Но зато третьим оказался аж сам Леонид Борисович Красин, который такое порассказал о финансировании забастовок и переговорах в Брест-Литовске, что советские историки натурально обдристались, едва дождались конца сеанса, а в понедельник с утра пораньше понесли отдавать МВ-01-а благодетелям-физикам, но по дороге уронили на асфальт, и всё.
А Институт истории через полгода разделили на Институт всеобщей истории и Институт истории СССР.
10 сентября 2016
Невольно поймешь ту старорежимную бабушку, которая после октября 1917-го перешла на французский, на коем и общалась со своими детьми и внуками до незаметной своей смерти глубокой осенью 1940-го…
Потому что вести полемику по поводу роли Сталина в восстановлении православия и роли клеточно-волновой памяти матки в нравственном облике детей – решительно невозможно.
11 сентября 2016
Братья-писатели. «Я всегда считал, читая старые стихи Мандельштама, что он не поэт, а версификатор, холодный, головной составитель рифмованных произведений. От этого чувства не могу отделаться и теперь, читая его последние стихи. Они в большинстве своем холодны, мертвы, в них нет даже того самого главного, что, на мой взгляд, делает поэзию, – нет темперамента, нет веры в свою страну. Язык стихов сложен, темен и пахнет Пастернаком. Советские ли это стихи? Да, конечно. Но если бы передо мною был поставлен вопрос – следует ли печатать эти стихи, – я ответил бы – нет, не следует» (Петр Павленко, 16 марта 1938).
Павленко П.А. (1899–1951) – прозаик, драматург, лауреат четырех сталинских премий, и все – первой степени (уникальный случай).
Ну и где же ты, Павленко?
Какое «такое» было время? Я опять про слова «не нам их судить». Почему «не нам»? Потому что, оказывается, «время было такое».
Вообще-то трудные и жестокие времена случаются чаще, чем легкие, нежные и беззаботные. Но бывают времена совсем уж тяжелые.
Например, немецкая оккупация. На оккупированной территории СССР в течение 2-3 лет жило примерно 70 миллионов человек. И конечно, нельзя осуждать всех этих людей за то, что не стали партизанами и подпольщиками или не бросались с перочинным ножом на немецкий патруль.
Около 20 миллионов людей так или иначе «работали на немцев» – или прямо на немцев, или под надзором оккупационных властей. И опять же нельзя осуждать их всех за то, что они стояли у станков или подметали улицы, играли в театре, лечили больных или учили детей. Хотя бы потому, что в противном случае они бы умерли с голоду либо были бы расстреляны за саботаж.
Но были люди – около 2 миллионов (то ли чуть меньше, то ли чуть больше), – которые служили немцу преданно, истово и даже «с превышением». Охранники в лагерях смерти, каратели, доносчики, осведомители, подручные в гестапо и в айнзацкомандах, а также те, кто воевал на стороне врага. Их-то и называют предателями. И ни у кого не повернется язык сказать со всепонимающим вздохом: «Время такое было…»
Вернемся к нашим литературным материям.
Разумеется, нельзя осуждать обыкновенных, рядовых советских писателей, которые были в той или иной степени приспособленцами. Да, были те, кто протестовал, кто писал в стол, кто не отступился от своего творческого лица и хлебнул за это полной мерой – тюрьмой, смертью, отлучением от читателей, унизительной безработицей. Они достойны восхищения – но рядовых приспособленцев от литературы презирать не надо.
Возможно, они чувствовали, что нету в них того драгоценного дара, ради которого стоит рисковать жизнью. Возможно, они были слабы духом. Но, так или иначе, они тихо сочиняли свои мало кому нужные романы и повести и жили весьма скромной жизнью.
Речь не о них. Речь о литературных генералах, о погромщиках и доносчиках, о тех, кто «прорабатывал», кто начинал или подхватывал кампании идеологических чисток, кто предавал своих литературных, а то и фронтовых товарищей на глазах у всех, на открытом партсобрании, кто толкался в очереди подписать очередную политическую кляузу. Кто, наконец, рекомендовал «органам» проверить такого-то автора на предмет измены родине в форме шпионажа.
Говоря о таких людях – а их немало было в советской литературной верхушке 1930–1960-х, – мне трудно согласиться, что «время такое было и не нам их судить, мы не знаем, в каких они были обстоятельствах». Увы, знаем. Ведь в случае Фадеева, Павленко, Софронова, Грибачева, Кочетова и прочих – особенно уже в 1950–1970-х годах – речь не шла о нагане, уставленном в затылок, о перспективе ареста, о жене и детях, взятых в заложники, или хотя бы о безденежье, о скитаниях по углам…
Нет, разумеется!
Но эти люди действительно боялись. Что вместо ЗИМа или «Победы» будут ездить на «Москвиче» или трамвае. Что вместо черной икры они будут есть красную, и только по праздникам. Вот, собственно, весь страх. Весь, так сказать, мотив гадства.
