Самое главное: писатели зарабатывали себе деньги сами. Никогда никакому писателю не платили «просто так», за то, что он – член Союза писателей и написал «какую-то хрень». Книга, пьеса, сценарий, текст песен – это создавало высокую стоимость, из которой на гонорар автору шло совсем немного. Такие вещи, как оплата больничных, пансионаты (т. н. дома творчества) и всё прочее – это было не из госбюджета, а из средств Литературного фонда, которые составлялись из отчислений из писательских гонораров. И если неимущему писателю давали бесплатную путевку или денежную ссуду – это была, так сказать, внутрикорпоративная солидарность (грубо говоря, популярный писатель поддерживал неудачливого собрата). Средний доход писателя (члена Союза писателей) был никак не выше средней зарплаты по стране. Был десяток-другой очень богатых писателей, была сотня-другая хорошо обеспеченных авторов – но были и тысячи писателей, живших очень скромно. А были и жившие просто голодно, для которых радостью была болезнь и возможность получить в Литфонде по больничному; я знавал таких. Была поговорка: «Если бы писатель не болел, он бы умер».
Вернемся к цифрам. Члены Союза писателей – это 8773 человека, которые зарабатывают себе на жизнь продажей своих текстов. Если и были нераспроданные «идейно нужные» книги, то их было не так уж много. В любом случае это крошечная доля от общего количества занятых. Меж тем значительное количество промышленных рабочих (именно их, а не врачей, учителей или крестьян) – сотни тысяч! – получали чистое бюджетное финансирование в виде компенсации за бессмысленную перегонку металла в стружку, о чем с возмущением писала советская же пресса.
Советские рабочие не виноваты в ужасающей неэффективности советской индустрии. Но пора расстаться с советским мифом о том, что «народ кормит (или при Советах кормил) писателей».
23 апреля 2018
Японская переводчица спрашивает насчет моего рассказа:
– Старуха, которая говорит «это не я, это мое мертвое тело», – ей кажется, она воображает, что она уже умерла, или она умерла на самом деле и это говорит ее душа после смерти?
– А какая, собственно, разница?
– Огромная разница, – объясняет переводчица. – Живые люди и мертвецы (то есть души умерших людей) в Японии говорят совершенно по-разному!
1 мая 2018
Я позавчера опубликовал рассказ «Окна во двор». Как пожилой галерист мучил влюбленную в него молодую художницу. Она ради него бросила жениха. А он на прощанье купил ей квартиру и вообще осыпал разными благодеяниями. Но когда у него начался конфликт в собственной семье, она его кинула. Но надо круче, наверное. Вот примерно так:
«Я присел на скамейку проверить почту в айфоне. Вдруг рядом раздался громкий жестяной треск. Я вздрогнул и обернулся. Старик в засаленной одежде вытаскивал из урны банки из-под пива, сплющивал их каблуком расшнурованных зимних ботинок – хотя на дворе был апрель – и пихал в грязный пластиковый пакет. Я вгляделся в него и вздрогнул еще раз: это был мой давний приятель, бизнесмен в области искусства: галерист и коллекционер, говоря по-старинному – маршан. Он меня тоже узнал и неохотно сказал:
– Здорово.
– Привет, – ответил я и спросил: – Это что, перформанс? – и огляделся, честно ища глазами телеоператора или фотографа.
– Хуёрманс, – плюнул он и сказал: – Жутко подлые бывают бабы!
Вздохнул и горестно замолчал.
Было бы очень невежливо – молчать в ответ. Я начал его расспрашивать. Он сначала отнекивался, но потом рассказал, как влюбился в совсем молодую художницу, хотел к ней уйти, но не решился. Как она из-за него осталась без мужа, и всё такое. Как на прощанье он купил ей квартиру, устроил выставку в Москве, выставку в Лондоне и даже – вот тут внимание! – оплатил издание книги о ней! О ее творчестве! Монографию с иллюстрациями заказал какой-то бойкой искусствоведке, заплатил немалый гонорар, плюс расходы на печать и презентацию… В общем, застолбил своей бывшей возлюбленной местечко на художественном олимпе. Вот. А потом, когда у него начались проблемы в семье, позвонил ей и сказал: “Лиза, привет. Ты дома? Я к тебе заеду буквально через час, можно?” А она ответила: “Нет, нельзя”.
– Ну и что? – спросил я.
– Ну и то, что я от тоски поехал в гости к этой Вике. Которая за мои деньги писала книжку про Лизу. Хорошая девка. Умная. Деловая, бодрая, хваткая. Мы с ней сделали еще одну галерею, пиар-агентство, и даже маленькое издательство. Понимаешь, Лиза была очень одаренная, но вот такая, легкая и безрассудная, как птичка на ветке. А рядом с Викой я чувствовал себя защищенным… Поэтому легко ушел от жены.
