— У меня такой подход, Рэй: столкнувшись с загадкой, я готова воспользоваться любой технологией, которая поможет получить ответ. И поскольку лучше всего разобраться в природе ДНК может помочь кристаллография, мы в совершенстве освоим именно ее. — Я ненадолго замолкаю и улыбаюсь ему, прежде чем вернуться к нашей задаче. — Мне кажется, у нас два основных препятствия для получения нужных данных. Во-первых, нам нужно собрать больше снимков ДНК, и я надеюсь, что мой новый дизайн камеры поможет в этом. Во-вторых, нам нужно решить проблему с контролем влажности в камере для получения четких изображений. Я много размышляла над этой задачей, но давайте начнем с обсуждения камеры. Что вы думаете о предложенном мною дизайне? — Я делаю паузу, и добавляю: — Только честно, как мы договаривались.
Он указывает на мой эскиз:
— Этот механизм позволит камере сделать снимки с ранее недостижимых ракурсов. Раньше мне не удавалось посмотреть на ДНК под таким углом.
— Отлично. Именно этого я и хотела. У вас больше опыта работы с этим образцами и оборудованием. У меня пока не было возможности узнать их так же хорошо, поэтому буду рада вашим предложениям.
— Король Джон нагрузил вас с головой? — спрашивает Рэй с улыбкой. Он постоянно пытается рассмешить меня и придумал несколько прозвищ для нашего руководителя — «Старик» или «Король Джон». Вряд ли он сказал бы такое ему в лицо. Разве что они вдруг встретились бы в местном пабе и каждый выпил бы по несколько пинт.
— Ему нравится, когда все его подчиненные заняты и не обязательно работой, — соглашаюсь я. За три недели, что я работаю в Королевском колледже, Рэндалл организовал несколько вечеринок с выпивкой — которые, почему-то всегда начинались днем, а не вечером, плюс групповой поход в Альберт-холл на концерт Сибелиуса и практически ежедневные обеды в общей столовой Королевского колледжа, куда допускаются и мужчины и женщины. И пусть эти ланчи не те оживленные совместные походы с коллегами в парижский «Шез Соланж», которые я обожала, но это и не унылая трапеза из бумажных пакетиков, которую я приносила с собой в БИУПИУ и лабораторию Норриша в Кембридже. Я приятно удивлена и благодарна ему за это.
— Вам повезло, что вас еще не затащили на крикет, — со смехом добавляет Рэй. — Это испытание ждет вас весной.
— Сделаю все от меня зависящее, чтобы избежать крикета.
Невозможно сдержать смех в компании моего славного ассистента, он так мне нравится, что в прошлые выходные я пригласила его вместе с очаровательной женой Мэри на ужин.
— А если серьезно, что бы вы поправили в дизайне? Или можем переходить к следующему этапу и отдать чертеж в мастерскую колледжа на изготовление?
— Все идеально, Розалинд, — серьезно отвечает он.
— Спасибо, Рэй, — киваю я. Я не ожидала такого, переезжая в Лондон. — Немного усилий и удачи, и мы добудем профессору Рэндаллу его неуловимый Святой Грааль.
— Воистину Святой Грааль, — вторит он, снова улыбаясь.
И тут дверь в лабораторию распахивается. Я чуть не подпрыгиваю от стука, с которым она ударяется о стену. В комнату входит высокий, угловатый мужчина со светло-каштановыми волосами, зачесанными назад. Его не назовешь непривлекательным, но его манеры и выражение лица странно отталкивают.
— Добрый день. Мне послышалось, или тут упомянули короля Артура и рыцарей Круглого стола? — весело восклицает он. Не дожидаясь нашего ответа, он говорит: — Я знаю, какой будет моя роль. Я буду королем Артуром для девы и ее оруженосца! В конце концов, вы уже служили мне верным оруженосцем, не так ли, Рэй? И мы не оставим нашу деву без поддержки, верно? — он смотрит на меня с усмешкой, будто оказал огромное одолжение.
Незнакомец и правда ожидает, что я улыбнусь в ответ на эти слова? Рэй вскакивает и пожимает мужчине руку:
— Рад снова видеть вас. Надеюсь, отпуск удался?
— Лучше не бывает, — мужчина переводит взгляд на меня, но я не вижу его глаза за толстыми стеклами очков. — Рад наконец-то познакомиться с вами, мисс Франклин. Много о вас наслышан.
Меня совершенно не задевает, если профессор Рэндалл обращается ко мне «мисс», а не «доктор», но, когда этот человек называет меня «мисс», мне почему-то не нравится. Кто он? И с чего вдруг он врывается в мою лабораторию, командует моим ассистентом и заявляет, что возьмет руководство в свои руки, как король Артур? Не говоря уже о том, что я никакая не «дева».
— Боюсь, вы меня ставите в неловкое положение, сэр, — говорю я, стараясь сдержать свой гнев и придерживаться этикета, привитого мне с детства няней Гриффитс.
Он делает шаг назад и задумчиво замирает. Затем, после долгой паузы, говорит:
— Странно, — его брови приподнимаются над оправой очков, в замешательстве хмурятся. — Что ж, мы во всем разберемся. Не оставлю же я нового члена своей команды в неведении? — протягивая руку в знак приветствия, он представляется, — Я Морис Уилкинс.
