азания, наставления, объясняет, как держаться.
«…Не перестаю молить бога о том, чтоб он превратил его ум ученого в душу верующего христианина. Конечно, он верующий, но пока еще не вполне».
«…Будь в нашем распоряжении лет десять, я просил бы его посвятить меня в свои идеи ученого натуралиста, а со своей стороны рад был бы открыть ему истину и утешение религии. Мы поучились бы друг у друга. Но это невозможно…»
«…Не бойтесь входить в детали. Даже если они неприятны, они могут быть полезны», — инструктирует епископ Адриену.
Книга Флори — она вышла в серии «Знаменитые христиане» — и другие клерикальные издания наглядно демонстрируют упорство и цепкость, с какой ведут борьбу за души церковь и ее служители. Но почему то, что не удалось епископу Латти, так легко, с таким расточительным пренебрежением позволяли, да и сейчас позволяют себе иные критики? Ссылаясь на высказывания, «пропитанные спиритуализмом», они отказываются от Фабра, от всего его научного наследия!
…Неподвижный, лежал он на узкой железной кровати, окруженный венком из лавровых веток и гирляндой вереска, срезанного в Гармасе. Рядом на соломенном плетеном стуле — черная фетровая шляпа.
14 октября из Гармаса двинулся печальный кортеж. В толпе, следовавшей за гробом и за почетным знаменем, почти не было мужчин: большинство их находилось в окопах Шампани, под Верденом… Война шла уже больше года. Поль, получивший отпуск после ранения, смог проводить отца.
Шаррас прочитал над могилой провансальские стихи — плач по покойному, Вейсьер благодарил учителя. Говорили другие…
На край гроба опустилась голубокрылая кобылка. По крышке пробежал муравей. Из сухой травы показался сверчок. Когда человека хоронят в теплую пору года, в этом нет ничего необычного. Сейчас хоронили Фабра, и подробности, не замечаемые или ничего не значащие, были замечены и приобрели значение.
Гроб опустили в склеп, сооруженный еще при жизни Фабра. На плите два слова: «Семейство Фабров». Надгробие увенчано не крестом, а урной, по бокам высечены не слова молитвы, а латинские изречения.
Французские друзья прислали нам номер «Тан» от 15 октября 1915 года. Газета занята сводками с фронтов, разбором военных операций. Только в углу на одной из последних страниц заверстана корреспонденция Жоржа Безиа «Похороны Ж.-А. Фабра» — короткое письмо из Сериньяна без деталей, о которых здесь говорилось.
Прошло четыре года. В гостинице Арля над столом, забросанным картами Прованса, при свете люстр склонились поздней июньской ночью три головы. То прибывший из Вашингтона Л. О. Говард, шеф отдела по защите растений, и французские специалисты: знаменитый Поль Маршал и его ассистент Поль Вейсьер, сын марсельского профессора Вейсьера, который, как Говард и Маршал, входил когда-то в общественный комитет по подготовке чествования Фабра.
Эта тройка руководит сейчас операцией против марокканской саранчи. Вредитель обрушился на юг Франции, и для борьбы с ним на помощь крестьянам присланы армейские части.
Впервые против саранчи применяют военные огнеметы. Идет разработка плана очередной операции, и вдруг Говард, изучавший карту, с изумлением спрашивает:
— Постойте-ка, что это за Сериньян тут неподалеку? Неужели Фабров? Вы должны дать мне возможность побывать там!
На рассвете «форд» модели 1913 года, с которого еще не облупилась защитная краска, вышел из Арля, промчался через спящий Тараскон и несколько просыпающихся городков и к девяти утра подходил к Сериньяну.
— «В большинстве случаев насекомые мало подвластны человеку, — цитировал Вейсьер Фабра, которого знал наизусть целыми страницами. — Не всегда мы в состоянии уничтожить вредных, увеличить количество полезных. Странное дело! Человек прорезает материки, чтобы соединить два моря, просверливает Альпы, определяет вес Солнца и в то же время не может помешать крошечной тле-филлоксере губить его виноградники или маленькому червячку попробовать вишни раньше их владельца… Титан побежден пигмеем…»
— Побежден? Пожалуй, преувеличено. А вот кряхтит под пигмеем, не скроешь, — проворчал Говард. Потом внезапно вскрикнул: — Смотрите, таблички на домах! Улица Анри Фабра! Черт возьми! По-моему, первая в мире улица, названная именем энтомолога.
И вот трое ученых почтительно переступают порог Гармаса. Их встречает маленькая седая женщина, «мадемуазель Фабр», как ее называет Вейсьер, которому все здесь известно. Это Аглая, хранительница музея. Она нисколько не удивлена ранним гостям.
— Здесь каждый день люди отовсюду, — говорит она.
— Я был бесконечно взволнован, — вспоминал потом Говард, — шагая по земле, где он ходил, касаясь руками приборов, которыми он столько лет пользовался, волновался от мысли, что дышу воздухом, которым еще недавно дышал он. И я живо представлял себе, как бы завидовали мне десятки и сотни энтомологов, подобно мне в первую очередь Фабру обязанные выбором своей специальности.
