нцузы, русские полуфранцузы списаны им, может быть, и верно, но читатели наши этого не знают»[193]. Другими словами, как раз польская тема явилась, с точки зрения критика, одной из причин неудачи, хотя, на наш взгляд, именно она является самой интересной в «Выжигине». В первых частях романа Булгарин стремился дать сложную, неоднозначную и многоплановую трактовку событий и настроений в Литве в 1812 г., но поскольку главной задачей для него было создание русского патриотического романа, то именно эта линия должна была неизбежно победить, следовательно, и настоящей сложности не получилось.
Примерно половину «Выжигина» составляют русские главы, которые рисуют всеобщее единодушие в борьбе с врагом. Концепции двух интересующих нас романов об эпохе 1812 года во многом сходны[194]: носителями подлинно русского патриотизма оказываются в них просвещенные русские дворяне, которым, как и их благородным противникам, чужда ксенофобия[195]. Концепция нации в обоих случаях – политическая и вполне имперская (в терминологическом смысле слова). «Русский» определяется не этнической принадлежностью, а преданностью государю и отечеству. Выжигин объясняет крестьянам, которые подозревают «генералов из немцев» в измене, причины отступления русской армии: «У русского Царя нет немцев. Кто служит ему, тот русский, и он знает, кого выбрать в какую должность. Измены здесь нет, а идут наши назад для того, что сила неприятельская велика, так начальники не хотят по пустому терять народу» (Ч. 3. С. 60). Характерны дискуссии по поводу Барклая и Кутузова: Выжигин с самого начала отстаивает честь Барклая среди своих однополчан (Ч. 3. С. 75)[196]. Пламенной патриоткой является Лиза (наполовину француженка[197]). Напротив, не все этнические русские, как и в «Рославлеве», оказываются достойны этого наименования. Недаром Наполеон надеется на то, что никакой народной войны не будет, потому что дворяне слабы духом и народ их не поддержит: «В русском дворянстве нет той силы душевной, которая требуется для начатия и продолжения народной войны» (Ч. 2. С. 89). Выжигин (в полном соответствии с концепцией любимого Булгариным «Горя от ума», из которого заимствован эпиграф к роману) говорит о новом поколении, которое имеет иной дух (Ч. 1. С. 228)[198], чем старики, подобные старинным русским барам Хохляковым и Курдюковым. Они гордятся отзывом французского посланника, которому «описали Россию какою-то Скифией, и он каждый день удостоверяется, что мы только по названию не французы. Это собственныя слова его! Он уверял меня, что только здесь сохранился истинный bon ton, времен Лудовика XIV; что мы, старики, настоящие маркизы прежней династии, а наши дамы те же милыя парижанки» (Ч. 1. С. 210). Ср. точку зрения молодого офицера, которому кажутся обидными подобные отзывы иностранцев (Ч. 1. С. 224–226).
В обоих романах (особенно часто в «Выжигине») повторяется лозунг 1812 г. «За веру, царя и отечество». Но если для православных русских персонажей Загоскина и Булгарина актуальны все члены этой триады, то для литвинов[199] в «Выжигине» главным объединяющим звеном является именно царь. Сам «ангельский» облик Александра, его обходительность, гуманность привлекают к нему сердца литвинов. Контраст в изображении Александра и Наполеона подчеркивается неоднократно, что, однако, не предполагает однозначно отрицательного отношения к императору французов[200]. В романе Наполеон представлен весьма близко к тому, как он дан у Сегюра: великий человек, военный гений, совершивший своим походом в Россию трагическую ошибку. Вслед за Сегюром Булгарин неоднократно подчеркивает наследственную болезнь Наполеона, в которой видит даже один из доводов, вынудивших Наполеона ввязаться в войну с Россией (Ч. 2. С. 93–94). Единственное, в чем языковое чутье отказало Булгарину, это в передаче солдатского прозвища Наполеона «маленький капрал» (le petit caporal), которое в положительном контексте не могло быть передано по-русски словом «капралишка», как неоднократно происходит у Булгарина (например: (Ч. 2. С. 62)). Знаменательна и сходная концепция народа. Это ребенок – искренний, но неразумный, склонный к быстрой смене чувств, нуждающийся в руководстве и защите[201], но русские крестьяне более уверенно воюют на своей земле, в отличие от литвинов (как дворян, так и крестьян), недавно присоединенных к России и еще не привыкших к новому отечеству.
