– Почему ты поцеловал меня? – спрашиваю я раньше, чем успеваю себя остановить.
– Я не… – На одну лишь секунду мне кажется, что бог будет все отрицать, но он продолжает: – Это была ошибка, и я приношу свои извинения.
Его предыдущая реакция показала мне, что Аид стыдится поцелуя. Но слышать, как он признает это вслух, видеть, как он сожалеет, куда больнее, и это выводит меня из себя.
– Вау. Знаешь, а ведь ты должен был быть одним из хороших парней, – начинаю я дрожащим от стыда голосом. Еще одна слезинка вытекает из уголка глаза прежде, чем я успеваю ее сморгнуть, разозлившись на то, что он удостоился уже двух. Меня не должно это волновать, это был просто дурацкий поцелуй. До сегодняшнего утра я знать не знала, кто он такой. – Но это не так. Ты такой же, как и другие. Целуешь смертных и убиваешь их друзей. Классическое поведение олимпийцев.
Тепло заливает его щеки, но голос остается ровным, когда он произносит:
– Я извинился за свои действия и могу повторить еще раз. Мне действительно жаль. Если это поможет, то я не думал, что мы встретимся в ближайшее время, если вообще встретимся.
Ай. Моя кожа пылает.
– И я не убивал твою подругу, – продолжает бог. – Хотя, если мне не изменяет память, ты желала ей смерти.
– Даже если и так…
– Это так. – Его глаза пылают от гнева, когда он смотрит на меня. – Тебе даже не требовалось произносить желание вслух, Кори Аллауэй, все твое естество буквально кричало об этом. Я не мог слышать ничего другого. – Слова вылетают из его рта в спешке, и бог отводит взгляд, словно я вырвала из него это признание.
Я никогда не называла своего имени. Он никогда не спрашивал. Должно быть, сказала она. Я представляю, как они сидят вдвоем и мило беседуют, и огонь разгорается в груди.
– Тебе вообще разрешено убивать, прошу прощения, забирать смертных, когда вздумается? – спрашиваю я. – Или она особенная?
«Другая», как сказал бы Али. Не скучная.
С загадочным выражением на лице Аид спрашивает:
– Как ты там сказала? «Классическое поведение олимпийцев»? Скажи мне, ты правда считала меня лучше других?
Я медленно оглядываю Аида с головы до ног, довольная, что его челюсть напрягается.
– Нет. Если честно, я вообще о тебе не думала.
Он моргает, а затем запускает руки в свои волосы.
– Довольно. – Бог тянется ко мне, и я резко отступаю.
– Не трогай меня.
Он вздрагивает, как будто я влепила ему пощечину. Мое дыхание сбивается, и я чувствую жар, исходящий от меня, почти замечаю в воздухе дым.
Аид подходит так близко, что наши носы едва ли не соприкасаются.
– Отлично, – говорит он. – Если ты так сильно хочешь остаться, тогда оставайся. Наслаждайся.
И он исчезает.
Возделывание
Я таращусь на место, где только что стоял бог, застыв от шока. Он ушел. Оставил меня здесь. Просто взял и бросил.
Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на пол алькова, отбрасывая нарцисс в сторону и вжимая кулаки в камень, пока сердце бешено колотится. Я хочу домой, в свой сад, к моей земле – к любой земле, – чтобы запустить в нее руки по самые локти и почувствовать успокаивающую прохладу. Тоска настолько острая и реальная, что я ощущаю боль в груди.
Когда адреналин иссякает, я понимаю, какое это чудо, что я все еще жива. Мне повезло, что бог просто оставил меня здесь. Аид мог бы прикончить меня одним щелчком пальцев. Я закрываю лицо руками и дрожу так сильно, что зубы отбивают мелкую дробь. Какой же дурой я себя выставила перед ним. То, как я разговаривала с ним, что говорила ему.
Что он говорил мне.
Я вскакиваю на ноги и отпрыгиваю в сторону, когда темная фигура приземляется на выступ передо мной. Блестящие перья. Темная кожа. Алекто.
Она складывает крылья за спиной, а я рассматриваю ее, снова привыкая к внешнему виду фурии. Даже тех нескольких минут, что Алекто отсутствовала, хватило, чтобы мой разум сгладил углы и стер из памяти, как сильно она отличается от меня своими черными глазами, когтями и перьями. Вот в чем проблема с Аидом, понимаю я. Он не похож на того, кем является на самом деле, его дурацкое лицо вполне себе человеческое. По крайней мере, с фуриями точно не забудешь, кто стоит перед тобой.
– Я подслушивала, – сообщает Алекто. – Он сказал уйти, но я не хотела оставлять тебя с ним наедине. Девочки не должны оставлять девочек с незнакомыми богами.
Я фыркаю. Я больше не верю в девичьи кодексы.
– Девушка, о которой ты говорила. Не подруга. Она причинила тебе боль. И теперь она здесь.
Я молчу, а затем киваю.
– Я пожелала ей смерти, и она умерла.
– Она первой ранила тебя, – утверждает фурия. Не спрашивает.
– Да.
– Значит, справедливость восторжествовала. – Алекто выглядит довольной, ее перья распушились. – Тебя обидели, и ты свершила правосудие.
Перед глазами встают карты таро. Тройка Кубков. Печальная, одинокая девушка в шляпе, пронзенной мечом. Справедливость. Путь, который ждет меня впереди. Справедливость, ликующая в конце.
