Уникорн встал на дыбы и несколько секунд сохранял равновесие в этом положении. Всадник не растерялся и обхватил его шею обеими руками. С силой сжимая его горло, он вплотную прильнул к единорогу. Не сделай Келвин этого, уникорн мог бы броситься на спину и раздавить под собой седока.
Затем единорог начал бить задом – прием, к которому всегда прибегают в подобных случаях дикие лошади. Это поставило всадника в особенно трудное положение: он рисковал быть сброшенным. Но и здесь Келвин справился.
Когда непарнокопытное стало бить задом, лучший портной быстро перевернулся на его спине, руками обхватил его за бока и, упершись пальцами ног в его лопатки, не дал себя сбросить.
Два или три раза повторил единорог эту попытку, но каждый раз вынужден был уступить ловкости наездника. И наконец, словно поняв тщетность своих усилий, взбешенный уникорн перестал брыкаться и, сорвавшись с места, помчался таким галопом, словно собирался унести всадника на край света. Но не тут-то было. Из вольера дикий скакун вырваться сумел, но дальше его ожидали замковые стены и ворота. Побросавшись в разные стороны, единорог сник и подчинился воле человека.
– Ловко ты его! – позавидовал подошедший к спешивающемуся обнаженному молодому человеку король. – Где это ты так научился?
– У Мориса-лошадника. Не прошли даром наши с Вами, Ваше Величество, тренировки.
157
157
С того дня король Келвину не перечил и тщательно выполнял все его указания и требования. Фура с бесценными материалами прибыла в срок, слуги под присмотром лучшего портного перетащили опечатанные ящики в гостевые покои, переделанные Келвином во временную мастерскую. И еще долго он выносил в карманах на улицу песок, которым были заполнены ящики для веса, и рассеивал его по двору и близлежащим улицам.
И вот настал день, когда Его Величество король швейский должен был появиться в новом платье неописуемой красоты. Келвин помогал монарху облачаться. Монарх удивленно наблюдал, как портной подает ему невидимые и неощутимые одежды, завязывает невидимые шнурки, застегивает невидимые пуговицы.
– Почему я не вижу и не чувствую своего наряда? – удивлялся Его Величество.
– Потому что платье неописуемо! Все согласно заказу! Если хоть кто-нибудь сумеет его описать, я верну все потраченное, а уникорна оставлю в качестве компенсации.
Король хмыкнул, но промолчал. Соответствующий указ давно был подписан.
Придворные, увидав короля в новом платье, подобострастно ахали. И не находили слов, чтобы описать прелесть творения Келвина. Благо, фигура Его Величества прекрасно соответствовала платью – ее тоже было практически невозможно описать. На ум приходили только эпитеты.
Уникорн, он же единорог, благосклонно позволил монарху устроиться на своей спине. Без седла и узды, разумеется. Но укрощенное Келвином непарнокопытное стало покладистым и послушным.
Гордо приосанившись, Его Величество во главе кавалькады отправился демонстрировать новый наряд подданным, ожидая услышать крики восхищения и вздохи зависти. Вздохи действительно имели место быть. В основном вздыхали барышни. Крики тоже присутствовали. Но выражали они отнюдь не восхищение. А один мальчишка-оборванец умудрился проскользнуть мимо стражников, оцепивших центральные улицы, и выскочить прямо под копыта единорога.
– А король-то голый! – радостно выкрикнул он, тыча пальцем в Его Величество.
И тут же проскользнул обратно и смешался с толпой.
Келвин Маленький понял, что пора делать ноги.
158
158
Единственным местом, где можно надежно укрыться, всегда был и остается Асседо. Слава не лучший спутник тому, кто решил спрятаться. Тем более, столь громкая, как у Келвина. Долгое время лучшего портного спасало то, что пограничный город принадлежал то Темной Рыжи, то Светлой. Точку в споре двух королевств поставил Воевода. И тут же Швейция объявила войну Светлой Рыжи. Оскорбленный монарх желал получить если не всего Келвина, то хотя бы его голову.
Так что Воевода в битве за Черную Дыру отстаивал не только государственные границы, но еще и жизнь лучшего портного. И отстоял. Даже немного земель прибавил, сдвинув пограничные столбы от подножия Серых гор к ближайшим пикам, за которыми теперь и начинается горная Швейция.
Так и остался швейский король не только голым, но еще и с носом.
Келвин же на некоторое время затаился, отошел от дел, скрываясь от тайных агентов и наемных убийц в съемных комнатках у добрых старушек. Старушки, правда, отличались добротой до тех пор, пока постоялец исправно платил аренду. Келвин после королевского заказа в средствах был не стеснен. В отличие от нежелательных преследователей, редкие клиенты ухитрялись отыскать в переулках Асседо очередное обиталище гения иглы и нитки. Так что без работы Келвин тоже не оставался. Правда, сдав очередной заказ, он на всякий случай немедленно менял место жительства.
До тех пор, пока лучшего портного не нашел срочный гонец Его Величества с посланием от Казначея.
159
159
Келвин всегда любил одеваться экстравагантно. В Непроходимое болото он явился в новом костюме. Штаны и куртка из мягкой оленьей кожи по швам были отделаны кожаной же бахромой. Поверх куртки странная накидка, похожая на цветастое одеяло с дыркой посередине. И с бахромой по краям. На ногах короткие сапоги на каблуках и со шпорами. Тоже с бахромой. На голове широкополая шляпа. Без бахромы.
