ась затянута в облегающий чёрный латекс, который выгодно подчёркивал её стройную фигуру с крупной грудью, выпирающей из глубокого декольте. У меня чуть слюни не потекли от такого соблазнительного вида.
Девица мигом поняла, какие мысли у меня на уме и игриво подмигнула зелёным глазом, обрамленным длинными ресницами. А потом она сексуально раздвинула пухлые коралловые губки, показав белые зубы и острый язычок. Я сглотнул ком, вставший в горле, продолжая откровенно разглядывать красотку. Но теперь моё внимание переключилось на её пышные русые волосы, которые густой гривой, опускались на крепкие плечи.
Вдруг незнакомка поправила выбившуюся прядь и лукаво щурясь, произнесла, глядя на меня:
— Та он симпампусичка. Ему бы ещё мясом обрасти — и в нашем полку появится новый мачо.
Её слова вызвали раздражённый хмык у Пушкина, который закрывал ворота. А гомик произнёс, недружелюбно смотря на меня и держа на ладони зуб:
— Псих он. Мы все в одной лодке, а он мне резец выбил. Я специально старался, чтобы он силу обрёл, и вот награда. Да ещё и сорочку теперь отстирывать…
— Я ни о чём тебя не просил, — пробурчал я, пронзая его яростным взглядом.
Тот громко фыркнул, после чего убедился, что изо рта больше не идёт кровь, и присел на стул. Закинул ногу на ногу и зло проговорил, ткнув в мою сторону наманикюренным пальцем:
— В качестве компенсации за выбитый зуб, я требую одну услугу!
— Иди ты на кол! — осёк я его, схватившись за рукоять топора. — Хотя, боюсь, что тебе там может понравиться.
— Так, угомонились оба, — прорычал Пушкин, подойдя к столу. — А ты, Остряк, расскажи нам, как из леса выбрался и мальчишку спас.
— Как-как… вот этими самыми руками, — насмешливо произнёс я и показал травмированные пальцы, чем вызвал приглушённый стон юной блондинки.
— От него волколаками пахнет, — уверенно пробурчал Красавчик, громко втягивая воздух.
— Ты встречал волколаков и до сих пор жив? — удивился глава клана, приподняв брови.
— А ты думал, что он получил такие раны, когда через кусты лез? — ехидно вставила русоволосая героиня в латексе.
Пушкин проигнорировал её, а я ответил на вопрос героя, слыша, как бурчит желудок:
— Да, встречал. Волколаки нормальные ребята. Одному из них сердце вырвал. Упокой Сатана его чёрную душу.
После моих слов в комнате повисла ошарашенная тишина, которую нарушил высокий голос Красавчика, чьи накрашенные брови взлетели к волосам:
— Ты убил волколака?
— Ага, вот этими самыми руками, — желчно сказал я и снова показал пальцы.
— Если ты лжёшь, то я узнаю и накажу тебя, — грозно проревел Пушкин, играя желваками, из-за чего смешно двигались его бакенбарды.
— А если эта лапочка не лжёт? — насмешливо бросила зеленоглазая красавица, откинувшись на спинку стула и задорно сверкая глазищами.
Зверь метнул на неё неприязненный взгляд, но опять не стал ей отвечать, а холодно проронил, глядя на меня:
— Спускайся в подвал. Там Айзерман. Он подлечит тебя. Но если ты и на него кинешься, то пеняй на себя.
— Учту, — пообещал я, криво улыбнувшись и взяв из общей тарелки большой кусок мяса.
— Я провожу тебя, — вдруг вызвалась пышногрудая героиня, ловко встав из-за стола.
Она упругой походкой двинулась к лестнице, так виляя задом, что мне стало боязно за её позвонки. Но вид, конечно, был одуряющим. Я даже забыл о той боли, что терзала мой организм. Её бы определить в качестве анестезии в больницу. Вот там бы она произвела фурор среди пациентов.
Я усмехнулся своим мыслям и догнал девушку, а та вдруг подхватила меня под локоть и пропела, став спускаться по железным ступеням:
— Я Бестия. Можешь рассчитывать на мою помощь. Ты славный парнишка. Кристина уже всем рассказала, как ты вызвался вместо неё идти в лес. Поступок настоящего героя.
— А я Сергей, — промычал я, вцепившись зубами в мясо. Есть хотелось просто зверски.
— Но, пупсик, если ты и дальше станешь так поступать, то скоро на кладбище появится могилка с твоим именем, — совершенно серьёзно сказала Бестия, крепко сжав моё предплечье и взглянув большими глазами. — Тебе надо думать о последствиях получаемых заданий. Не все они стоят той репутации и награды, которую ты получишь, если выполнишь их. Иногда лучше отказаться. И пусть даже это повлечёт падение репутации. Ничего страшного в этом нет. Потерю репы можно легко наверстать, а вот жизнь… Ну ты меня понял?
— Ага, — кивнул я головой, чувствуя, как в серую от грязи кожу впиваются её острые коготки. — А почему ты так переживаешь за меня?
— Ты мне понравился, лапуля, — улыбнулась она и ещё сильнее сжала пальцы.
— Мля, больно же! — выдохнул я, негодующе глянув на неё и чуть не подавившись последним кусочком мяса.
— Я Бестия, — ещё шире улыбнулась героиня, увлекая меня в мрачный подвал, где стены сочились влагой, а на потолке рос сизый мох, да и пахло здесь соответствующе.