Характерно, что третья часть «Выжигина» описывает действия крестьянского отряда в Сычевском уезде Смоленской губернии. Отсылка к этому месту встречается во многих источниках[202], в этом уезде действовала знаменитая старостиха Василиса[203]. У Булгарина, как и у Загоскина, воюют старый солдат Мироныч, священник отец Гаврила[204], руководит отрядом спасшийся из плена Выжигин (только, в отличие от Рославлева, его переодевают из французского мундира в русский кафтан и даже успевают покормить!). Особенно знаменательна очевидная аллюзия на подвиг Сусанина. Булгарин описывает подвиг нового Сусанина – ямщика Мишки Горбунова, который повел отряд французских мародеров окружной дорогой прямо на русских партизан (предупредив тех о надвигающейся опасности), но враги успели его «изрубить» (Ч. 3. С. 48)[205]. Таким образом, параллель 1612–1812 гг. отыграна не только у Загоскина (отсылкой в подзаголовке «Русские в 1812 году» к предыдущему роману «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году»), но и у Булгарина.
Однако наряду с русским патриотизмом в «Выжигине» затронут и польский патриотизм. В отношении самого Булгарина этот вопрос подробно изучали А. И. Рейтблат и П. Глушковский[206]. Можно согласиться с их выводом: Булгарин не был лишен польского патриотизма, но был убежден в необходимости для Польши находиться в составе Российской империи[207]. В то же время его беспокоило и внутреннее положение Царства Польского под русской властью (см. его агентурные записки о некорректном поведении там русских чиновников[208]), и негативное восприятие Польши и поляков в русском обществе. Польская тема в «Выжигине» была призвана показать русскому обществу сложность ситуации в этой части империи. Если в эпоху 1612 г., которой были посвящены первые исторические романы Булгарина и Загоскина, поляки были врагами России, то в 1812 г., как стремился продемонстрировать Булгарин, это уже было не совсем так. Польша в тот момент находилась между двух огней, положение ее было трагическим, надежды поляков на Наполеона оказались напрасными, что подчеркивается гибелью тех героев романа из поляков, которые вступили в наполеоновскую армию. В романе всячески акцентируется, что действия Наполеона в Литве отвратили от него литвинов. В романном пространстве «Выжигина» их симпатии склоняются к русским. Концепция «русского отечества» у них еще не устоялась, но уже формировалась; если литвины и не устраивали народной войны с Наполеоном, то, во всяком случае, не поддерживали его активно.
Литовско-польские дворяне оказываются у Булгарина людьми с запутанной идентичностью, испытывающими трудности в определении того, что является для них отечеством. В этом Булгарин знаменательным образом совпадает с Д. П. Бутурлиным, который пишет, что «узы благодарности, привязавшие его [литовский народ] к Российскому Престолу, не могли заменить любви к отечеству, которая одна только в состоянии произвесть чудеса усердия»[209]. Булгарин рисует достаточно драматичную ситуацию раскола внутри страны и даже внутри одной семьи[210] графов Мориконских. Автор производит эту фамилию от фамилии реальных литовских (итальянских по происхождению) графов Морикони, родственников Радзивиллов и Тизенгаузенов, которых описывает гр. София Шуазель-Гуфье[211].
Сыновья Мориконского Адольф и Эдуард ждут прихода Наполеона («Наконец мы дождались!») и собираются к нему присоединиться, но до времени скрывают от отца свои намерения (Ч. 2. С. 31–32). Племянники другого героя – Шмигайло – воевали на стороне Наполеона в Испании и теперь будут воевать против России. Ситуация в Литве оказывается в какой-то мере обратной по отношению к русской: в русских губерниях «старики» настроены профранцузски, новое же поколение, как уже говорилось, – ярые патриоты; в Литве старшее поколение (в лице старого графа) – более мудрое, так как испытало благодетельность русского правления[212]. Мориконский, прочитав письмо своего поверенного о бесчинствах французов, предсказывает гибель Наполеону и с возмущением восклицает: «И после этого французы упрекают нас в равнодушии, в холодности! Имущество наше разграблено, поселяне разогнаны по лесам, дворянство лишено всех средств к существованию, и кем? Теми, которые называются нашими друзьями и велят звать русских врагами!» (Ч. 2. С. 117). Для Булгарина это служит лишним доказательством тщетности надежды поляков на Наполеона. Романтическими мечтами (их характер не уточняется, но вполне очевидно, что речь идет о восстановлении целостности и независимости Речи Посполитой в границах 1772 г.) заражены в романе молодые люди, учившиеся за границей («подпрапорщикам и студентам» «Северная пчела» приписывает потом и инициативу восстания 1830 г.