Гадости, которые она произносила, искажали и уродовали ее лицо.
Лара превратилась в жуткую горгону, — я понимал, какую боль ей причиняю. Я ничего не сказал ей про Люси и не знал, как она догадалась. Сказал первое, что пришло в голову:
— Нет у меня никакой шлюхи, не беспокойся.
— Ты просто подонок. Я все эти годы поддерживала тебя, подбадривала, мы строили планы в расчете друг на друга, а теперь ты решил бросить меня и поселиться в какой-то дыре с этой сукой.
Я не знал, что ответить, поэтому соврал:
— Кто говорит, что я решил тебя бросить?
— Храбрец, нечего сказать! Ты и правда полное говно.
Мимо плыл ботанический сад, мы шли вдоль Музея естественной истории к набережной Аустерлиц. Я думал, сколько понадобилось растений, обезьян, всяких животных, чтобы потом появились люди. Она права, я трус, я подонок.
— Ты права, я трус, подонок.
— Он еще издевается! Что за мразь. И зачем тебе надо было меня видеть? Чтобы совесть не мучила?
Я и сам не понимал, зачем приехал в Париж. В горле стоял комок. Молчание затягивалось. По щекам Лары текли злые слезы. Вокруг нас каруселью кружили какие-то няньки с сидячими колясками, время приближалось к пяти часам дня. Давид, соберись же, черт возьми, не будь тряпкой! Где твоя чуткость, где знание психологии! Мне хотелось обнять Лару, пожалеть, дать ей выплакаться, — но она бы меня сразу отбрила. Я совершенно растерялся.
— Вообще-то я думаю поселиться в деревне, — сказал я. — И стать фермером.
И тут она захохотала. Открыто, внезапно, неудержимо; она плакала и смеялась одновременно; смеялась навзрыд, на секунду умолкала, снова выкрикивала: «Фермером!» — и снова принималась хохотать. И так смеялась всю дорогу, пока мы не вышли к Сене.
— На, полюбуйся! Вот тебе и ниорский Севр!!
Ну, наконец-то есть и хорошие новости на фронте нашего обустройства: банк «Креди Агриколь» дал официальное согласие одолжить нам деньги, если сельхозкооператив «Добрые дикари» пройдет законную регистрацию. Готовить досье на получение дотации очень помогли мне Матильда и Гари, — посмотрим, что из этого выйдет. Аграрии всех стран, соединяйтесь!
Ладно, вернусь к вчерашнему рассказу: Лара угорала и издевалась надо мной, пока мы с ней не расстались; мне было грустно и обидно, мы не знали, как нам проститься: поцеловать друг друга или протянуть руку на прощание; в общем, как-то неопределенно мотнули головами с двухметрового расстояния — жалкое, позорное зрелище. И я пошел к маме в 15-й округ несолоно хлебавши.
Идя обратно ботаническим садом, я думал о том, что, как бы там ни сложилось у меня с Люси, мне лучше жить далеко от Парижа, хотя бы и в Нижнем Пуату, который никому не нравится, кроме британцев и аборигенов.
Отменил встречу с Кальве: сказать мне ему было нечего.
Я объяснил маме, что хочу пожить в районе Болот Пуату, как-то там зацепиться, найти работу. И встретить старость на болотных берегах, как писал Дюплесси-Морне Генриху IV, ответила она с улыбкой. Ей я про фермерство сказать не решился.
Через два дня я вернулся в «Дебри науки», наполненный той бурной жаждой перемен, что окрыляет столичного жителя или жительницу, когда их заносит в провинцию. Я прибыл с новым зарядом азарта и самонадеянности. Сойдя с поезда, заехал, как помнится, на рынок, дело было в четверг, в торговый день; я с трудом припарковался на берегу Севра, напротив крытого рыночного павильона и крепостной башни. Согласен, до Сены далеко, хотя тут тоже на набережной есть два букиниста, разложивших книжные ящики возле уродливого здания библиотеки, и все равно довольно красиво — и этот средневековый замок, достойный Робин Гуда, и зеленоватая река, и большой рыночный ангар с чугунными перекрытиями, городская ратуша в стиле неоренессанс… На подступах к ней торговали местные фермеры (фрукты-овощи, козий сыр, цветы), и покупателей было прилично, несмотря на внезапно заморосивший дождь. Я укрылся в книжном магазине напротив, полистал книги по местной истории и наконец остановил свой выбор на томе «Истории Франции» Мишле, где говорилось про религиозные войны, — пригодится для работы. И с самого начала — удача: «Сердце мое было захвачено величием религиозной революции, тронуто мучениками, с которыми я шел от нежного младенчества сквозь все их героические деяния, возводил их на костер и присутствовал при казни. В сравнении с их поступками книги казались ничтожны. Каждый из этих святых был книгой, по которой человечество будет читать вечно». Жги дальше, Мишле! Чувствую, забористая будет книжка. Я добавил к покупке небольшой справочник по фауне и флоре болота, с ламинированной (!) складной картой на случай кораблекрушения и с указанием маршрутов пеших прогулок. Гениальная книга, очень мне потом пригодилась.
Книжные магазины душа края, хранители всего, что есть в нем привычного и странного, детского и мудрого, классики и новинок.
