Мы с Рэем стоим в лаборатории, словно животные в зоопарке, ожидающие посетителей. Сегодня в Королевский колледж приехал с ежегодным визитом комитет по биофизике Совета по медицинским исследованиям, и все ученые с двух до четырех часов дня должны быть готовы принять гостей. Нас попросили быть очаровательными, блестящими и продемонстрировать наши исключительные успехи в реализации проектов, включенных в отчет, который раздали членам комитета сегодня утром. Я распереживалась, готовя материалы для этого отчета по указанию Рэндэлла — терпеть не могу разглашать какие-либо данные раньше официальной публикации. Но разве мне оставили выбор? Все это нужно, чтобы получить финансирование и поддержать подразделение на плаву.
Не могу дождаться, когда этот день закончится. Оглядываюсь на Рэя. Вижу, что ему так же некомфортно в накрахмаленном лабораторном халате, как и мне. На меня накатывает волна смеха из-за абсурдности этого представления, она оказывается заразительной. Рэй и я практически сгибаемся от смеха, и тут в лабораторию входят.
— Ого! Ни разу не видел, чтобы мои ученые так веселились! Надо узнать у профессора Рэндалла в чем секрет, — глубокий голос с немецким акцентом разносится по комнате. Я оглядываюсь на дверь и вижу Макса Перуца из Каведиша. Что он тут делает? Может быть, он входит в комитет по биофизике Совета по медицинским исследованиям?
— Мы тут в восторге от наших открытий, — говорю я, продолжая улыбаться.
— Поэтому я и направился сюда сразу после обеда. Я утром прочитал отчет, и ваше исследование меня очень заинтересовало, — говорит Перуц. И, словно отвечая на мой невысказанный вопрос, добавляет: — Я член комитета.
Я напрягаюсь. Перуц не проявлял большого интереса к моим исследованиям во время конференции Кавендиша полтора года назад. Что изменилось? Мое исследование теперь почему-то заинтересовало его или он лишь выполняет работу члена комитета? Или, как предположил Рэй, есть скрытая причина?
Рэй всегда тонко чувствует мое настроение и вступает в беседу:
— Мы здесь как раз чтобы ответить на ваши вопросы.
— А вы кто? — с иронией уточняет Перуц.
Мало что может сбить Рэя с дружелюбного настроя, и этакая высокомерная интонация не входит в число вещей, способных вывести его из равновесия. Я очень ценю в нем это, хотелось бы и мне быть такой невосприимчивой к обидам.
— Меня зовут Рэймонд Гослинг, — с чарующей улыбкой отвечает он. — И мне выпала честь быть ассистентом мисс Франклин.
Перуц отстраненно кивает, очевидно, его не особо волнует, кто такой Рэй, и переводит свой пронзительный взгляд на меня:
— Судя по отчету, вы на пороге крупного открытия, мисс Франклин. Если еще не переступили за порог.
— Что именно привлекло ваше внимание, доктор Перуц? — Полагаю, он хотел бы услышать детали о структуре ДНК, но я не готова начинать детальное обсуждение. Этого я и опасалась, когда писала о своей работе для отчета Рэндалла: я предпочитаю делиться результатами с широкой научной общественностью и публикой только тогда, когда исследование полностью завершено и опубликовано в журнале. И точка.
— Интересно было бы услышать, как вы пришли к открытию форм «А» и «В» ДНК, процесс изучения обеих форм, подробности кристаллографической съемки, какой математический аппарат вы применяете для анализа изображений, получить больше информации об элементарной ячейке, помимо данных, которые вы включили в ваш отчет. Может быть, вы могли бы поделиться длиной, шириной и углами элементарной ячейки?
Зачем, черт возьми, Перуцу нужны эти подробности? Такие детали могут понадобиться ученому, только если он собирается сам как-то использовать эти данные, но руководитель подразделения Перуца, знаменитый Лоуренс Брэгг, дал слово джентльмена Рэндаллу не работать над ДНК. «Тут что-то не так», — думаю я. Я не могу напрямую спросить об этом Перуца, не обидев его, и тем не менее мне не хочется разглашать всю информацию. Рэй следит за моей реакцией, он уже открывает рот, чтобы ответить за меня. Но я знаю, что сама должна найти слова.
— Рада бы быть полезной, доктор Перуц, но, к сожалению, мы все еще работаем надо всем этим. Было бы поспешно — и, осмелюсь сказать, даже непрофессионально — делиться сейчас, — я пытаюсь выдавить из себя улыбку, надеясь, что она не очень похожа на гримасу. — Тем не менее я буду рада поговорить с вами в общих чертах о темах, охваченных в отчете, и показать вам наше оборудование.
Брови Перуца ползут вверх, он отшатывается от меня — очевидно, он ошарашен. Будучи руководителем крупной лаборатории в Кембриджском университете, он не привык к отказам. Особенно от женщин.
— Значит, мы можем ожидать, что вскоре вы предоставите расширенный отчет в научном журнале?
— Как только это будет целесообразно с точки зрения науки.
Он кивает и направляется к выходу. Я уже хочу вздохнуть с облегчением, но он резко разворачивается обратно, словно его только что осенило. Словно не ради этого он и заявился в мою лабораторию.