Глава восемнадцатая
— Не помешаю? — спрашивает Рэй, входя в мой небольшой кабинет. У меня никогда не было собственного офиса, и я с удовольствием обустроила здесь все по собственному вкусу. Единственное, что здесь вне моего ведения — книжная полка вдоль одной из стен, где хранятся научные журналы для общего пользования. Я часто листаю их, чтобы узнать о создании лекарств для борьбы с лейкемией, об открытии голландским астрономом Яном Оортом облака планет на окраине Солнечной системы и усилиях доктора Джонаса Солка по разработке вакцины от полиомиелита, но есть еще одна причина радоваться, что журналы хранятся в моем кабинете: это повод для коллег заглядывать ко мне почаще. Мне нравится между делом знакомиться с коллегами и дискутировать с ними, когда они приходят за журналами. Так я познакомилась с другими сотрудницами команды Рэндалла, включая доктора Хонор Фелл, доктора Марджори М’Юэн, доктора Джин Хэнсон и фотографа лаборатории Фреду Тайсхерст.
— Всегда добро пожаловать, — отвечаю я, отрываясь от статьи, которую готовлю для журнала Королевского общества по моим исследованиям в Париже. Рэндалл настоял, чтобы я, пока обустраиваюсь и организовываю свою новую лабораторию, оформила результаты своих предыдущих исследований и опубликовала по крайней мере одну статью в этом уважаемом издании. «Это укрепит ваш статус эксперта в области структуры углеродов», — сказал он. Мне не хочется отвлекаться от захватывающей новой работы, но он прав: чтобы двигаться вперед, нужно оставить прошлое позади. «Во всех смыслах», — напоминаю себе, когда перед глазами всплывает образ Жака Меринга. Каждый раз, когда я думаю, что окончательно изгнала его из своих мыслей и сердца, он снова появляется.
— Пока микрокамеру изготавливают в мастерской, думаю, мы могли бы начать работу над проблемой влажности, — говорит Рэй, пододвигая себе стул.
— Я как раз думала о том же, — отвечаю я, стараясь сосредоточиться на текущей задаче. — Тем более что мы уже почистили и собрали оборудование для рентгена и почти готовы начать работу.
На прошлой неделе мы с Рэем собрали рентгеновское оборудование вместе с прототипом трубки Эренберга-Спира, которая позволяет тонко фокусировать рентгеновский луч; как только мы установим новую микрокамеру и подготовим образец ДНК, мы будем готовы к экспериментам.
— Давайте обсудим это? Выделив нить ДНК, мы закрепили ее на маленькой металлической рамке, чтобы лучше растянуть ее для анализа.
— Под металлической рамкой вы имеете в виду распрямленную скрепку? — улыбаюсь я. Забавно, что такой обыденный офисный предмет приспособили для такой серьезной задачи.
Жизнерадостный Рэй улыбается в ответ:
— Именно. Как только мы растянули образец на скрепке, стало ясно, что нужно поддерживать его во влажном состоянии. Но с этим у нас возникли проблемы.
— У меня есть идея, как решить эту проблему, но мне интересно было бы посмотреть ваши заметки о проблеме с влажностью. Ваши и тех, с кем вы работали над этим — вы же сказали «у нас»?
— Я думал, вы знаете. Я работал над этим с Уилкинсом.
— С Морисом Уилкинсом?
Это тот высокий незнакомец, что ворвался в мой кабинет неделю назад после долгого лыжного отпуска, теперь он постоянно сует свой нос в дела моего отдела. В конце концов Рэндалл представил его как заместителя директора по биофизике — к моему большому смущению, — и я узнала, что Уилкинс изучал естественные науки и физику в Кембридже, а затем работал в Америке над Манхэттенским проектом. Он и Рэндалл дружат со студенческих времен. Поэтому я решила не обращать внимания на слишком фамильярное поведение Уилкинса и его дерзкое замечание о том, что я буду «девой», а он — королем Артуром. Еще одна причина мне следить за языком в менее открытом английском обществе.
Однако заявление Рэя о том, что Уилкинс работал над ДНК, стало для меня новостью. Рэндалл даже не упомянул об этом во время приветственного чаепития в мою честь в его кабинете, не говоря уже о том, что Уилкинса там не было. Напротив, Рэндалл ясно дал понять, что ДНК — мой проект, что только он будет моим руководителем и что Рэй, а также, в меньшей степени, Стокс и Хеллер будут помогать мне по мере необходимости.
— Да, — продолжает Рэй. — Нам нужно снизить уровень влажности в камере, чтобы получить требуемые изображения, но как это сделать, сохраняя при этом сам образец достаточно влажным? Мы голову сломали. Может, у тебя есть идеи?
— Я догадываюсь, в чем именно сложность, нужно будет проверить это, изучив ваши заметки. Полагаю, если бы вы попробовали солевой раствор и некоторые сушильные агенты, все получилось бы.
— Что вы имеете в виду?
Я достаю чистый лист бумаги и набрасываю схему эксперимента, показывая образец и новую микрокамеру в трубке:
— Мы могли бы попробовать сначала удалить влагу как из образца, так и из камеры либо с помощью вакуумного насоса, либо с помощью осушителя, либо и того и другого сразу. Затем мы сможем контролировать влажность внутри камеры и образца, создав серию солевых растворов, через которые проп