Мы с Домиником одновременно кивнули.
– Итак, как продвигается твоя статья?
– Я не слишком уверена, что она вообще куда-то продвигается. Редактор ждет ее от меня завтра, а я не написала еще ни одного слова. – Я нахмурилась. – Я все время думаю об этом маленьком мальчике.
– Не отчаивайся, самые трудные вещи обычно приносят самое большое вознаграждение.
Я была с ним согласна. Я вспомнила о своем первом и единственном марафоне, который я пробежала вскоре после того, как мы с Этаном поженились. Я тренировалась девять месяцев и миновала финишную черту с кровоточащим пальцем и мышцами, сведенными судорогой. Но никогда еще я так не гордилась собой, не была так уверена в себе. Когда Этан обнял меня и прижался щекой к моей щеке, красной и мокрой от пота, я почувствовала такое удовлетворение, какого никогда не испытывала раньше.
Я посмотрела в окно, прищурилась.
– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Доминик.
– Остров Бейнбридж, – ответила я, поворачиваясь к нему. – Я собираюсь завтра сесть на паром и навестить мою давнюю подругу, которая там живет.
Он кивнул.
– Это красивое место, – Доминик как будто вспоминал о чем-то. – Мне бы хотелось когда-нибудь там поселиться.
– А почему ты не живешь там сейчас? Мог бы приезжать в город. На пароме до города всего полчаса.
Он посмотрел на свои руки, лежащие на коленях.
– Я не могу, во всяком случае, сейчас. Недвижимость на острове дорогая, а каждый лишний доллар я отсылаю домой.
– Домой?
– Мама больна, – пояснил Доминик, – а страховки у нее нет. Ее лечение стоит немалых денег, но оно помогает ей жить.
– Как жаль! Значит, ты ей помогаешь?
Доминик кивнул.
– Тебе бы она понравилась.
Мои щеки вспыхнули.
Я услышала звонок телефона в сумке, но решила не отвечать.
– Твоя мать, должно быть, очень любит тебя, – произнесла я. – В отношениях матери и сына есть что-то особенное. – Я снова сложила салфетку на коленях и опустила подбородок на ладонь. – Я не могу не думать о Вере и Дэниеле. Тем более что они однажды жили в том доме, где твое кафе, и теперь я это знаю точно, – я снова вздохнула. – Они как призраки.
Доминик усмехнулся.
– Мне всегда казалось, что в кафе есть привидения.
Через несколько минут Донна подошла к столику с двумя тарелками в руках. Как и обещало меню, сэндвич буквально сочился темно-коричневым соусом. Я беззастенчиво вонзила в него зубы.
– Что скажешь? – спросил Доминик.
– Это очень вкусно.
Он горделиво улыбнулся.
– Так и знал, что тебе понравится.
Я услышала, что телефон зазвонил снова. На этот раз я неохотно опустила руку в сумку, выудила мобильный и сразу увидела на экране номер Этана.
– Прости, – обратилась я к Доминику, – мне придется ненадолго выйти.
– Без проблем.
– Алло, – ответила я, быстро выходя из ресторана на улицу.
– Клэр, я все утро пытался до тебя дозвониться.
Я фыркнула.
– Хотел объяснить, почему ты не пришел вчера вечером домой?
– Клэр, я всю ночь провел в больнице.
Я ахнула.
– С тобой все в порядке?
– Со мной – да. С дедом плохо. С ним случился сердечный приступ сразу после вручения награды на торжественном вечере. Как только его привезли из операционной в палату, я от него не отходил.
– Боже! Он поправится?
– Пока трудно сказать, – ответил Этан. – Время покажет. Я пытался связаться с тобой вчера вечером, но ты, должно быть, выключила телефон. А утром в квартире никто не снял трубку. – Он помолчал, пытаясь понять, что за шум вокруг меня. Мужчина, которому явно не повезло в жизни, вдруг начал играть на банджо в нескольких шагах от меня. – Ты где?
Я посмотрела на сидящего в ресторане Доминика и почувствовала себя виноватой.
– Я обедаю на рынке. С другом.
Уоррен был дедушкой, которого у меня никогда не было. Оба моих деда умерли еще до моего рождения, и когда я вошла в семью Кенсингтонов, дедушка Уоррен принял меня с распростертыми объятиями. Я буквально влюбилась в него с первой же нашей встречи. Он предложил мне сыграть с ним в карты, и я у него выиграла. «Думаю, эта девушка сохранит традиции нашей семьи – сказал тогда Уоррен Этану. – С женщиной, которая обыгрывает мужчину в карты, можно прожить всю жизнь». Я знала, что он говорит не совсем обо мне. Его покойная жена, бабушка Этана, умерла задолго до того, как я стала членом семьи. Но мне не нужно было с ней встречаться, чтобы узнать, насколько сильно они с Уорреном любили друг друга. Это было видно по их совместным фотографиям, но особенно заметно о чувстве к жене говорили глаза Уоррена, когда он говорил о ней. Спустя пятнадцать лет после ее смерти он по-прежнему не мог вспоминать жену без слез.
– Я приеду, как только смогу, – сказала я Этану. – Скажи Уоррену, что я уже еду.
Я побежала обратно к столику, схватила сумку со стула.
– Мне ужасно жаль, Доминик, но случилось несчастье. Дедушка моего мужа в больнице. У него был сердечный приступ. Мне нужно идти.