— А мог бы я взглянуть на пару ваших кристаллографических изображений? Мне сказали, они выдающиеся.
Я бросаю взгляд на Рэя и вижу, что наши мысли сходятся. Людей, которые рассматривали наши рентгеноструктурные снимки, можно пересчитать по пальцам, так что не так много вариантов, кто мог рассказать Перуцу о качестве изображений.
— Какой приятный комплимент, доктор Перуц. Кто рассказал вам о них?
Перуц неожиданно заливается краской и вместо того, чтобы указать на Рэндалла, похваставшегося моими фотографиями, вопреки моим ожиданиям, начинает заикаться:
— Я-я не помню.
Выходит, это не Рэндалл рассказал ему о «Фото 51» и других вроде нее?
— Странно. Ну, когда будет научно обоснованно делиться нашими… — я смотрю на Рэя, — изображениями с более широким сообществом, я обещаю, что вы будете одним из первых, кто их увидит.
Глава тридцать седьмая
Сегодня во время вечернего чаепития нет той приподнятой атмосферы, что царит обычно. Войдя в зал, я поначалу не замечаю ничего странного или необычного в настроении Рэндалла, все мои мысли заняты построением модели ДНК, я наконец чувствую, что пришло время следующего шага. Но Рэй замечает, что Рэндалл сам не свой, склоняется ко мне и шепчет:
— Король Джон явно чем-то огорчен.
Я присматриваюсь к Рэндаллу и соглашаюсь: он действительно на себя не похож. Обычно он непринужденно общается со всеми, а сегодня молча кружит вокруг стола с чаем. Оказавшаяся рядом Фреда добавляет:
— Определенно. Он выглядит немного потерянным.
Как бы мне хотелось почаще пересекаться с Фредой и поменьше с Уилкинсом и его прихлебателями. Моя работа в Королевском колледже сложилась бы совершенно иначе.
— Собираемся, народ, — призывает Рэндалл.
Гудение голосов стихает, ученые с ассистентами подходят к столу с чаем, где Рэндалл произносит свои обращения. Я оглядываю комнату, чтобы выяснить, где Уилкинс — он вдалеке в окружении своих парней.
— Сегодня я получил довольно тревожные новости от наших коллег из Кавендиша, — продолжает Рэндалл.
Рэй и я переглядываемся: интересно, он подумал о том же, о чем и я? Может быть, эти «тревожные новости» объяснят странный визит Перуца в мою лабораторию?
— Давно ходили слухи, что Лайнус Полинг, — Рэндалл произносит это имя словно проклятие, не остается никаких сомнений, как наш руководитель относится к этому человеку, — переключился с белков на ДНК. Я не придавал этим сплетням значения до сегодняшнего дня, до разговора с сэром Лоуренсом Брэггом из Кавендиша. Он уверяет, что в ближайшие недели Полинг опубликует в Proceedings of the National Academy of Sciences статью о структуре ДНК.
«Нет!» — думаю я. Как Полингу удалось разгадать эту загадку раньше нас? Все говорило о том, что до недавнего времени он работал исключительно над белками, запрос моих снимков подтверждает, что ему недостает рентгеноструктурных данных о ДНК. Почему уважаемый ученый спешит разрешить эту огромную загадку, которой даже не интересовался до последнего времени? На какие данные полагается при построении очередной своей модели, которыми он знаменит? Насколько мне известно, такие данные сейчас есть только у меня.
— Откуда Брэгг знает, чем занимается Полинг? — выкрикивает кто-то. — Разве они заклятые друзья? — Уместный намек на давнее соперничество между Брэггом и Полингом. Как Брэгг заранее узнал о статье Полинга?
И тут я вспоминаю.
— Сын Полинга Питер работает у Перуца в Кавендише, под руководством Брэгга. От сына сэр Лоуренс и узнал об этом, источник надежный. Думаю, сомневаться не приходится, — говорит Рэндалл.
Уважительная тишина конференц-зала взрывается голосами, все обсуждают новость. Рэндалл поднимает руку:
— Прошу тишины. Я еще не закончил.
— Новость огорчительная, если не сказать обескураживающая. Прежде чем я продолжу и расскажу о ее о последствиях для нашего собственного отдела, хочу поделиться соображениями о том, что будет сказано в статье. Нам нужно понимать, с чем имеем дело.
Рэндалл откашливается, а у меня внутри все сжимается. Что Полинг предположил о ДНК? Я много раз громко заявляла, что наука — это не гонка, и все же я не хочу, чтобы Полинг выиграл это состязание, не потрудившись так, как мы с Рэем. Это противоречит моему чувству справедливости и честной игры, тем более что мое время здесь истекает. Я уже попросила Бернала немного отложить мой выход на работу в Биркбеке, чтобы завершить свою работу с ДНК, и вряд ли мне удастся получить дополнительное время.
— Судя по всему, Полинг считает, что структура ДНК представляет собой трехцепочечную спираль с фосфатами в центре. Чтобы продемонстрировать это, он создал одну из своих знаменитых моделей, — в тоне Рэндалла слышна насмешка.
Спираль, да, это его предположение верно, но как он догадался без моих изображений? Но тройная нить? Фосфаты в центре? Те же самые ошибки допустили Крик и Уотсон, когда создавали свою злополучную модель. Мне хочется закричать «ура», но вместо