Вот такое было интересное время…
18 сентября 2016
Афоризм житейской мудрости: каждый жлоб, куркуль и негодяй больше всего ценит в людях бескорыстие, благородство, искренность.
Увы, проверено опытом.
19 сентября 2016
Митя из рассказа Бунина «Митина любовь» на самом деле не застрелился. Его самоубийство – это мотив рассказа «Дьявол» Льва Толстого, так же, как бунинские рассказы «Зойка и Валерия» и «Муза» – в отдельных моментах отражают мотивы чеховских рассказов «Володя» и «Соседи».
На самом деле Митя (ну, если угодно, прототип Мити, юный князь Дмитрий Алексеевич Шаховской) постригся в монахи и впоследствии стал архиепископом Иоанном Сан-Францисским. Мне кажется, это гораздо интереснее.
26 сентября 2016
Литература и жизнь. «Рюмки и фужеры, бутылки с разноцветными водками, розовая семга, смугло-телесный балык, блюдо с раскрытыми на ледяных осколках раковинами, оранжевый квадрат честера, черная блестящая глыба паюсной икры, белый и потный от холода ушат с шампанским…» – почему бунинские пищевые роскошества так обильны в его прозе именно эмигрантского периода?
А в России он обходился антоновскими яблоками и ржаным хлебом. Или нейтральным «пообедали».
Жрать хотелось в нищем изгнании, вот почему.
2 октября 2016
Третья невозможность. Логически невозможно сказать «я сплю» и «я повесился». Ибо если ты спишь, то как ты говоришь об этом, а если ты об этом говоришь, то ты не спишь. С повесившимся товарищем то же самое.
А тут мне говорят, что точно так же невозможно сказать «я поэт». То есть если ты это говоришь – ты точно не поэт. А если ты все-таки на самом деле поэт, то пусть об этом скажут другие. Интересные дела.
8 октября 2016
Все черно-белые фотографии прекрасны одинаково.
Каждая цветная фотография ужасна по-своему.
13 октября 2016
В ответ на присуждение российской премии «Поэт» Юлию Киму в 2015 году Шведская академия присудила Нобелевскую премию 2016 года Бобу Дилану. Ура! Салют наций из двадцати одной бутылки шампанского!
Отклики на присуждение Нобелевки Дилану – старперско-консервативные – что, мол, Дилан всего лишь рок-певец, и что Шнуру приготовиться, и что есть Высокая Литература, и Дилан тут ни при чем… Боже! И это говорят и пишут молодые люди!
Дети мои! Почему вы такие безнадежно престарелые?
19 октября 2016
Лицейская годовщина, а также день рождения Александра Галича. Для меня это особо важный человек, так как у него в гостях в конце 1940-х познакомились мои папа и мама. Странно, что я с ним так и не познакомился, хотя имел тысячу возможностей. Но у меня всегда всё так.
25 октября 2016
«Что хотел сказать автор?» При обсуждении моего рассказа «Гостиница Россия» кто-то написал: «И вот только в последней фразе стало ясно, что хотел сказать автор!»
Я честно перечитал весь рассказ – специально имея в виду последнюю фразу – и попытался понять, что же я хотел сказать. Но так и не понял, какой там общий смысл.
Это у меня часто бывает. Мне указывают на какие-то глубокие мысли и большие смыслы, а я их, честное слово, не вижу. Я сочиняю просто так. Без задачи что-то этакое «сказать». Поэтому другие читатели говорят, что я автор легкомысленный и бездумный, рассказчик анекдотов. И они, наверное, правы.
26 октября 2016
Список обвинений и недоумений (пособие для…).
Если какой-нибудь деятель культуры вдруг произнесет что-то против цензуры или руководства со стороны уполномоченных учреждений, то нужно тут же напомнить:
1. За последние десять лет он не создал ничего значительного.
2. А если честно, то вообще исхалтурился и опошлился.
3. Но ведь государство ему предоставило все возможности.
4. Включая квартиру и дачу, подаренные еще Сталиным его деду.
5. А он позорит имена своего деда, отца и прабабки-революционерки.
6. При этом женат восьмым браком, но тиранит падчерицу.
7. Имея любовницу на 38 лет моложе (племянницу падчерицы).
8. Не выгуливает собаку вовремя, отчего она воет целый день.
9. Купил неизвестно на какие деньги квартиру в Норвегии.
10. Уволил беременную секретаршу.
11. Лизал жопу власти лет сорок и прекрасно себя чувствовал.
12. Трезвым его уже двадцать лет никто не видел.
13. Он подписывал против Сахарова и за Афганистан.
14. Получил от государства семь орденов и пять почетных званий.
15. У него за границей дети от одной сотрудницы Госдепа.
16. Один диссидент рассказывал, что он стучал на друзей, сука!
17. А если он такой умный, почему раньше молчал???
27 октября 2016
Альтернативная литература, новая словесность… А что это такое? Я не совсем понимаю, что у нас (именно у нас в России) понимается под альтернативной литературой. Когда я читаю лауреатов премии «НОС» (то есть «Новая словесность») – это ну совершенно традиционные тексты.