Продавщица пробила обе книги на кассе и спросила, не собрался ли я погулять по болоту: в выходные обещают солнце, весной там очень мило, — оказалась весьма любезная дама; и если книжные магазины — душа, то их продавцы — это руки и ноги нации. Пока что на ясную погоду не было и намека, лило так, что хоть дождевик покупай; полдороги к Ласточке я бежал бегом (оказалось, она немножечко протекает — дождь льется сквозь проржавевшую крышу, и в итоге под педалями образуется лужа, при ускорении и торможении она плещется и переливается взад-вперед; а вдруг это опасно? — понятия не имею) и потом поехал по кулонжской дороге в «Дебри науки», поборов в себе искушение заскочить в «Фермерские радости» и купить чего-нибудь сладенького, и, гордый своей несокрушимой волей, прибыл около часу дня в «Дебри науки», — в порыве голода открыл банку скумбрии в томате, съел банку скумбрии в томате, вспомнил про Арно, отправил эсэмэску Люси «я приехал, какие планы?» (думаю, что это вопросительное предложение «какие планы?» вместе с вопросом «ты где?» по масштабам планеты используется чаще всего, по крайней мере в СМС); ответ пришел сразу или почти сразу: «Обедаю. А ты?», на что я тут же ответил: «Сожрал банку скумбрии, хочу тебя»; в ответ пришло: «:-) у нас овощной суп, действует по-другому:-)», — словом, договорились встретиться к вечеру, я был доволен. Кошки пришли назад почти сразу, по ним я тоже скучал.
Я зашел к Матильде и Гари сообщить о своем приезде, дождь перестал; Матильда, конечно, тут же пригласила меня назавтра с ними пообедать, чтоб я им все-все рассказал, — как там, в Париже?
— Я рад, что вернулся, — ответил я. — Рад, что вернулся.
Очень дождливая в этом году осень. За месяц лило двадцать восемь дней, все развезло. При этом не холодно, погода теплая, но льет; получается, что-то вроде муссона. Даже как-то приятно сидеть дома, заниматься всякой бумажной возней и попутно рассказывать историю своей жизни этому компьютеру. Люси повезло меньше, она на природе: следит за сборкой стеклянного парника, нашей теплицы номер один, — промокнет с ног до головы, вернется, как тут говорят, мокрая, как суп. Кстати, можно приготовить ей суп на обед, сварганить славную такую уху из банки, купленной на Иль-де-Ре, есть даже остатки хлеба для гренков, а на десерт я пообещал ей тарттатен. Я с каждым днем стряпаю все лучше; а тарттатен с нашими вкуснющими гатинскими яблоками производства кооператива «Добрые дикари» и песочным тестом из супермаркета — это просто объедение. Здорово я, должно быть, проголодался, раз такое лезет в голову. Короче.
Значит, весной, когда я вернулся из Парижа, вдруг наступила невероятная теплынь и красота, поля Франка заработали на полную катушку, Люси на рынке била рекорды продаж, количество постоянных покупателей росло день ото дня. Уже не помню, кому первому пришла в голову эта идея провести уик-энд на Болоте, может — Максу, когда он увидел у меня в «Дебрях науки» путеводитель с ламинированной картой. Как бы то ни было, а организовалась целая болотная экспедиция на двух лодках, одна была Максова, стоявшая на приколе в Кулоне, а вторая — одного приятеля Франка, чуть выше по течению Севра. Первоначально идея не встретила восторга ни у Линн, ни у Люси: как-то странно, зачем лезть куда-то в дебри болот, ставить палатку на голой земле и жить, как дикари или как шалашники в давние времена, — смотреть на цапель, варакушек, стрекоз, выдр и больших летучих мышей, которые зовутся подковоносами, — не уверен, правда, что очень хочу с ними встречаться, не говоря уже о вполне заурядных оленях, лисах, совах и прочих бобрах, которые составляют большую часть болотной фауны. Весной шанс увидеть этих животных и еще других наверняка выше. Меня идея такого приключения невероятно воодушевляла, Макса тоже. Убедить Линн и Люси оказалось не так уж и сложно; в конце концов, они прекрасно знали Болото: обе выросли поблизости, и небольшой турпоход не слишком их пугал.
Естественно, устраивать дикий кемпинг посреди полей крапивы совершенно незаконно, но, как подчеркивал Макс, это абсолютно безопасно и для природы, и для владельцев полей, и для нас. «Просто не надо свинячить», — сказал Максимилиан. Я взял на себя логистику и обеспечение провиантом, как сказали бы в «Девяносто третьем году». Вот составленный мною список необходимого для нас с Люси:
Двухместная палатка марки Decathlon®, модель «экспресс».
Два сверхлегких весенних спальника, рассчитанных на температуру до 3 градусов, той же марки.
Две перьевые подушки, одолженные в «Дебрях науки».
Два полотенца.
Органическое мыло и шампунь на всякий случай.
Косметичка с туалетными принадлежностями.
Аптечка первой помощи с противоядием от укуса змей и мазями от укусов насекомых.
Радиоприемник на батарейках на случай конца света.
Динамик с блютусом (Bluetooth®).
Набор для пикника на двоих с тарелками, столовыми приборами и стаканчиками.
Таблетки для розжига.
Бензиновая зажигалка.
Мешок древесного угля.