— Надеюсь, ты не хочешь меня сожрать? — заволновался я, косясь на лампочку, которая то горела, а то — нет, из-за чего создавалась атмосфера фильмов ужасов.
— Посмотрим, — ответила мне девушка и захохотала, запрокинув голову.
Её весёлый смех отразился от кирпичных стен и унёсся куда-то вдаль. Но вдруг она прекратила хохотать и толкнула рукой побитую ржавчиной дверь. За ней обнаружилось обширное помещение, заставленное клетками с животными и птицами. На некоторых клетках висели листы формата А-4, где от руки было написано «Арахна». Хм, забавно, уж не тренируется ли героиня на этих милых зверюшках, впрыскивая в них яд? Вполне возможно.
Я отвёл взгляд от клеток и стал в общих чертах рассматривать помещение. Оно оказалось обклеено различными плакатами медицинской тематики, а возле дальней стены обнаружились пять железных шкафов с полками. На них боком стояли пухлые пластиковые папки и книги, а на самом видном месте красовался большой анатомический атлас. Он был хорошо виден в ярком свете ртутных ламп, прикреплённых к потолку.
Кроме всего этого, я увидел хирургические инструменты. Они лежали на блестящем стальном столе рядом с пилой и настольной лампой. А вон там, в стене слева, имелась чугунная дверца с небольшим оконцем из толстого жаростойкого стекла. Сквозь него были видны языки пламени. Вероятно, там расположилась печь.
Ну и центральным персонажем этого помещения был лысый сутулый человек в белом медицинском халате, который висел на нём точно на вешалке. Мужчина стоял к нам спиной и что-то записывал в журнал, лежащий на старинной тумбочке из красного дерева, а когда он услышал шум, то обернулся.
Я ахнул, увидев его физиономию, а потом потрясённо выдохнул, выпучив глаза:
— Твою мать! Какие же ГМО ты жрал, что тебя так перекорёжило?!
— Это всё сила, — вполне понятно прострекотал гибрид человека и насекомого.
Мне, конечно же, сразу стало ясно по голосу, что он и был тем самым вторым козлом, который избивал меня в первую ночь, но ничего предъявлять я ему не стал, а просто молча начал изучать его.
Первым делом я отметил, что у профессора только лицо было с чертами насекомого, а вот всё остальное — людское. И, естественно, что меня в основном заинтересовала его физиономия. Она имела ротовое отверстие, обрамленное щупиками и жвалами, а на месте носа у него расположились две ямки и короткие волоски. И ещё у профессора были десятисантиметровые антенны, растущие изо лба чуть выше тех точек, где у обычного человека должны находиться брови. А также у Айзермана оказались большие фасеточные глаза, которые мне уже приходилось лицезреть. Кажись, не всё то, что мне привиделось во время блужданий моего разума между явью и фантазиями, является бредом. Наверное, в моём сознании частично отложился тот момент, когда профессор в прошлый раз восстанавливал моё тело, перенёсшее несколько дней истязаний.
Между тем Бестия пропела, глянув на электронные настенные часы:
— Мальчики, мне пора.
И после своих слов она выпорхнула из комнаты, оставив нас наедине. Я тотчас недружелюбно посмотрел на профессора. Он не вызывал у меня такого жгучего желания свернуть ему шею, как Пушкин или Красавчик, поэтому я даже не стал оскорблять его, а просто молча показал искалеченные пальцы. Тот кивнул и указал мне рукой на стул, придвинутый к столу. Я уселся на него, глубоко вдохнул местный воздух, пахнущий таблетками и зверьми, а затем принялся наблюдать за героем. Тот в эту секунду взял клетку с серой крысой и поставил её передо мной.
Я насмешливо проговорил, кривя губы:
— Нет, спасибо. Я не настолько голоден.
— Смешно, — проронил Айзерман с каменным выражением лица.
В следующий миг он положил левую руку на мои пальцы, а правую — запустил в клетку и схватил грызуна. Тот принялся пищать, стараясь вырваться на волю, а затем вдруг стал затихать, будто из него начали уходить силы. Я же в это время ощутил тепло в повреждённых пальцах, а потом они вдруг резко нагрелись под ладонью героя. Я не ожидал ничего подобного, поэтому едва рефлекторно не отдёрнул их, но погасил свой порыв и ошарашенно взглянул на грызуна. Он стал медленно усыхать: шёрстка начала опадать, кожа сморщивалась и старела, а глаза теряли блеск жизни.
Вскоре зверёк превратился в мумию. Профессор отпустил трупик и убрал ладонь с моих пальцев. Я мигом поднёс их к лицу и увидел, что они оказались полностью здоровы, если не считать багровых шрамов. Вся плоть была на месте, и даже переломы срослись.
Я подвигал пальцами, убеждаясь, что они отлично функционируют, а затем сдавленно просипел:
— Это ваша сила?
— Да, — коротко ответил гибрид, отправив труп за дверку печи. Тот сразу же вспыхнул, словно его полили бензином.
— А зачем нужен был мистер крыс? — напряжённо уточнил я, уже имея кое-какие догадки на этот счёт. — Вам требуется энергия животных, чтобы лечить людей?
— Верно, — сухо бросил профессор, повернувшись ко мне спиной и снова начав что-то записывать в журнал.
— А Бестия какой силой владеет?
— У неё спроси, — последовал ответ Айзермана, а затем он через плечо поглядел на меня и бесцветно добавил: — У меня много работы.