[980], но главная и основная его часть – пародия на булгаринский рассказ «Знакомство с Наполеоном на аванпостах под Бауценом, 21 мая (н. с.) 1813 года. (Из воспоминаний польского офицера)». Впервые он был напечатал в 1822 г. в «Сыне Отечества»[981] и вошел в первый том «Сочинений» Булгарина[982]. В нем некий офицер рассказывает историю, как перед сражением под Бауценом рассказчик выполнил одно ответственное поручение Наполеона, за что позднее был произведен в капитаны. Историки литературы уже ставили вопрос о тождественности Булгарина с польским офицером, рассказчиком этой истории, и об исторической достоверности его рассказа[983]; в контексте полемик 1828 г. этот вопрос кажется несущественным. Главное, что Воейков нашел повод возможно более злым образом высмеять Булгарина, его мнимое знакомство с Наполеоном и награждение иностранным орденом:
В IX, X и XI книжках Лондонскаго Трутня издатель расхвастался своею дружбою с великими современниками; пухлым слогом, в надутых выражениях рассказал он о знакомстве своем с покойным Наполеоном в 1813 году на аван-постах перед Бауценом. Покойный император, говорит он, объезжая передовые посты своей большой армии, прибыл на отводный караул, где я, будучи конным поручиком, командовал. Он соскочил с вороного, пламенного коня своего (который также покойник), быстро подошел ко мне, с четверть часа весьма ласково со мною разговаривал, расспрашивал о моей службе и, записав в свою памятную книжку мой полк, чин и фамилию, вскочил на храпящего коня – и полетел, как молния. На другой день произведен я был в капитаны. В Лейпцигском сражении превышающий в силах неприятель теснил наш авангард; неприятельская кавалерия двинулась противу нас; наш быстрый напор опрокинул тяжелых российских ратников. Преследуя бегущих, мне удалось двух из них свалить с коней. Покойный завоеватель Европы видел сие с возвышения, с которого наблюдал движения союзных войск; быстро подскакал он к моему полку на гнедом арабском жеребце (который теперь, вероятно, покойник) и, закричав: «вся надежда на вас – и надежда не плохая!», послал за мною покойного начальника главного штаба своего Бертье. Подъехав к покойному его величеству, я опустил саблю; покойник снял с покойника Дюрока крест почетного легиона – и привязал мне в петлицу. В это время вдали чернели неприятельские колонны – и лучи заходящего солнца отражались на блестящем оружии.
Несмотря на совершенно шутовской характер этого текста, в нем есть исторически достоверные факты. Действительно, генерал Жерар-Кристоф-Мишель Дюрок, прозванный «тенью Наполеона», был убит под Бауценом; он был кавалером ордена Почетного легиона, но его высшей степени, которой не награждали простых офицеров. Действительно, Булгарин на стороне наполеоновской коалиции принимал участие в сражении при Бауцене; по свидетельству Греча, «на одном вечере ‹…› Булгарин беседовал об этой битве с Алексеем Алексеевичем Перовским, который в ней был действующим лицом с русской стороны, адъютантом князя Репнина»[984]. И наконец, Булгарин в самом деле был награжден орденом Почетного легиона: об этом свидетельствует его французский Regiment, копия которого сохранилась в деле о разрешении журнала «Северный архив»[985].
Разумеется, последний факт Булгарин старался не афишировать: ни в одном из своих многочисленных автобиографических и мемуарных текстов он не упоминает о том, что является кавалером французского ордена. Также об этом не говорилось ни в одной биографии Булгарина, даже у тех авторов, которые были настроены по отношению к нему весьма негативно[986], ни в воспоминаниях близких к нему лиц[987].
Единственное свидетельство, что он «щеголял» орденом Почетного легиона, можно найти в позднейших мемуарах А. И. Дельвига[988], но это едва ли не является ошибкой памяти: ведь даже сам автор «Дома сумасшедших» утверждал, что Булгарин свой «французский крест» не носил. Разумеется, пасквильный выпад Воейкова с напоминанием о «предательстве» и о том, что неприятельская награда куплена «русской кровью», не могла не восприниматься в обществе как прямой политический донос. Учитывая популярность «Дома сумасшедших», можно думать, что эта строфа больше ударила по репутации Булгарина, чем все журнальные и газетные статьи. Впрочем, скоро пушкинский круг узнает о сотрудничестве Булгарина с III отделением и будущий эпиграмматический образ доносчика Видока Фиглярина затмит образ перебежчика Флюгарина. Но при этом, создавая памфлетный портрет Булгарина в фельетонах Феофилакта Косичкина, Пушкин чертил его по лекалам, которые впервые опробовал Воейков.
