– Но караван же ограбят!
– Да. Большего тебе знать не надо. Свадьба будет. И пир будет. Все будет. Только не так, как хочет Его Величество, а так, как надо. Понятно, лучший снабженец?
Гаврила ошарашено кивнул.
– Тогда я пошел, приятного аппетита!
На пороге Казначей замешкался и обернулся:
– Да, добавь к каравану еще одну фуру, неучтенную. Пускай у разбойников тоже будет пир.
128
128
Позавтракать Его Величеству Казначей позволил: сытый монарх – добрый монарх. Позавтракать, но не более. Стоило королю уединиться в своем рабочем кабинете, туда немедленно вломился государственный преступник в сопровождении поминутно оглядывающихся Емельяна-печника и Клеопатры. Застать короля врасплох удалось. Пока он открывал рот, чтобы позвать стражу, Казначей ловко выхватил заранее припасенную табличку «Не беспокоить!» и водрузил ее на ручку двери. А дверь захлопнул перед носом так и не вызванной охраны. И запер на засов.
– Что здесь происходит? – прошипел разгневанный монарх.
– Небольшое заседание, – холодно улыбнулся государственный преступник. – Очень срочное.
– По какому поводу?
– Причин несколько. И все они Вашему Величеству хорошо известны.
– Я бы на вашем месте начал с извинений, – недовольно поморщился король.
– О! Извинения я приму с удовольствием! Мне нравится, когда высокопоставленные особы признают свои ошибки.
– Что?!!!
– Хорошо. Пойдем длинным путем. У нас тут открытие нового производства переносится на неопределенное время…
Король довольно заулыбался:
– Что так? Не справились? Сроки срываете?!
– Тут такое дело: часть представителей отсутствует. По независящим от них причинам…
– Что же это за причины такие?
– В плен попали. К небезызвестным разбойникам. Мне пришлось вместо организации открытия на переговоры отправиться. Кстати, не в курсе ли Ваше Величество, что могло произойти с караваном?
– С каким караваном? – даже Емельян уловил фальшивые нотки.
– С тем самым.
– А что с ним произошло? – повторил попытку Его Величество.
– Ограбили...
– Кто же решился на такое?!
– Ты, Ваше Величество.
– У тебя нет доказательств!
– Мне они и не нужны. Достаточно того, что об этом знаю я, и знаешь ты. Ну и еще несколько человек, которые никому ничего не скажут, – Казначей многозначительно подмигнул.
– Ну, раз никто не расскажет, то сам со всем и разбирайся, – выкрутился король.
– Я-то разберусь. Только известные нам разбойники помимо срыва открытия нашего производства срывают также и свадьбу!
– Не позволю!
– Разумеется, не позволите. Поэтому предлагаю сотрудничать.
– Чего ты хочешь, Казначей? – помедлив, спросил Его Величество.
– Мне нужно только твое согласие, – на этот раз улыбка государственного преступника была подозрительно открытой.
– Согласие – на что? Я тебя, Казначей, хорошо знаю!
– На все.
– Э, нет. Давай по пунктам.
– Как будет угодно. Первое. Мы совместим свадьбу и открытие нашего предприятия…
– Как?! Приглашения уже разосланы! Гости прибудут в Белокаменную меньше, чем через месяц!
– К нам они должны были прибыть чуть раньше, – не моргнув глазом, соврал Казначей. – Не беспокойся, я все беру на себя. Второе. Подвиг, чествования и пир будут проходить в Непроходимом болоте.
– Но ведь твой караван ограбили!
– И за это тебе, Ваше Величество, спасибо. Придется как-то выкручиваться. Зато с другой стороны, какая экономия! Два мероприятия за один присест! И пусть никто не уйдет обиженным. И третье. Вот твой будущий зять, – государственный преступник жестом пригласил Емельяна подойти.
– Да скорее…
– Про печь мы уже знаем, – перебил Казначей. – Она, как известно, поехала. Сама. Так что придется поговорить.
– Нет.
– Клео, красавица наша, напомни Его Величеству про голубую кровь, пожалуйста!
Гарпия не успела раскрыть рот.
– Да помню я! – отмахнулся король. – И что?
– Любим мы друг друга! – высказался, наконец, печник.
– Ну и что? Геройская кровь, поди, погорячее будет!
– Не будет, – уверенно парировал Казначей. – Практика показывает, что геройская кровь горячее только, когда герой еще и влюблен.
– Так ведь Нацатага влюблен!
– Именно! Только не в Ее Высочество.
– А в кого ж еще?!
– Есть в кого. Зато Ее Высочество любит Емельян-печник…
– Печник! Посмотри, кого ты мне в зятья сватаешь!!!
– Лучший печник, прошу заметить.
– Да скорее корабль полетит, чем я отдам Марфу за Емельяна! Построишь летучий корабль? – Его Величество лукаво улыбался, довольный собственной выходкой.
– Куплю! – бросил Казначей и развернулся к двери.
129
129
О религии в три-девятом королевстве – отдельно. Потому что государство – само по себе, а религии – сами по себе. Да, Светлая Рыжь – государство маленькое, а вероисповеданий в нем много. Верь хоть в Иса, хоть в Аса, хоть в Йеса, хоть в Беса – никто слова не скажет. Пока религия твоя не противоречит закону.
