Признаться, я склонялась к той же мысли. Хотя кто-то пытается Юрика подставить. И кто-то поместил солонку в сервант Людмилы Борисовой. Если, конечно, не она сама это сделала. И кто-то ее распял. И кто-то застрелил Катю – одну из девушек, навещавших мать Людмилы Борисовой после ее гибели. А Катя, не исключено, поставила солонку в сервант…
Кто все это делает? Зачем? Вначале этот человек хотел свалить кражу на Людмилу Борисову (хотя кто поверил бы?), теперь – на Юрика?
Или это все-таки Юрик такой умный? Но, наверное, он все-таки не стал бы выставлять шкатулку на даче, в которую могут вломиться бомжи, орудующие по Ленинградской области после окончания дачного сезона. Или стал бы? Я склонялась к мысли, что его подставляют.
С Самохвалова, как и с юной дивы, взяли подписки о невыезде, шкатулку изъяли, я выступала понятой, а потом вся опергруппа отправилась восвояси. Я повезла Ильича с Ивановым на своей машине. Самохвалов с дивой остались на даче.
– Я ее ненавижу! – опять кричала молодая женщина. – Почему? Почему? Почему?
Молодой человек пожимал плечами и только просил любимую не делать глупостей, хотя знал, что она сделает. Он мог ее только подстраховать. Но в самом деле, почему?
Англичанин позвонил шефу.
– Я договорился. Меня ей представят. Они приняли мою версию о желании жениться на титулованной русской. Меня здесь все считают придурком.
Он позволил себе легкую улыбку. Так умеют улыбаться только английские аристократы.
Глава 15
По пути я поинтересовалась, не наведывался ли кто-то из органов к старому рецидивисту, специалисту по антиквариату, ныне потомку последнего российского императора, а также его сыну, очень похожему на покушавшегося на Соню типа.
– Завтра поедем, – сказал Ильич. – Они никуда не денутся.
– Почему вы так думаете? – удивилась я. – Человек, имеющий три ходки…
– Во-первых, их имеет папаша, а сынок перед законом чист. Во-вторых, с чего бы это им сбегать? Откуда они знают, что мы ими заинтересовались? Хотя папаша, наверное, не исключает интерес органов, знающих его трудовую биографию… Я уверен, что у него дома мы не найдем никаких шкатулок, солонок или яиц Фаберже.
– Папаша живет вместе с сыночком?
– Нет. У сыночка своя однокомнатная квартира. И за ней, скажу вам по секрету, Наталья Петровна, как и за квартирой папы-антиквара, установлено наблюдение.
Иванов посоветовал Ильичу связаться с наружкой. Пусть отчитаются, что сегодня высмотрели. Куда ходили объекты?
Ильич связался и выяснил, что папаша, как сыч, весь день сидит дома, а у сынка днем была девушка. Девушка уехала с недовольным видом, а молодой человек остался дома, даже не вышел проводить ее до машины. В общем, ничего интересного.
Вскоре мы оказались в черте города, забросили Иванова по месту прописки на Васильевском острове и поехали с Ильичом в наш родной район.
На Троицком мосту, по которому я решила ехать, внезапно заметила в зеркале заднего вида большой темно-синий джип. За рулем сидел тип в вязаной шапочке, надвинутой на глаза, на этот раз прикрытые черными очками.
– Звоните ребятам! – заорала я Ильичу, тыкая в зеркало заднего вида.
А джип уже выталкивал меня на встречную полосу… Удар в бок со стороны пассажира, еще один. Ильич связался со своими и, запинаясь, пытался описать ситуацию, водителя, место… Еще удар. «Слава богу, не в Неву толкает!» – почему-то пронеслась мысль, хотя встречная полоса тоже была не самым лучшим вариантом. Я включила клаксон и давила изо всех сил. Наверное, я также орала, по крайней мере, в ушах звучал голос, вроде мой собственный:
– Мамочки!!!
Визг тормозов. Удар. Я врезалась грудью в руль. Сбоку что-то крякнул Ильич. Потом звуки на мгновение стихли. Возникли вновь. Гудки множества клаксонов. Крики людей. Мат. Вдали завыла сирена.
Я оглядывалась вокруг. Джипа больше не было видно.
Моя машина стояла, развернувшись перпендикулярно потоку движения уже на спуске с моста. Показалась милицейская мигалка. Патрульная притормозила рядом, выскочили парни в форме, рванули мою дверь, дверцу со стороны Ильича.
– Так, что тут у вас? – выкрикнул молодой парнишка в бронежилете.
– Джип, – промычали мы оба с Ильичом. – Номер «386 ДМ». Темно-синий.
Ильич замолчал и закрыл глаза. Теперь говорила только я, описывая ситуацию и рассказывая предысторию – вкратце, то, что относилось к делу.
Потом приехали другие милицейские машины, «Скорая», коллеги Ильича, которого положили на носилки. У меня самой оказался лишь ушиб груди, правда, по-моему, самым серьезным был шок.
От госпитализации я отказалась. Один из коллег Ильича предложил отвезти меня домой на моей машине. Она была на ходу, только в автосервис все равно придется съездить. Но это сейчас было наименьшей из моих проблем.
Следователь привез меня домой не просто так, а еще и из корыстных интересов – чтобы допросить под протокол. Как я понимала, именно этот парень будет вести дело о покушении.
