Вскоре я вернулся к новичкам и передал девушке бронежилет. Она приняла его, не понимая, что делать дальше. Тогда я быстренько одел его на неё, сделал шаг назад и сказал:
— Великоват, но сойдёт. Прямо невеста.
— Спасибо, — проблеяла та, признательно глядя на меня, после чего спросила: — Сережа, что происходит?
— На нас напал какой-то орден Чистоты, который, по моему мнению, возглавляет мистер Проппер, — наигранно весело выдал я, пытаясь успокоить дыхание.
Юная героиня издала нервный смешок, прикрыв рот узкой ладошкой, а потом резко замолчала, прислушиваясь к тому, что доносилось сразу из двух раций: той, что была у Гриши, сподобившегося включить её, и своей, которая нынче лежала в моей руке.
Я тоже прислушался и обратил внимание на то, что старшие герои больше не разговаривали. Видимо, они усердно занимались отражением вражеской атаки. Мне стало как-то не по себе. Я, значит, тут в безопасности стою, а они там кровь проливают — не этому учил меня отец. Тем более что у меня в руках был «калаш», который я могу разобрать и собрать с закрытыми глазами. Но с другой стороны — если я уйду помогать старшим, то новички не справятся без автомата, ежели сюда прорвутся враги. Так что если мне и идти на передовую, то без «калаша», а это существенно снижает мою боеспособность. Хотя, там, в гуще сражения, всегда можно завладеть оружием врага. Мда, задачка. Вроде и помочь охота, но и понапрасну рисковать — тоже не хочется.
В этот миг я вдруг подумал о том, что вряд ли старшие герои ждут от нас какой-то реальной помощи. Наверное, мы и здесь-то стоим не в роли серьёзных бойцов, способных защитить алтарь, а исполняем функции сирены, которая завизжит, если увидит врагов. И вот тогда-то старшие герои мигом примчатся сюда, побросав свои посты. Пока же они могут отражать атаки врагов на периферии, не впуская их в здание фабрики.
Ну, в целом здравый ход. Главное, чтобы не было потерь, а они, кажется, намечаются. Внезапно на фоне треска выстрелов, доносящихся из раций, раздался звук взрыва и болезненный женский крик, после которого замолчал пулемёт.
Пушкин истошно заорал:
— Бестия! Бестия! Приём! — та не отвечала, и у меня сердце стало биться через раз, а глава клана продолжал верещать: — Бестия! Ты меня слышишь?! Арахна, ты ближе всех! Займи её место!
— Хорошо, — мгновенно откликнулась героиня, громко дыша в рацию. — Но кто будет прикрывать третий этаж? Они тут решётку выломалы.
— Остряк?! — истошно закричал Пушкин, словно его за яйца схватили.
— Да, — коротко выдохнул я, предвосхищая то, что услышу дальше.
— Займи позицию Арахны, — приказал глава клана не терпящим возражений тоном.
— Хорошо, — проронил я, после чего сунул «калаш» Грише и спросил, скептически глядя на его дрожащие руки, по которым пробегали крохотные зигзаги электричества: — Пользоваться умеешь?
— Неа, — проблеял тот, приняв автомат.
— Разберёшься. Ты же вон силён как бык и так же умён, — саркастично сострил я, а потом попытался немного разрядить обстановку: — Ты знаешь на флаге какого государства изображён член?
— Нет, — отрицательно помотал головой Гриша, громко сглотнув.
— На флаге Канады. Только он листиком прикрыт, — хрипло выдал я и помчался к лестнице, сверкая голыми пятками и пытаясь не думать о том, что Бестия могла погибнуть. Мы же герои — существа весьма живучие, в чём я сам давеча убедился. Авось, выжила похотливая красотка.
Тем временем я уже вплотную приблизился к лестнице и со всей дури помчался по ней, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Так мне удалось довольно быстро проскочить второй этаж, а вот перед третьим я резко сбавил скорость и осторожно покрался на звук выстрелов.
Вскоре я оказался в большом помещении, заставленном фабричными станками. Здесь пахло машинным маслом, пороховыми газами и кровью. А под ногами иногда попадались осколки стекла и гильзы. Я осторожно ступал по ним, постепенно приближаясь к источнику стрельбы, уже видя, что одно окно лишилось решётки, а все соседние — потеряли стёкла. И вот через эти оконные проёмы и влетали пули членов ордена Чистоты. Они пытались достать героиню, засевшую за фабричным станком. Сами же враги носились снаружи на крылатых тварях и не подлетали к зданию слишком близко, боясь схлопотать пулю от Арахны.
Но тут вдруг к окну приблизились сразу трое лётчиков. Они резво спрыгнули со спин своих животных и оказались на этаже. Троица мигом открыла огонь, не давая Арахне высунуть голову из укрытия, а затем враги рассредоточились, и стали действовать весьма умело. Один не переставал строчить из пистолета-пулемёта типа «узи», постоянно меняя магазины, а вот другие — начали тихонько брать героиню в клещи, прячась за фабричными станками.
Меня такой расклад не устраивал, и я тихонько прошептал в рацию:
— Арахна, на тебя с флангов движутся два урода. Я беру на себя того, что ближе к лестнице.
— Поняла, — выдохнула сквозь помехи девушка.