Репутация Фаддея Булгарина в Польше
Ф. В. Булгарин – один из немногих писателей польского происхождения, достигших славы и популярности в литературе другого народа. Кроме него можно назвать О. И. Сенковского в Российской империи, который часто отрицал свою польскость, Бруно Ясенского в Советском Союзе и, без сомнений, Аполлона Коженевского, более известного как Джозеф Конрад, который стал одним из самых известных писателей в мире. Несмотря на популярность Булгарина в России и в Европе в первой половине XIX в., он сейчас в Польше практически забыт. Очень редко его вспоминают историки, исследователи польско-русских отношений, историки литературы, причем практически всегда пишут о нем в негативном ключе.
Для объяснения этой ситуации стоит задать несколько вопросов: почему Булгарин забыт в Польше? Почему почти никто не помнит его успехов и популярности в России, а также влияния на русско-польские отношения в первой половине XIX века? Почему сформировался миф о нем как о ренегате и изменнике, который забыл о своем происхождении?
В эволюции репутации Булгарина в Польше можно выделить несколько этапов.
Первый длился с его рождения до 1815 г. Булгарин родился в 1789 г. в Перышеве на территории Речи Посполитой (сегодняшняя Беларусь). Как он замечал в середине XIX века в своих «Воспоминаниях»: «Я застал, так сказать, последний вздох умирающей Польши»[989]. По семейным причинам он переехал в Петербург, где стал учиться в элитном сухопутном кадетском корпусе. После его окончания он поступил на службу в русскую армию, в составе которой принял участие в войне с Францией. В 1807 г. благодаря Наполеону было создано Великое герцогство Варшавское, политики которого рассчитывали, что разразится франко-русская война, в итоге которой Польше будут возвращены земли, присоединенные к России Екатериной II в 1772–1795 гг. (в ходе так называемых трех разделов Речи Посполитой). Несмотря на то, что Булгарину пришлось сражаться под Фридландом с поляками, служившими в армии Наполеона, никто из земляков не упрекал его в измене. После разделов миллионы поляков оказались поданными России, и многие из них считали, что Российская империя является их новым отечеством. Это не удивительно, если учесть геополитическую ситуацию, обещания Александра I включить в Царство Польское земли бывшего Великого княжества Литовского, ранее в союзе с Польшей составлявшего Речь Посполитую.
Булгарин вспоминал, что неоднократно встречался с польскими родственниками, служившими в польской армии, и в этих случаях ему приходилось защищать честь Российской империи. «В храбрости русских воинов вы легко можете убедиться: один из них перед вами – и готов на всякое испытание», – говорил о себе Булгарин[990]. Проверить достоверность этого заявления, как и большинства мемуарных утверждений, сложно, но я уверен, что он действительно считал себя одновременно поляком и «русским воином». Он не сразу покинул Россию после заключения Тильзитского мира (1807) и создания Великого герцогства Варшавского, потому что, как многие поляки, подозревал, что оно не сможет долго просуществовать; ситуация изменилась после победы Юзефа Понятовского в 1809 г. над австрийскими войсками, вторгнувшимися в Герцогство Варшавское. Как он утверждал в записках, подготовленных для III отделения в конце 1820-х гг., подавляющее большинство поляков, населявших западные окраины империи, мечтали о независимости Польши и потому шли в наполеоновскую армию[991]. При этом они не питали ненависти к русским. «Несмотря на такое направление умов, – писал Булгарин в мемуарах, – все, однако ж, чрезвычайно любили императора Александра. ‹…› шляхта была убеждена, что все, делаемое не по ее желанию, делается против воли государя»[992]. Как большинство литвинов[993], Булгарин решил перейти на службу во французскую армию, потому что верил в воссоздание Наполеоном независимого Польского государства[994].
Выбор литвинов во время Отечественной войны 1812 г. – это сложная и пока что не полностью изученная тема, но большинство представителей польской шляхты решило связать свою судьбу с Наполеоном. Булгарин не оставил французскую армию после ее поражения в России и сражался в рядах отступавшего войска в 1813–1814 гг. Польские части продолжали умирать за императора, который уже не мог способствовать осуществлению их мечты о восстановлении Польши[995]