– О, я сочувствую, – Доминик встал. – Могу я помочь?
– Нет-нет, – пробормотала я, снова остро ощутив вину. – Я просто возьму такси. Я… Я позвоню тебе.
Прежде чем уйти, я посмотрела на свой недоеденный ленч.
Когда я вошла в палату, Уоррен слабо мне улыбнулся. Его руки безжизненно лежали вдоль тела на серой больничной кровати.
– Ну что вы наделали! – прошептала я. – Вы же знаете, что не можете просто взять и попасть в больницу с сердечным приступом, вы должны были предупредить меня заранее.
Я услышала, как вошел Этан, но не обернулась.
Уоррен моргнул.
– Прости, дорогая. Думаю, у моего старого мотора свое расписание.
– Что ж, – продолжала я, едва сдерживая слезы, – у вас впереди еще много хороших лет. Вы должны поправиться хотя бы ради нас.
Старик кивнул.
– Как скажешь, милая. Но если тебе все равно, то я бы предпочел уйти сейчас и встретиться с моей возлюбленной. Мне ее так не хватает.
– Я знаю, Уоррен. Но мы тоже вас любим, не забывайте.
Я почувствовала рядом тепло тела Этана.
– Ему нужно отдохнуть, – шепнул он мне. – Давай выйдем.
Мне не понравился его тон, но я видела, что у Уоррена действительно усталый вид, поэтому вышла следом за мужем из палаты. Мы сели на скамейку в коридоре. Мимо нас деловито сновали медсестры. В воздухе пахло тушеным мясом и дезинфекцией.
– Врачи считают, что он выкарабкается… на этот раз, – сказал Этан.
– Слава богу! – ответила я, нервно потирая руки.
Я подняла голову и увидела родителей Этана, Гленду и Эдварда, подходивших к нам.
– Как он? – обратилась Гленда к сыну, проигнорировав меня.
Этан пожал плечами.
– Все так же. Доктор говорит, что сердце у него изношенное. Он больше не сможет вести такую же активную жизнь, как прежде. Нам надо помочь ему выкарабкаться. Теперь ему придется сбавить обороты.
Гленда посмотрела на Эдварда, потом на меня.
– Клэр, дорогая.
Я сглотнула. Свекровь называла меня «дорогая» только в тех случаях, когда собиралась отдать приказ или оказать милость.
Она посмотрела на Этана.
– Клэр, мы думаем, что тебе, вероятно, пока следует отказаться от твоих еженедельных визитов к Уоррену.
– Простите? – такого я не ожидала. – Что вы имеете в виду?
Последние два года я действительно заезжала к Уоррену раз в неделю. Мы играли в карты, смотрели старые фильмы или просто вместе читали, он – романы о войне, я – романы о любви.
– Это из-за его сердца, дорогая, – продолжала Гленда. – ты же слышала, что сказал Этан. Врач говорит, что оно совсем никуда не годится. Все эти твои… В общем, Уоррену в данный момент не нужны лишние… драмы.
– Лишние драмы? – Мои щеки запылали. – Вы считаете, что мои визиты наносят вред его здоровью?
Я посмотрела на Этана, ища поддержки.
– Ну, разумеется, дорогая, мы говорим не об этом, – проворковала Гленда, церемонно похлопывая меня по спине. Меня бесил ее покровительственный тон. – Мы просто заботимся об Уоррене, пока он выздоравливает…
– Мама, – вмешался Этан и протестующе поднял руку. – Дедушка любит Клэр. Она из тех немногих людей, кто приносит ему счастье.
Он сжал мою руку, демонстрируя солидарность со мной, но я была слишком ошеломлена, чтобы ответить на его пожатие.
Когда я повернулась к Этану, то ощутила ледяной взгляд Гленды. Я сдерживалась из последних сил, чтобы не разрыдаться, я очень не хотела, чтобы родители мужа видели мои слезы.
– Спасибо, – шепнула я Этану, выпустила его руку и направилась к лифту.
– Клэр, прошу тебя, – взмолился Этан, когда его родители прошли дальше по коридору. Он притянул меня к себе и легко поцеловал в лоб. – Не слушай мою маму.
Я кивнула. Двери лифта разошлись в стороны. Медсестра в голубой форме, стоящая в кабине, посмотрела на табличку с указанием этажей.
– Упс, ошиблась этажом, – улыбнулась она.
Рядом с ней в кресле на колесиках сидела женщина в больничном халате, прижимавшая к груди туго спеленатого младенца с красным пухлым личиком. Она только что стала матерью и улыбалась устало, но довольно, а ее гордый муж склонился к ним. Они буквально излучали любовь. Двери лифта закрылись.
– Прости, Этан, – мой голос дрожал, – я не могу здесь остаться. Я должна идти.
Я дождалась, когда двери откроются снова, и вошла в пустую кабину. Когда лифт тронулся, я закрыла лицо руками и разрыдалась.
Глава 11Вера
Дебелая продавщица в магазине «Фредерик и Нельсон» неодобрительно оглядела меня, потом подняла глаза на помощника Лона и с досадой вздохнула.
– Еще одна?
Эндрю указал на вешалку с вечерними платьями, стоявшую вдалеке.
– Ей понадобится несколько платьев, – сказал он. – Мистер Эдвардс предпочитает красное, но добавьте и несколько других цветов, для разнообразия. Понадобится и другая одежда тоже. – Он многозначительно посмотрел на женщину