Нелюдим и Емельян недоуменно рассматривали ночного гостя. Казначей загадочно улыбался.
– Спрашивайте, не стесняйтесь! – подбодрил Келвин, непринужденно прислонившись к дверному косяку.
– Э-э… нам бы корабль полететь заставить, – наконец выдавил печник.
– У нас в Швейции дороги в основном горные: вверх-вниз, – начал издалека портной. – Купцы, как известно, народ жадный. Фуры грузят под завязку, так, что лошади по равнине-то с трудом тащат. Так вот, чтобы в гору воз поднялся, они вяжут веревками к фургону кусок ткани, а на крыше печь ставят да топят ее пожарче. Так на перевал и поднимаются. Ну, это если товар жары не боится…
– Смотри-ка, и тут печь! – подмигнул кузнец.
– Это ж сколько ткани понадобится, чтоб целый корабль поднять! – закатил глаза государственный преступник.
– Много, очень много. И печь нужна будет большая.
– А вместо дров лучше уголь взять – он жара больше дает, – внес свою лепту в обсуждение Нелюдим. – Надо поэкспериментировать.
160
160
Тоторо бесформенным комом лежал на коленях у Элли. Элли развалилась на своем любимом стуле и поглаживала пушистого зверя. Пушистый зверь то ли ворчал, то ли мурлыкал. В любом случае он выражал удовольствие. Глаза его были прищурены, лапы подрагивали. Тоторо был единственным в компании разбойников, кто мог хоть как-то помочь атаманше снять напряжение. И сейчас он всецело отдавался этой задаче.
Феликс и Ярослав с раннего утра были отправлены за дровами. И до сих пор отсутствовали – все сухие деревья в округе давно были срублены. Левонтий из Асседо еще не вернулся. Обещанные Казначеем Стрелок с помощниками тоже пока что не появились. Элли в нетерпении принялась теребить ухо Тоторо. Довольное ворчание переросло в экстатическое похрюкивание.
Вдруг зверь напрягся, умолк и стал принюхиваться.
– Гау! – выдал он свой вердикт через минуту.
– Ты уверен, Тото? – атаманша повернула его мордочку к себе.
– Гау! – кивнул то ли пес, то ли кот.
И тут же треснула веточка под чьим-то сапогом.
– Пойдем встречать? – Элли попыталась подняться со стула.
Но Тоторо недовольно заворчал.
– Ты, как всегда прав. Пускай сами заходят, – и атаманша вновь принялась чесать и гладить зверя.
Послышались осторожные шаги. Кто-то приблизился к двери и замер. Тоторо напрягся и навострил уши. Кто-то что-то тихо сказал. Ему так же тихо ответил другой голос. Женский. Что было сказано, Элли разобрать не смогла. Она вновь дернулась, чтобы подняться, но пушистый зверь упорно не желал отпускать хозяйку. Он вцепился в нее лапами и плотнее прижался. На всякий случай Тото ткнулся носом в замершую ладонь, требуя продолжить ласку.
161
161
Стрелок замер в нерешительности перед дверью. Его спутники остались на границе леса. Только Клеопатра, согласившаяся сопровождать охотника, аккуратно приземлилась на крышу прямо над дверью. Она вопросительно посмотрела на бывшего лучшего.
– Да, мне страшно, – шепотом сообщил он.
– Смелей, охотник! Я в тебя верю! – тоже шепотом подбодрила полуптица.
Он нервно провел левой рукой по волосам. В правой он держал букетик из поздних цветов и веточек с ягодами, сорванных по дороге. Стрелок глубоко вдохнул и поднял было руку.
– Не стучи! – опередила его гарпия. – Тебя и так ждут.
И он вошел без стука.
Элли открыла рот, но малый морской загиб так и не выдала.
– Я пришел, – в вытянутой руке Стрелок судорожно сжимал букетик.
– Это я не ем – я не козел! – наконец сумела выдавить молодая женщина.
– Ну, и ладно, – охотник попытался развернуться и выйти. С крыши послышалось царапанье когтей, и он тут же передумал. – Поставь в вазу.
– Какая ваза?! Ты не к принцессе на прием пришел! – малый морской загиб все еще не ладился.
Стрелок огляделся. Действительно, в хижине ничего даже отдаленно напоминающего вазу, не обнаружилось. Больше всего искомый предмет роскоши напоминала мятая жестяная кружка. Охотник тяжело вздохнул и положил не приятый букет на край грубого стола.
Оба молчали, пристально глядя друг на друга. Охотник с сомнением, людоедка с вожделением. По крыше вновь заскребли когти, в распахнутую дверь можно было видеть, как сверху осыпается солома.
– Кто у тебя там? – прервала молчание Элли.
– Клеопатра.
– Ты с собой женщину притащил! – мгновенно взъярилась атаманша. Конкурентку она потерпеть не могла. Элли вскочила со стула, сбросив на пол ошарашенного Тото. Зверь разумно ретировался за дверь. А Элли начала выдавать морской загиб. Причем, не малый, как собиралась сначала, но большой. Очень большой.