Но – здесь вам не там. А теперь – не тогда.
Гениальная книга Жан-Жака Руссо «Юлия, или Новая Элоиза». Но написать такую же книгу таким же стилем сегодня – получится чепуха, эпигонство и пошлость.
17 апреля 2017
Часто встречаешь фразу: «Первая десятка писателей ХХ века». А как насчет первой десятки писателей Х века?
Гросвита, Лиутпранд, Рудаки, Фирдоуси, аль-Мутанабби, ат-Таухиди, Ки-Но Цураюки, Сэй Сёнагон, Ли Юй, Симеон Метафраст. Забавно…
20 апреля 2017
Способна ли нынешняя молодежь понять проблемы, которые мучают Анну Каренину? Ведь сейчас нет таких трудностей с разводом, с самостоятельной жизнью, нет такого давления общества на разведенную женщину и на «обманутого мужа».
Но «Анна Каренина» – это все-таки не про развод. «Анна Каренина» – про трагедию модернизации, трагедию пути к свободе и про то, что в какой-то момент простодушная архаика, милая и интеллигентная патриархальщина (Кити и Лёвин) побеждают и многим думающим людям кажутся симпатичнее, человечнее, роднее, мудрее. Паровоз раздавил Анну, а Кити и Лёвин будут пить чай с вареньем и пытаться вносить в замшелую жизнь «побольше красоты и добра», как сказано в последней фразе великого романа. Но если бы общество, если бы Кити и Лёвин, Долли, Бетси, Вронский и Каренин – в 1877 году были бы на стороне Анны, если бы они были за эту крохотную малость под названием «личная свобода» – то тогда, быть может, паровоз модернизации в 1917 году не раздавил бы их всех, как никчемную, но очень кислую клюкву.
Вот о чем этот роман. Лев Толстой тогда, в 1877 году, был на стороне патриархальщины. Но мы-то теперь на своей шкуре знаем, к чему нас привело варенье по рецепту Кити, совместная косьба по рецепту Лёвина, светские понты по рецепту Бетси и «мысль семейная» по рецепту Льва Николаевича.
Наверное, современная экранизация «Анны Карениной» может быть либо абсолютно музейной, дотошно-доскональной – либо же должна перевоплотить трагедию столкновения неприятной, предательской, истеричной, себялюбивой модернизации-Анны – и умного, милого, доброго, любящего регресса-Кити.
Как это сделать? Ну за это вам, господа сценаристы с режиссерами, большие гонорары платят.
Не стоит относиться к персонажам книг как к живым людям. Говорить: «Анна Каренина – истеричная дамочка, в которой гормоны играют» – это непонимание того, что такое литература, зачем пишутся и читаются книги. Анна Каренина – это только отчасти просто Анна Аркадьевна Облонская, в замужестве Каренина, 1850 года рождения, изменщица, морфинистка и суицидентка. Всё это есть, но это во вторую очередь. А в первую очередь Анна Каренина – это облеченное в личность философское высказывание. Такое же, как Федра, Эдип, Химена из «Сида», Евгений Онегин, Юрий Живаго, Григорий Мелехов, Наташа Ростова, мадам Бовари, Лена Лукьянова из «Обмена» Юрия Трифонова и т. п. Мы сильно обедняем собственное понимание литературы (да и жизни), если воспринимаем и судим персонажей как исключительно реальных людей.
Но при этом мне нравится, когда героев моих новелл обсуждают именно так. «Да что ж это она, в самом деле, дура, что ли!» Загадка.
24 апреля 2017
Вчера на семинаре меня спросили: «А почему в русской литературе нет книг о маньяках? А также документальных романов о знаменитых преступниках, убийцах, садистах? На Западе этого полно, и это так интересно читать!»
Дорогие дети! Отвечаю на ваш вопрос. Русская литература всегда была масштабней, глубже. У них – «Пармская обитель», у нас – «Война и мир». У них – «Госпожа Бовари», у нас – «Анна Каренина». У них «Утраченные иллюзии», у нас – «Преступление и наказание».
И в остальном тоже: у них – романы про Джека-потрошителя, у нас – эпопея Мариэтты Шагинян «Семья Ульяновых», которая только заканчивается рождением монстра. У них – книжонки про разных мелких маньяков, у нас – жизнеописания Сталина, Дзержинского и прочих.
Наша литература масштабнее и глубже, сколько раз повторять!
27 апреля 2017
Надо прожить последний день как каждый.
Самое дешевое у человека – его жизнь. Она досталась ему совершенно бесплатно, ни за что, как непрошеный подарок. Что же он так дорожит ею? Говорил же Спаситель: «Даром получили, даром отдавайте» (Матф. 10:8).
Выходит, дарёное нам дороже заработанного?
Вчера узнал замечательный термин: «тусовочный брак». Это когда муж и жена не обедают дома. И не ужинают тоже. Никогда. Принципиально. Ну разве кофе утром. И баночку пива на ночь. Не ходят в магазин, не готовят, не кладут еду в тарелку и потом не моют посуду – и, соответственно, не выносят мусор. А едят в кафе или в гостях, а также на фуршетах. Благодать!
