– На то он и лучший, хоть и бывший. А дома потом можно будет двигать?
– Да. Об этом я подумал. И думаю, все ли я учел.
– Чего-то не хватает, – согласился Казначей.
– Может, потом добавим?
– Потом сложно будет добавлять новые элементы в уже завершенное заклинание.
– Можно будет сыр использовать. Или окорок, – засмеялся Казначей.
– Чего это он?
– А ты вчера не обратил внимание на наш стол?
– Странно вы вчера обедали, – согласился Стрелок.
– Это не обед был. Это была битва при Смердящей!
– А! Так вот, почему здесь везде укроп!
Тут уж засмеялись все. Да так задорно, что сгибающийся от хохота Волшебник ударил посохом. Заклинание обрело окончательную форму. На панораме острова, выполненной накануне Воеводой, возникло множество миниатюрных строений.
– Все-таки, придется использовать сыр, – вздохнул Казначей.
9
9
На следующий вечер вернулся Воевода. Вместе с ним пришла бригада Фомы-плотника. И Емельян-печник, гений печного строительства. Высшим его достижением была самоходная печь. Она, правда, оказалась слишком тяжела, и передвигаться могла исключительно запряженная парой лошадей. Но и в таком виде на ярмарках имела оглушительный успех – где ты еще сможешь получить пирожок только что из печи!
Стрелок под суровым пристальным взглядом Воеводы сразу же отправился обустраивать вновь прибывших. Волшебник тоже куда-то исчез. Воевода вплотную придвинулся к Казначею и навис над ним, словно окорок над речкой Вонючкой:
– Сколько ты им предложил?!
– Нисколько!
– То есть как это? Они сразу же бросили все заказы и стали собираться! Что ты им предложил?!
– Славу.
– Которой у нас нет?!
– Которая у нас уже есть. И, особенно, которая будет!
Настоящий профессионал очень высоко ценит свое мастерство. Он возьмется только за интересный заказ. И чем сложнее работа, тем она интереснее! А за самую интересную работу, приносящую истинное наслаждение, мастер затребует астрономическую сумму. Или сделает бесплатно. Казначей это отлично знал.
И еще он знал то, чего не знал Воевода. В казне их будущего предприятия сейчас было всего две монетки. Когда Мастер поинтересовался у государственного преступника, сколько ему потребуется денег, тот закатил глаза к потолку. Тогда Мастер уточнил: сколько потребуется денег, чтобы они размножились. На этот вопрос Казначей быстро ответил, что для чистоты эксперимента, он бы попытался размножить две монетки. Потому что одной монетке станет грустно и одиноко, и она решит отправиться на поиски приключений. А вдвоем они будут позвякивать друг об друга, им станет весело, глядишь – и размножатся.
10
10
– Кто это сделал?! – бушевал Воевода. – Нет! Я спрашиваю, кто это сделал?!
С раскрасневшимся от гнева лицом он бегал вокруг макета и потрясал огромными кулаками. На его крики сбежались все. Плотники и Емельян из интереса, бывшие лучшие и государственный преступник – чтобы успокоить.
– Это сделал я, – шагнул вперед Волшебник. – Если ты о невидимой стене…
– За это тебе спасибо. Не затопчут, значит. Но остальное?!
– И остальное тоже. Чар совсем немного потребовалось – ты сделал основную часть работы великолепно!
– Но я хотел сам! – обиделся Воевода.
Казначей взглядом указал на стол. Воевода хлопнул себя по лбу:
– Ну да! План битвы при Смердящей разрабатывался именно так! Я просто использовал то, что было под рукой. Для битвы за Черную Дыру я, например, использовал камни, а в Трех Соснах – веточки.
– А здесь ты чем собирался пользоваться? – поинтересовался Казначей. – До укропа же добрался.
– Зелень оказалась очень наглядной для обозначения деревьев.
– Так и мои дома тоже весьма наглядны.
– И ты уже решил без меня, где что стоит, – недовольно добавил Воевода.
– Если честно, еще не успел. Но их можно легко двигать.
– Как, если к плану теперь не подойти?!
Волшебник молча поднял посох и нацелил его на один из домов на полигоне. Потом сделал легкое движение, словно подсекал удочкой рыбу, и повел концом посоха в сторону. Дотащив строение до соседнего холмика, Волшебник опустил конец посоха и как бы выдернул из невидимой петли.
– А мне нравится! – настроение Воеводы поднималось прямо на глазах. – А мне так можно?
– У тебя не получится. Но, полагаю, ты бы не стал принимать окончательное решение, не посоветовавшись с остальными.
Тут Казначей поднялся на цыпочки и что-то тихо сказал Воеводе. Тот кивнул:
– И я бы обязательно учел мнение опытных строителей.
Фома посмотрел на Казначея и едва заметно улыбнулся.
11
11
Через два дня Волшебник начал жалеть, что применил чары для создания макета. Домики на макете были невесомы. Ясеневый посох, в отличие от них, весил прилично, а держать его приходилось за конец.