Я тут же отключил рацию, чтобы она не выдала меня и начал красться в направлении врага. А тот скрылся из виду за станком, добавив мне нервозности. Я прекрасно понимал, что здесь не учения в сибирском лесу, а настоящий бой. Там меня могли лишь отчитать за то, что я не взял «языка», а тут — пуля в лоб и дуй на тот свет. Но делать нечего, надо сражаться. Поэтому я продолжил путь…
Глава 12
Я осторожно выглянул из-за станка и оказался нос к носу со щуплым мужиком в сером брезентовом комбинезоне. Он удивлённо вытаращил чёрные глаза-маслины, а я инстинктивно обрушил на него топор. Лезвие со свистом разрезало воздух и по диагонали вонзилось в лицо противника, перерубив ему переносицу, задев глаз и застряв в скуловой кости. Мужик болезненно завыл, непроизвольно пытаясь закрыть физиономию руками, в одной из которых оказался «узи». А я дёрнул топор на себя и следующим движением вонзил призрачные фаланги в шею врага, потом вернул им плоть и вырвал кадык. На меня мигом плеснуло кровью, а мужик захрипел и завалился набок. «Узи» с грохотом упал на пол. Враг же попытался зажать рану ладонью и вставить вывалившийся глаз обратно, но он уже ничего не мог сделать в этой жизни. Мужик лишь пару раз дёрнул ногой, а затем его тело расслабилось, и он навсегда затих.
Я же рухнул на пятую точку, дрожащей рукой вытер с лица горячую кровь и будто сквозь вату, услышал крики Арахны:
— Призрак, ты где?! Кто орал? Это ты его или он тебя? Можешь говорить, я их обоих завалыла.
— Я… я, — удалось прохрипеть мне, глядя расширившимися глазами на первого убитого мной человека.
— С тобой всё в порядке?!
— Ага, — выдавил я, а через секунду впал в какой-то ступор.
Мне казалось, что вокруг меня кошмар, а реальный мир появится только после того, как я открою глаза. Ещё мне вспомнилось то, как там, в лесу, я убил непонятное существо. Правда, оно было больше похожее на зверя, чем на человека. А тут — я лишил жизни именно представителя рода людского. Да ещё так страшно убил, что аж сердце сжимается от одного только вида окровавленного трупа с вырванным кадыком.
И я не знаю, чем бы закончился мой ступор, если бы не Арахна. Она резво бежала мимо станков, но заметила меня, сидящего на полу с отсутствующим видом, и изменила свой маршрут. Девушка подскочила ко мне, упала на колени, а затем дала звонкую пощёчину. Моя голова мотнулась в сторону, а боль мгновенно вывела меня из ступора, разогнав мысли и вернув способность трезво мыслить.
Но героине показалось мало одной пощёчины, и она решила влепить мне вторую. Благо, что я сумел перехватить её руку, а затем поспешно выдохнул:
— Не надо. Всё нормально. Благодарю.
— Отлычно, — торопливо проронила Арахна и поспешила прочь, даже никак не прокомментировав то, что я сидел в одних трусах. Ей ведь надо было срочно отбить пулемёт, а то члены ордена, кажись, уже всем скопом решили высадиться на крыше. Вот и нам было бы неплохо рвануть туда всей геройской бандой и помочь Арахне, но Пушкин почему-то не отдавал такого приказа. Поэтому я и остался возле окна, за которым уже не маячили враги. Благодаря этому, мне удалось без лишних нервов подобрать «узи» убитого мной бойца, а затем я нашёл тело другого налётчика, которого лишила жизни Арахна. Его распухший труп лежал около вывороченной из окна решётки. Я присел возле него и с мрачным интересом посмотрел на шею, где зияли следы от хелицеров. Героиня впрыснула в него яд, который заставил посереть кожу налётчика и подёрнуться белесой пеленой глазные яблоки. А также яд вызвал кровавую пену, которая сейчас медленно опадала на синих губах мертвеца.
Мда, лучше с Арахной не связываться, чтобы не умереть таким страшным образом. Я потрясённо покачал головой, а затем включил рацию и взял с груди трупа лёгкий автомат без приклада с укороченным дулом. При этом я подумал, что летающие твари, скорее всего, не могут нести большой вес и из-за этого все вражеские бойцы оказались весьма субтильными ребятами, вооружёнными облегчёнными вариантами огнестрельного оружия.
Между тем в рации раздался злой голос Пушкина, который наконец-то родил нужный приказ:
— Красавчик, Айзерман, помогите Арахне! Все враги на крыше! Остряк, а ты дуй обратно к алтарю. Как поняли?
— Великолепно, — прохрипел я, мысленно согласившись с решением главы клана оголить другие «входы» в фабрику, раз противники на крыше.
Я тотчас побежал к новичкам, решив не искать третий труп и слыша в рации голоса гомика и профессора. Они обсуждали момент, когда выскочат на крышу и начнут крошить врагов, коих оставалось не так много. Я чуток воспрянул духом, услышав их слова, и даже побежал быстрее, топча берцами осколки стекла и гильзы. Потом прогрохотал ногами по лестнице и оказался перед перепуганной Кристиной. Она прижалась к стене, а Гриша держал «калаш» возле бедра и обильно потел.
Юная героиня мигом атаковала меня лихорадочным вопросом:
— Сережа, что там произошло?! На тебе лица нет. И ты весь в крови.
— Война, дорогая моя, война, — тяжело проронил я, только сейчас почувствовав, что запёкшаяся кровь врага неприятно стягивает кожу.