– Как вы считаете, на кого покушались, Наталья Петровна? – спросил он. – На вас или на Ильича Юрьевича? Или на обоих?
Я серьезно задумалась над вопросом. Ведь оба покушения произошли, когда мы были вдвоем. В первый раз, у «памятника», мне показалось, что убить хотели меня, теперь – все-таки Ильича. Или обоих?
– Не знаю, – честно сказала я. – Но это был тот же человек.
И опять на угнанной машине, которую он бросил у Инженерного замка и скрылся в неизвестном направлении. Когда он выходил, на него никто даже не обратил внимания. Отпечатков пальцев в угнанном джипе он не оставил.
Молоденький коллега Ильича уехал, я прилегла вздремнуть. Чувствовала себя, признаться, не лучшим образом – и не только от удара грудью об руль, а морально… И я не могла не раздумывать, на кого все-таки покушается тот парень в черной вязаной шапочке. Жить очень хотелось, причем не калекой.
Хотя нельзя исключать, что покушения связаны с какими-то старыми делами Ильича или другими, которые он ведет сейчас. Мало ли у следователя врагов! Мало ли тех, кто просто хочет отомстить за то, что отправил в места не столь отдаленные. Или за брата, за друга…
Но оба покушения имели место, когда мы с Ильичом были вдвоем. Поэтому вполне возможно, что покушались и на меня. Кто? Врагов, которые желали бы моей смерти, у меня нет. В этом я была абсолютно уверена. Или… Или кто-то узнал, что Некрасов завещал мне свое имущество?!
Тогда на ум невольно приходили его тестюшка и молодая жена. В случае получения наследства мной теряют они. Но ведь Некрасов не собирается умирать. Хотя сам не исключает насильственной смерти…
Я встала и какое-то время сидела, глядя на трубку сотового телефона. Позвонить Некрасову или нет?
Вдруг телефон зазвонил сам. Я аж подпрыгнула на месте, грудь опять заболела. На дисплее высветился незнакомый номер.
– Это Наталья? – спросил голос с легким акцентом. В первое мгновение я не сообразила, кто это. Но звонивший быстро представился: – С вами говорит Джеймс. Джеймс Блэк.
– Очень приятно, Джеймс.
– Мне тоже очень приятно, Наталья. Вы помните, что обещали познакомить меня с вашей подругой Соней, имеющей родство с царской фамилией?
– Да, – ответила я, думая, что совсем забыла рассказать Соне про Джеймса.
– А когда вы можете представить нас друг другу?
Я ответила, что сейчас перезвоню Соне, потом свяжусь с Джеймсом, и набрала Сонин номер.
– Наташа, ты в больнице?! – заорала Соня, только услышав мой голос. – Я тебе сама набирать собралась, но боялась… Сейчас только что сообщили по телевизору про умышленный наезд на тебя и следователя Человекова и просили всех, что-то видевших, звонить по указанным на экране телефонам. Наташа, ты… здорова?
Я сказала, что произошло, а потом вкратце поведала Соне про Джеймса.
– И ты забыла мне про него рассказать?! Ну ты даешь! Хотя, возможно, английский аристократ тебе самой даром не нужен, поэтому ты и не придала значения его словам. Вези его ко мне завтра.
– В больницу? Подождать не хочешь?
– Конечно, нет! Я прикинусь слабой женщиной, нуждающейся в твердом мужском плече, желательно аристократическом. Часов в пять вечера можешь?
Я опять связалась с Джеймсом, и мы договорились завтра ехать к Соне в больницу.
Я решила немного поработать, взялась за царский мундир, и именно за этим занятием меня застал звонок Некрасова.
– На тебя в самом деле покушались? – спросил он.
– Да, – ответила я.
– Мне приехать?
– Если можешь.
– Для тебя я могу все, – ответил бывший и появился с пакетом еды из супермаркета.
Он оглядел мое бледное лицо, потом велел раздеваться.
– Э-э-э… – промычала я.
– Наташа, я ничего нового не увижу. Кстати, врач тебя осмотрел?
– Со «Скорой».
– Хочешь, вызову сюда знакомого?
– Не нужно. Это просто ушиб. До свадьбы заживет.
Но Коля все равно осмотрел мне грудь, потом позвонил знакомому врачу, тот посоветовал по крайней мере отлежаться.
Некрасов сам накрыл на стол и был, по-моему, готов кормить меня с ложечки. В процессе кормления попросил пересказать все, чем я занималась в последнее время.
Я пожала плечами и пересказала. Вдруг у Некрасова появится какая-то здравая мысль? Он долго молчал после окончания моего повествования. Я нарушила тишину первой и спросила, кто, по его мнению, украл коллекцию.
– Теперь я считаю, что, возможно, и Юрик Самохвалов, хотя раньше так не думал.
– Юрик?! – Я, наоборот, после сегодняшнего считала, что он этого не делал.
– Да, к нему вполне могли обратиться коллекционеры или один коллекционер с конкретным заказом. А обещанная сумма позволяла, например, безбедно жить до старости, даже если международные перевозки прикроются, или перебраться за границу.
– И что дальше?
– А дальше Юрик, например, получил более выгодное предложение – от другого собирателя, который не исключал, что коллекцию спер именно Юрик. И Самохвалов теперь в раздумьях.