Волшебник вместе с Воеводой и Фомой все еще продолжали переставлять домики, выбирая для каждого самое подходящее место. Стрелок также пропадал где-то в болоте, не забывая снабжать строителей свежей дичью. Казначей большую часть времени проводил за своими бумагами, что-то записывая, зачеркивая, исправляя, высчитывая. И еще он писал все новые и новые письма. Вечером он подошел к Воеводе и вручил ему новую пачку конвертов:
– Эти письма завтра необходимо отправить с королевскими курьерами.
– Так много? – удивился Воевода.
– Так мало. Не думаю, что Мастер стал бы ограничиваться одним героем. В будущем нам пригодятся знания и опыт многих профессионалов. Просто пока я не очень представляю, кого следует пригласить, а к кому проще отправить будущего героя на обучение с сопроводительным письмом.
– А так можно?
– Так нужно. Хороший ученик обязан переплюнуть учителя. А хороший учитель в свою очередь должен ученику это позволить. И, более того, должен способствовать этому!
– А как же слава?
– А это и есть слава истинного наставника!
12
12
Только через неделю после прибытия, Фома, наконец, удовлетворился расположением будущих построек. За это время Волшебник успел накачать мышцы рук и переругаться со всеми. Кроме Казначея, с которым он встречался только за столом, да раз-другой вечером после ужина перекинулся парой слов.
– Нравится, – коротко констатировал Фома, трижды обойдя вокруг макета будущего предприятия по производству героев. По многу раз он замирал, присматриваясь к одному ему заметным мелочам, кивал, хмурился, улыбался. За этот день Волшебнику пришлось всего дважды поднимать посох. И то, чтобы чуть развернуть центральный терем да немного передвинуть отхожее место.
– Да. Так и оставим. Завтра приступаем к строительству.
Волшебник облегченно вздохнул. И мысленно пообещал не браться за посох ближайшие пару дней. Тут же вспомнил, что посох – одна из немногих обязательных принадлежностей чародея. Придется-таки хотя бы носить его с собой. Но не более!
Воевода, уже на третий день утративший пыл проектировщика, радостно кивнул и поспешно удалился. Он зашел к Казначею и, краснея и запинаясь, попросил:
– Извини, что отвлекаю. Не мог бы ты… обучить меня… грамоте?
Выпалив последнее слово, бывший лучший замер в нерешительности, готовый тут же ретироваться. Однако Казначей сразу же оторвался от своих бумаг и серьезно посмотрел на него:
– Ты готов?
– Д-да…
– Тогда прямо сейчас и приступим. Садись рядом.
Через час вспотевший и взъерошенный Воевода по буквам читал первое слово.
– Ух! – выдохнул он. – Как тяжело!
– Детям в школе не легче, поверь. Но ничего, ты быстро учишься. В следующий раз, когда будешь в городе, сходи к Кириллу-книжнику. Попроси у него азбуку и арифметику.
– Он же смеяться станет!
– А ты скажи, что детям…
– Нет у меня детей, – опечалился Воевода. – Всем это известно.
– Так не обязательно своим! Скажи, дружинным.
– Я ж бывший!
– Ах, да, – задумался Казначей. – Тогда я напишу еще одно письмо. Нет-нет! Никто не узнает, – опередил он Воеводу.
А ведь будущему герою это тоже может пригодиться. Кто знает, из каких краев приведет его Мастер!
13
13
Пора, пожалуй, о Воеводе узнать побольше.
В пять лет он остался круглым сиротой. Тому предшествовали чума, саранча, засуха и налоги. Правда, все они случились в других краях. Но беженцев и разбойников от этого прибавилось как раз там, где родился будущий гений тактики. Когда очередная ватага разбойников вышла из леса и не обнаружила в деревне ничего, стоящего их внимания, атаман так разгневался, что велел спалить селение ко всем чертям. Что остальные бандиты радостно выполнили.
Подошедшая на следующий день дружина обнаружила лишь почерневшие печи да будущего Воеводу, укрывшегося на дереве в лесу. Долгое время мальчик ничего не говорил, но дружинный лекарь заверил, что это нормально, пройдет со временем. Так Воевода стал дружинным ребенком, а позже отроком.
Подобных ему сирот нередко находили на освобожденных землях. Обычно их пристраивали к несению военной службы – благо и настрой подходящий, и деваться-то особо некуда. В столице для дружинных детей была даже отдельная казарма. Обучением занимались ветераны-дружинники. Этим тоже деваться было уже некуда.
В первый же год молчаливый мальчишка показал себя не только талантливым бойцом, но и изобретательным командиром. К одиннадцати годам Воевода был уже десятником, в тринадцать – сотником. Это звание было скорее номинальным, поскольку всего детей дружины насчитывалось на тот момент двадцать семь.
В четырнадцать Воевода вступил в королевскую дружину. И очень скоро вновь стал десятником. А потом и сотником. Он первым стал выводить свои подразделения в поле для тренировок, стараясь максимально приблизить условия к боевым. Позже он даже предложил устраивать дружинные состязания, апогеем которых становилась битва двух лучших сотен. Благодаря содействию Казначея, тогда еще не ставшего государственным преступником, эта затея удалась. И приносила пользу дружине и деньги государству четыре года. До очередного нашествия восточных кочевников.