Один мой знакомый был старше своей мачехи. Но она заботилась о нем, как о родном, особенно когда его отец умер; она даже замуж второй раз не вышла, чтобы пасынка не огорчать. Это была хорошая пара.
28 апреля 2017
Нельзя говорить: «Чехов считал, что в человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли» – это ошибка. Это всё равно что говорить: «Шолохов считал, что надо уничтожать взбунтовавшуюся сволочь, этот проклятый «народ», над участью которого десятки лет плакала и слюнявилась российская интеллигенция».
Это не Чехов и Шолохов, а Астров и Листницкий, персонажи, от которых авторы, мягко говоря, стоят в некотором отдалении.
30 апреля 2017
– Что вы едите дома? – спросили знаменитого кулинара.
– Заказываю пиццу по телефону.
– Какую музыку вы слушаете? – спросили крупнейшего композитора, мастера алгебраическо-атональных созвучий.
– Что-нибудь веселенькое. «Радио Монте-Карло».
– Кого из коллег вы цените и часто перечитываете? – спросили писателя, лауреата Нобелевской премии.
– Обожаю Жапризо.
Станиславский был очень жестким человеком. Актер Осип Абдулов хромал. Станиславский посмотрел его на репетиции и сказал свое знаменитое «верю». Потом второй спектакль. Станиславский сказал: «Хромает точь-в-точь как в прошлом спектакле, это штамп, так нельзя». Ему объяснили – Абдулов на самом деле хромой. Станиславский спросил Немировича: «Как вы полагаете, он великий актер? Он гений?» Тот ответил: «Нет, не гений. Просто хороший актер». Станиславский изрек свой вердикт: «Во МХАТе может играть хромой актер, но только если это гений. А если хромой, но не гений – на выход».
Но Абдулов не огорчился и создал «Театр у микрофона», радиопередачу, знаменитую на всю страну. В каком-то смысле знаменитее МХАТа.
Хотя и к себе самому Станиславский был очень суров. Как-то раз он репетировал-репетировал, репетировал-репетировал, а в конце концов подошел к рампе, развел руками и в полном отчаянии сказал:
– Не верю. Себе не верю!
И снял себя с роли.
2 мая 2017
Я предпочитаю определять графоманию не качественно, а технически. Графоман – это человек, которого не печатают, но который (1) пишет много и (2) настойчиво шлет свои сочинения в издательство. Плохой литератор, которого печатают и платят гонорары, – это писатель. Хороший, которого упорно не печатают, но он упорно продолжает осаждать редакции – графоман.
Графомания как невроз, как навязчивая страсть к писанию и, главное, к публикации своих сочинений – это детище новейшего времени. Слово едва ли не впервые было произнесено в конце XIX века (в 1893 году – Макс Нордау в «Вырождении» и в 1896 году – в анонимной статье в «Нью-Йорк Таймс», где графоманом обозвали кандидата в президенты, а позднее госсекретаря Уильяма Брайана).
Столь позднее появление графомании неудивительно. Когда писательство стало массовой (да, да!) профессией, когда писатель из «счастливца праздного» стал неплохо зарабатывающим и почтенным профессионалом – тут же появились охотники войти в этот цех.
Графомания в максимальной своей красе, как могучий социально-культурный организм, была учреждена советской системой литературных консультаций. Литконсультанты были при каждом журнале, газете, издательстве. Поток самотека не иссякал. Послать к черту или вообще не отвечать было нельзя, потому что присланный в издательство роман на 857 страницах от руки мелким почерком без полей – формально относился к категории «писем трудящихся».
Несчастный европейско-американский и, наверное, арабский, китайский и индийский графоман получал краткий и строгий отказ или вообще ничего не получал в ответ на свои сочинения. Он так и оставался невротиком-неудачником. Советский же графоман получал вежливое письмо, где его, во-первых, благодарили за присланное произведение. Во-вторых, немножко хвалили. В-третьих, советовали всемерно повышать литературно-художественный и общественно-политический уровень его сочинений. Для чего рекомендовали записаться в кружок или литобъединение по месту работы, учебы или жительства. Он и записывался. Повышал уровень. Посылал свое следующее сочинение. Его опять футболили, но подло писали, что «наблюдается заметный прогресс в работе над фразой, образы главных героев стали полнокровнее». Некоторые отчаивались, но другие продолжали наполнять образы кровью и шлифовать фразу.
Рынок и интернет переучредили графоманию. Появились одноименные журналы и сетевые ресурсы. А там и фестивали. Премии. Ну и издания, разумеется. И даже некоторый успех. То есть технически графомания исчезла. Но плохие писатели никуда не делись.
6 мая 2017
Сорок пять лет назад, 6 мая 1972 года, умер мой отец, Виктор Юзефович Драгунский. Этот день помню во всех подробностях, хватило бы на целый том, на тысячу страниц мелким шрифтом.
10 мая 2017
Умер Даниил Дондурей. Великий человек. Чистейшая душа и отважный созидатель культуры. Мы еще не поняли, кого мы потеряли. Мне выпало счастье много общаться с ним. Это было то прекрасное, что наполняет жизнь смыслом. Из меня вынули кусок. Прощай, Даня мой дорогой.