Но если десятки и сотни энтомологов обязаны Фабру выбором своей специальности, то сотни тысяч и миллионы читателей обязаны сериньянскому отшельнику тем, что он своими «Сувенир» будил в них пытливый интерес к живому миру насекомых, к его необычайным нормам, к его полной содержательных загадок простоте. Не случайно в период между двумя войнами Фабровские места привлекали к себе туристов, экскурсантов, паломников со всего мира. Только в годы, когда Франция была оккупирована гитлеровцами, замерли и Гармас и Сен-Леон. Кого тогда могли занимать энтомология, проблемы инстинкта, нравы насекомых, примеры верности мирному призванию? Казалось, всеми забыты и Фабр и дело его жизни. Похоже было, не помогли никакие сантибеллис! Но именно эти фигуры, над которыми подтрунивал Фабр, показали, что память о нем продолжает жить.
В 1943 году оккупанты проводили во Франции сбор меди и бронзы: рейху требовались цветные металлы. Команды гитлеровцев отвинчивали ручки с дверей, выворачивали решетки садовых оград, сбрасывали с пьедесталов памятники. В числе других трофеев для переплавки отправлена и статуя из Сен-Леона. На одной из маленьких станций в департаменте Кантал возле Орилляка железнодорожники — участники Сопротивления отцепили от состава платформу. Ночью с нее бесшумно сняли медного Фабра — во весь рост, с лупой в руке изучающего колонну гусениц походного шелкопряда. Статую спрятали в надежном месте. Она пролежала два года в земле на крестьянской ферме.
В 1945 году, как раз в те дни, когда маршал Конев принимал в своем штабе освобожденного из концлагеря Эррио, статую возвратили в Сен-Леон.
К пятидесятилетию со времени кончины славного сына коммуны Везен на стену каменной хижины Фабров прикреплена мемориальная доска. Вместе с учителями и школьниками, фелибрами, энтомологами и краеведами в церемонии приняла участие делегация антифашистов, ветеранов Сопротивления.
Ораторы говорили о том, как дорог народу Фабр, который столько сделал для того, чтоб людям понятнее и ближе стали задачи, стоящие перед наукой, перед человечеством, перед каждым человеком в отдельности.
Отгороженный от мира каменной стеной Гармаса, он всего себя отдавал людям. В глуши, лишениях, нужде умел быть счастливым. Умел радоваться и когда сеял, а не только когда пожинал. Не тратил время на пустяки, на суету, сборы, слова, ожидания. Не было возможности заняться самым любимым, продолжал работать там, куда его ставила жизнь, отдавал этому делу ум и сердце. Но одновременно упрямо шел против ветра, выгребал против течения, показывая, что никогда не следует откидывать и никогда не бывает поздно начать. Посвятив себя малому, он стал по-настоящему великим.
Основные даты жизни и деятельности Жана-Анри Фабра
1823, 21 декабря — В деревне Сен-Леон-де-Левезу родился Жан-Анри-Казимир Фабр.
1830–1837 — Учится в начальной школе в Сен-Леоне, потом в коллежах в Родезе и Тулузе.
1837–1839 — Бродяжничает, перебивается случайными заработками.
1839–1842 — Принят по конкурсу в авиньонскую Эколь Нормаль, досрочно заканчивает курс обучения, получает диплом преподавателя.
1842–1849 — Преподает в начальной школе в Карпантра, сдает экзамены на звание бакалавра литературы и наук, затем лиценциата по химии и математике.
1844, 30 октября — Женитьба на Мари-Сезарин Виллар.
1849–1852 — Преподает в лицее Аяччо на Корсике.
1853 — Становится преподавателем физики и химии в Авиньонском лицее.
1854 — Сдает в Тулузе экзамен на звание лиценциата по естественным наукам.
1855 — Публикует в «Анналь де сианс натюрель» статью о церцерис. Защищает в Париже докторские диссертации по ботанике и зоологии.
1857 — Публикует работу о сфексах.
1858 — Публикует работу о гиперметаморфозе. Академия наук присуждает Фабру премию Монтиона.
1858–1861 — Публикует работы о красящем начале марены — ализарине.
1859 — Академия наук присуждает Фабру премию Женье.
1860 — Знакомство с Джоном Стюартом Миллем.
1865 — В издательстве Делаграв, Париж, выходит получившая широкую известность книга Фабра «Небо». Знакомство с Луи Пастером.
1867 — Министр просвещения Франции Виктор Дюрюи посещает лабораторию Фабра.
1868 — Награжден орденом Почетного легиона, приезжает по вызову министра в Париж, присутствует в Тюильри на приеме виднейших французских ученых.
1868 — Немецкие химики получают синтетический ализарин.
1869 — Переезжает в Оранж.
1879 — Смерть сына Жюля. Выход в свет I тома «Сувенир энтомоложик».
1879 — Покидает Оранж и переезжает в Сериньян, приступает к созданию лаборатории живой энтомологии.
1880 — Смерть жены Фабра — Мари-Сезарин.
1881 — Женитьба Фабра на Жозефин-Мари Додель.
1882–1907 — Выход в свет II–X томов «Сувенир».
1910, 3 апреля — Юбилей Фабра.
1915, 11 октября — Кончина Фабра.