Он замолчал и злобно утрамбовал очередную банку.
– Я угадал? – спросил я.
– Ты угадал, – сказал он. – Все эти фирмы она забрала себе, а мне оставила шестьдесят миллионов долга.
– Долларов? – бестактно пошутил я.
– Иди на хер, – он подхватил свой мешок и пошел к следующей урне».
Не слишком ли накручено? Не слишком ли много несчастий на одного мужика?
6 мая 2018
Бунин и Моэм. У Сомерсета Моэма есть рассказ «Тайпан», об англичанине, который умирает в Шанхае. Мне он чем-то – настроем и самым общим смысловым контуром – напоминает «Господина из Сан-Франциско». Поразительно, что рассказ Моэма «Тайпан» написан в 1922 году – в том же году, в котором вышел английский перевод бунинского рассказа (сделанный, кстати, Д.Г. Лоуренсом).
Литература – едина.
7 мая 2018
Учебное задание писателю-третьекурснику. Вводные для романа:
1. У Лизы Мейнен-Болконской состоятся здоровые роды. Они с князем Андреем воспитывают сына.
2. Елена Курагина рожает ребенка своему мужу Пьеру Безухову через год после свадьбы. Еще через полтора года – второго. Они счастливы.
3. Её брат Анатоль делает предложение Наташе Ростовой – как положено, прежде всего обращаясь к ее родителям; предложение принимается; свадьба.
4. Соня, как и было договорено, выходит замуж за Николая Ростова.
5. Николай Ростов в пух и прах обыгрывает Долохова в карты.
6. Обнищавший Долохов делает предложение княжне Марье Болконской; свадьба, где веселятся Андрей и Лиза, Пьер и Елена, Наташа и Анатоль, Николай и Соня.
7. Да, и вот еще, не забыть: русские тайные агенты в 1806 г. ликвидируют Наполеона.
А теперь – пишите роман, который вам зачтут как курсовую работу.
10 мая 2018
Не читал и не буду! Мне кажется, что ироническая фраза «Я Пастернака не читал, но осуждаю!» часто употребляется уж слишком расширительно и не по делу. Одно дело – серьезный роман крупнейшего поэта, по поводу которого схлестнулись СССР и Европа, Нобелевский комитет и Союз писателей, КПСС и Итальянская компартия, Шолохов и Симонов.
Другое дело – некое массовое чтение, про которое всё ясно из аннотаций и пересказов. Неужели любой человек обязан внимательно читать «Искры соблазна» Вербены Гламурской или «Костолом-Два» Парамона Громобоева, чтобы иметь право назвать их барахлом? А кстати! Неужели все те, кто привычно считает Данте, Гете, Шиллера и Байрона великими, – внимательно читали «Божественную комедию», «Фауста», «Разбойников» и «Дон Жуана»?
11 мая 2018
Две ноги. Рифма в романе. «Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон… Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал».
Наверное, не случайна эта нога.
Потому что несколькими годами ранее:
«– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon chèr, quel regard! Une déesse!![4] A?»
14 мая 2018
Киноштампы. Меня сильнее всего раздражают такие:
когда советский разведчик, переодетый немцем, ходит по коридорам абвера с таким загадочно-нервно-неуловимым видом, что его должны бы арестовать на первом же КПП, но почему-то его никто не проверяет и даже не подозревает;
когда герою звонит незнакомец и говорит: «У меня есть важная информация! Мы срочно должны встретиться на 65-м километре Балалаевского шоссе, там есть разрушенная фабрика, вот там! В 23:45!» – и герой, вместо того чтобы сказать: «Представьтесь или идите на хер», а потом предложить встречу в кафе на углу, – герой вместо этого вскакивает и мчится, не сказав ни слова жене;
когда после секса обязательно закуривают с важным, многодумным и отчасти разочарованным выражением лица.
Разговор двух женщин на эскалаторе.
– Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?
– В интернете пишут.
– Ну что ты, честное слово, как старая бабка! (Передразнивает.) «В интирнети, в интирнети!» Своей головой думать надо!
21 мая 2018
«Вы написали рассказ, а читатели обсуждают не язык и стиль, не сюжет и композицию, а людей, о которых вы пишете. То есть рассматривают ваш рассказ не как литературное произведение, а как случай из жизни. Вам это приятно?» – вот такой задали мне вопрос.
Отвечаю.
Конечно, приятно. Это самая большая награда, на самом-то деле. Оставим язык и стиль критикам, а читателю нужны живые люди. Девушки влюблялись не в толстовский синтаксис и философию истории – а в князя Андрея.