. То, как она выглядит, в Реентарии знать не могли, эти сведения тщательно охраняются. Лишь избранным известно, что метка Меелингов — след тигриной лапы, и на балу неессе приходилось ее прикрывать, так чтобы сияние было видно, а разглядеть в деталях, и тем паче срисовать знак, не вышло бы ни у кого.
— Но если Зверь следует за другой женщиной, не истинной, — продолжал вопрошать кронпринц, — что это может значить?
— Сложно сказать, — нахмурился Хорез, — какие-то действия он предпринимает по отношению к ней?
Дитмор покачал головой.
— Еще раз повторяю: двух истинных быть не может. Но вероятна связь иного толка. Вдруг Зверь и девушка виделись при каких-то особых обстоятельствах?
— Да, кажется, я спас ее от нападения. Но помню это весьма смутно.
Хорез вздохнул с облегчением и сказал уже без экивоков:
— Тогда это просто звериное покровительство и ничего больше. Когда Зверь дарит кому-то жизнь, он может привязаться и чувствовать ответственность за существо, ставшее от него зависимым. Не волнуйтесь, принц. Но на всякий случай избегайте общения с этой особой. Вам не нужны досужие сплетни.
ГЛАВА 10. Планы
Огудал стоял у зеркала, но не просто себя рассматривал, а подбривал острым лезвием бороду. Он любил, чтобы волоски росли ровненько, по ниточке. И даже после своего брадобрея поправлял безупречную линию.
Вот и сейчас ему показалось, что к вечеру совершенство рисунка на его скулах несколько нарушилось.
Дочь ворвалась в гостевые покои без стука. И сейчас в ней сложно было узнать ту скромную, милую девочку, что заливается краской при слове “поцелуй”.
— Как тебе скелет древнего дерева? — отец даже не вздрогнул, не порезался. Когда он бреется, выдержка у него просто стальная, как его бритва.
— Это больше не скелет, — резко сказала Золиданна, — старая Меелинга распустилась и зацвела. Еще и новую поросль дала. Уж не знаю, какой магией тебе это удалось провернуть.
— Мне? — Огудал в изумлении отложил свой инструмент и повернулся к неессе.
— Возможно, это наш Некто старается, — задумчиво заметил он, — чтобы все выглядело чисто. Он очень сильный маг, который ухитряется высасывать крохи оставшейся мощи из природных запасов.
— Ты ведь знаешь, кто он, — утвердительно заявила Золиданна, подходя к отцу ближе.
— Знаю, но тебе этого знать не следует. Для твоей же безопасности. Если он решит, что ты его раскусила — убьет, и меня не испугается.
— Отчего же тебя он не трогает? — прищурилась девица.
— Я ему мертвый буду опаснее. Да и мне невыгодно его выдавать. А ты — девочка молодая, горячая, поди догадайся, что на уме у тебя. Посему и выходит, что меньше знаешь — дольше проживешь.
— Что-то есть у меня по этому поводу сомнения, папенька! — сказала Золи с таким нажимом, что Огудалу захотелось бритву ближе подвинуть, для собственного спокойствия. Норов у его девочки крутой. Не набросится, конечно, но это ж естественное желание себя обезопасить.
— Вот скажи, о чем ты думал всё же, когда послал меня делать эту метку, что облезет через год или два? Да и к тому времени разродиться тигром я не смогу. Что ждет меня, казнь?
— Считаешь, я тебя просто подставил? — возмутился Огудал. — Да какой же отец ребенка своего, кровиночку родную, на плаху толкнет собственными руками?
Для убедительности он вытянул в сторону дочки руки пустыми ладонями вверх.
— А что же тогда? Где я возьму им ребенка-оборотня?
— От Меелинга ты, вероятно, не понесешь, — деловито произнес царек, погладив бородку, — но так-то здоровой молодой женщине забеременеть проблема не большая.
Золиданна чуть не задохнулась, поняв, что имеет в виду отец.
— Ты предлагаешь мне мужу изменить? — прошипела она.
— Жить захочешь, не то сделаешь. Зато будешь при дворе, принцесса, в чести и довольстве. Забеременеешь, и какое-то время никто не тронет тебя. А родится ребенок…
— И у меня не появится браслета истинности, как и у Дитмора! Если мне можно поддельный нарисовать, то кронпринцу точно не выйдет. Или ты напоить его до полусмерти собираешься?
— А что, идея неплоха, — хмыкнул бесстыдник, — но нет, нам это не потребуется. К той поре я рассчитываю подмять Меелингу под себя. А ты просто поможешь выиграть для этого время. Сразу прыгать в чужую койку я тебя не заставляю. Присмотрись, найди человека надежного, к которому не только ты лечь сможешь, но и сердце твое.
— Это омерзительно! — скривилась Золиданна. — Что ты за отец такой?
— Заботливый, — холодно ответил Огудал, — а вот ты стала непочтительной дочерью. Не забывай, назад идти уже слишком поздно, в игру мы уже ввязались.
— Ты просто чудовище, — простонала неесса, — видела бы мать, что ты делаешь!
— Она бы одобрила мою обеспокоенность твоим будущим. Богатства Реентарии иссякают, население начинает вырождаться. Скоро мы себя исчерпаем. А в Меелинге есть все, кроме магии. И это наше преимущество. Пока мы можем их дурить, поскольку в этом тигры слабее нас. И не влюбляйся в принца, дорогая. Тебе же так будет лучше.
Пальцы Огудала крепко охватили рукоятку бритвы. Он видел, как побелели крылья носа Золиданны. Его дочь была в бешенстве. Все же хорошо, что в ней сильны еще отголоски воспитания, что не позволили спорить, когда он только велел ей сделать магическую татуировку и отправиться в Меелингу с выдуманной историей. Потребуй она тогда рассказать ей весь план без утайки, не смог бы он ее на такое сговорить.
А теперь деваться ей и некуда, сама понимает.
— После того как на площади объявят о вашей помолвке, я уеду, и мы свидимся только на свадьбе, — он старался говорить мягко, — так что постарайся изобразить воспитанную и сговорчивую дочку. Потом ты от меня отдохнешь.
— Отдыхать придется недолго, — проронила Золиданна, — свадьбу, вероятно, назначат раньше.
— Вот и славно, — Огудал улыбался, но внутри него словно студень трясся.