Собственно, в далекие времена Рыжь была единой могучей державой. На старых картах мира можно даже разглядеть это название. Если постараться. Но это было давно. До тех пор, пока не разгорелся спор между двумя философами, чей закон главнее: божий или государственный. Диспут длился пять лет, четыре месяца и два часа. После чего неожиданно перерос в драку. Помахать кулаками в Рыжи любили многие, и у каждого философа очень быстро появились единомышленники. Уже на следующий день вся Рыжь разделилась на два враждующих лагеря.
Мастер подоспел вовремя, чтобы не дать разгореться настоящей войне. Он призвал обоих философов, прилюдно назвал их тупыми кретинами и велел поделить страну пополам: левую часть отдать закону божьему, а правую – закону государственному. Для полного счастья Мастер приказал границу обозначить столами. И закатить пир на всю Рыжь. Вернее, теперь, на обе Рыжи.
Так вот и вышло, что в Темной Рыжи главенствуют заповеди богов, а Светлая Рыжь живет по закону, людьми писаному. За единственным исключением – но об Асседо отдельно.
Когда Гаврила еще только начинал свою карьеру в службе занятости, первой его находкой была перепись населения. Все грамотные бездельники отправлялись регистрировать, кто, где и с кем живет. Довольно быстро в Белокаменной обнаружилось несколько сотен внебрачных детей (тринадцать из них от двоих отцов, шестеро – от троих и трое от четверых), восемь семейств, нигде не значащихся, и даже один многоженец! Такое положение сложилось из-за многообразия различных религий. Каждая церковь вела свои записи о рождениях, браках и смертях. Так что один человек, например, мог трижды родиться, восемь раз жениться, стать многодетным родителем с первой попытки, мог даже развестись, не женившись! И лишь умереть можно всего один раз – второй попытки ни одна вера не дает.
Гаврила решил такое положение дел исправить. Он начал организовывать архив. Все записи из всех церквей копировались и сверялись. Теперь у службы занятости сменились приоритеты. Если раньше половина штата бегала в поисках, чем бы занять пойманных бездельников, теперь почти все выискивали на улицах грамотных лоботрясов. Неграмотных тоже забирали, насильно обучали читать, писать и считать по экспресс-методу «розги – хлеб-вода – розги», и засаживали за конторки.
Когда Гаврилу сняли за излишнее усердие, уже начатый архив передали в ведение писчей канцелярии. И всех новоиспеченных архивариусов – тоже. Здесь они стали числиться писарями на довольствии с понедельной платой. Служба занятости с уходом Гаврилы вернулась к прежней схеме существования: оперативники вылавливают бездельников, остальные ищут, чем бы пойманных бездельников занять.
130
292
Служба занятости Казначея не интересовала. А вот архив – наоборот – сразу привлек внимание государственного преступника. Теперь же появилась возможность заставить бюрократию работать на обычных людей. Ну, почти обычных.
К вечеру государственный преступник с лучшим печником добрались до логова разбойников. Встретили их на дороге. К немалому удивлению и большой радости Казначея среди встречающих неожиданно оказался монах. Кроме монаха были еще двое: дородный рыцарь в ржавых латах и начищенном до блеска шлеме и юноша с некрасивым лицом. Предводительницы видно не было. Вся троица с ленцой поднялась с бревна и преградила путь самоходной печи. Монах явно трусил: товарищи держали его за руки с разных сторон, а тот пытался вырваться. Держали его, по всему видно, крепко, и настроены рыцарь и юноша были решительно. Монах же, поняв, наконец, что попытки вырваться ни к чему не приведут, опустился на колени и понурил голову.
Емельян подкатил к разбойникам вплотную и довольно резко остановил самоходную печь. Трое разбойников выдохнули с явным облегчением.
– Эт-то ог-раб-ление! – прогнусавил юноша.
– Нет, – холодно ответил Казначей. – На сегодня все ограбления отменяются. Где Элли?
– Какая Эл-ли? – Ярослав сделал вид, что не понял.
– Которая Эллочка-людоедка, – процедил государственный преступник. – Она меня приглашала, помнится не далее, как позавчера.
– Таки ты… вы выкуп привезли? – обрадовался вольностранствующий ребби. – Пойдемте, провожу. А вашу… повозку можете прямо на дороге оставить. Сегодня уже точно никто не поедет, – Левонтий посмотрел на садящееся солнце.
131
131
Идти оказалось недалеко. Тропинка к хижине была хорошо заметна даже в быстрых вечерних сумерках. Само жилище выдавали запахи дыма и готовящейся пищи. Пропетляв между вековыми дубами и перемахнув весело журчащий ручеек, стежка выскочила на полянку. На одном краю ее высилась избушка с соломенной крышей, на другом краснели угли костра. Над углями на треноге висел котел и распространял ароматы каши и мяса. У котла спиной к гостям стояли оба героя и Волшебник. Они о чем-то негромко переговаривались. Укусика помешивала варево, а Нацатага старался помешать лучшему чародею, который время от времени пытался что-то подсыпать в котел. Никиты и Элли нигде видно не было.