– Не совсем. Не думаю, что увести парня равносильно убийству.
Не похоже, чтобы мои слова убедили фурию.
– Она предала тебя. У тебя было право на месть, и ты им воспользовалась. Око за око. Кто она? – спрашивает Алекто, прежде чем я успеваю углубиться в этические вопросы непредумышленного убийства. – Эта девушка. Возлюбленная? Сестра?
Я качаю головой.
– Не официально. Не по крови. Но когда-то мы были близки, как сестры. Она была моей лучшей подругой.
– И все же она забрала у тебя то, что ты любила, – говорит Алекто. – То, что было твоим. Обокрала тебя.
Вздох вырывается из меня.
– Он не был моим, – начинаю я. – Люди не принадлежат другим людям. Но мы были парой, я думала, что мы друзья, все трое. На самом деле мне даже нравилось, что они тоже дружат, это делало все гораздо проще. Пока они не предпочли мне друг друга. И не бросили меня. Оба.
Каждое слово жалит, словно порез от бумаги. Раньше мне не приходилось об этом рассказывать, потому что весь Остров узнал об этом сразу же, как только это произошло. Сплетни разлетаются быстрее любых источников новостей, даже быстрее «Аргуса». Не так уж много событий случается на Острове, так что любое из них – сенсация.
«Кори Аллауэй только что промчалась мимо меня в слезах».
«Она гуляла с Алистером Мюрреем, вероятно, они поссорились».
«Больше, чем поссорились; я только что видела, как Алистер Мюррей и Бри Давмьюр держались за руки возле супермаркета».
«Бри? Подруга Кори? С ее Алистером?»
«О боги».
Я чувствую горький привкус во рту.
– Меньше всего на свете я ожидала от нее чего-то подобного, – продолжаю я. – Я хотела сделать ей больно в ответ. Но я не думала, что она на самом деле умрет.
– Сделанного не воротишь. – Алекто пожимает плечами, как будто подводит этим черту, и садится, похлопывая по полу рядом с собой. – Давай, садись.
Я качаю головой.
– Я не могу. Слишком высоко.
– Я не позволю тебе упасть.
Но она может и позволить. Может отвернуться или не успеть подхватить вовремя. Я могу случайно поскользнуться, и моя жизнь закончится. Или она говорит, что не даст мне упасть, но не имеет этого в виду. Теперь-то я знаю, что слова и гроша ломаного не стоят. Важны поступки.
Я вновь качаю головой.
Алекто бросает на меня долгий непроницаемый взгляд. А затем ныряет с уступа. Что, если я обидела ее своим отказом сесть рядом и теперь она тоже бросит меня здесь? Меня охватывает паника. Но не успеваю я и шага сделать вперед, как фурия возвращается, неся с собой кучу тряпья. Она швыряет ее на землю и снова улетает, не говоря ни слова, возвращаясь через несколько мгновений с новой охапкой и бросая ее на первую. Фурия совершает последний полет, а затем приземляется, складывая на спине крылья.
Она садится перед кучей и перебирает ее, вытаскивая длинные куски ткани, пока я наблюдаю за тем, как ловко фурия сплетает их вместе, связывая в толстый канат. Я смотрю наверх и думаю, не украсила ли она и свод над нами.
Взрослея на Острове, я научилась ходить под парусом и вязать узлы, но таких сложных и мудреных, какие вязала она, прежде никогда не видела. Алекто проверяет каждый из них на прочность, тянет, чтобы убедиться, что узлы прочно держатся, и тогда меня поражает догадка.
Я придвигаюсь ближе, чтобы посмотреть. Фурия поднимает глаза, издавая стрекотание, словно ей приятно мое внимание, а затем возвращается к своей работе. Вскоре она завязывает последний узел и встает, чтобы отнести конец каната в дальнюю часть ниши.
В немом изумлении я наблюдаю, как Алекто голыми руками кромсает каменную стену, оставляя на ней глубокие борозды. Скальная поверхность для нее не тверже пластилина, мягка словно тесто или глина, и тогда я понимаю, что вовсе не великан и не Титан создали Эреб. Фурии сами выточили его из камня. Вот насколько они сильны. Достаточно сильны, чтобы проделать дыры в скале. Неудивительно, что Гермес не горел желанием мне помочь.
Я резко выдыхаю, и Алекто оборачивается на этот звук.
– Что такое?
Я потеряла дар речи, словами не передать, каково это – оказаться здесь и увидеть это невероятное сооружение воочию. Словами не передать, до чего все изменилось: еще вчера я была в своей комнате и нажимала «Да», когда онлайн-кинотеатр спросил, продолжаю ли я смотреть, потому что, разумеется, я продолжала, – а чем еще мне заниматься. А теперь я смотрю на существо с крыльями за спиной и перьями вместо волос, знакомое мне лишь по учебникам, которое крошит скалу. Словами не передать той мешанины чувств, которые одолевают меня: страх, дикий ужас, желание кричать «Разбудите меня кто-нибудь», «Я хочу забраться в свою кровать», «Хочу быть такой же могущественной… сильной, как они», «Я хочу… хочу…»
Я качаю головой.
Через мгновение Алекто оборачивается к скале и продолжает.
Вскоре ей удается создать некое подобие кольца, сделав когтями отверстие в скале. Именно через него она продевает связанный из тканей канат и несколько раз перевязывает его вокруг, затягивая узлы.