Это когда всё ужасно-ужасно-ужасно (муж/жена бросил/а, с работы выгнали), но потом стоишь у окна, смотришь, как под дождем бегут какие-то дети, и вдруг чувствуешь, что жизнь только начинается…
И тут звонит телефон!
Мой друг Дима Быков опасно заболел. Дима, выздоравливай!
19 апреля 2019
Литература, дача, обед и сосед. В первой половине сентября 1956 года Пастернак получил из редакции «Нового мира» предельно резкий отказ в публикации своего романа, подписанный в том числе и Фединым.
А 20 сентября Борис Леонидович письмом пригласил своего старинного друга и соседа, как обычно, отобедать на даче. Причем, чтобы не ставить Константина Александровича в неловкое положение, специально предупредил:
«Дома ничего не знают о судьбах романа, о редакционном послании и т. д.»
Даже интересно – а Федин пришел обедать?
Пишут, что в день похорон Пастернака он занавесил все окна и запер все двери на своей даче (она была соседняя). Но это было через 4 года. А тогда – пришел ли? Если бы пришел, это было бы мило. Он бы сказал, прощаясь: «Ну ты же понимаешь, Боря…» А тот бы ответил: «Да, конечно, Костя…» Они бы обнялись.
«В конце концов, – думал бы Федин, идя по дачной тропинке, – мы же не одному Боре отказали в публикации. Нельзя же всё присланное печатать. Вот Льву Толстому сначала отказали печатать “Войну и мир”, и он переработал текст…»
«В конце концов, – думал бы Пастернак, стоя на крыльце, – у меня один раз уже отпечатанную книгу пустили под нож, это еще хуже. Но я не умер, не отчаялся. Жизнь прекрасна, несмотря ни на что. Костя – ее неотъемлемая часть, значит – он прекрасен тоже…»
20 апреля 2019
Почему народ любит Сталина? Потому что СМИ ему (народу) сказали, что он (народ) его любит, обожает, уважает, «ценит, несмотря на» и т. п.
Потому что народ ни разу в жизни не встречался со Сталиным с глазу на глаз или в компании непредвзятых собутыльников, друзей или родичей. Маму-папу и дядю Васю мы любим по собственному выбору. Даже любимые книги, фильмы и песни, несмотря на всё давление школы и ТВ, мы тоже выбираем себе скорее сами. Потому что мы с ними находимся в непосредственном контакте. Не то – Сталин (и, наверное, другие крупные госдеятели разных времен и народов в условиях госцензуры).
Если бы в СССР, наряду с «Правдой», выходили бы «Речь» и «Утро России» и каждая бы прославляла своего вождя, тогда можно было бы говорить о выборе народа. А так – народ поет с газетных слов. Вся динамика отношений россиян к Сталину отражает динамику освещения этой фигуры в газетах и по радио. Вот и всё о народной любви. Не надо преувеличивать.
Удивительно устроен человек! Он уже три с лишним века живет в обществе, где основным, а ныне уже практически единственным поставщиком информации являются газеты и журналы, в ХХ веке – радио и телевидение. Но в уме своем и в душе своей остается во временах общины или племени, когда новостями было то, что ты сам видел или слышал от кума. «Сказывают, в Подлипках амбар с зерном горит. Пойду погляжу, так али нет».
Человек XXI века до сих пор убежден, что Сталина (или кого хотите) любят «по личному убеждению». Человек не может понять, что 99,9 % населения СССР о Сталине, равно как и о «великих достижениях страны», узнавали только из газет и радио или от заезжих агитаторов, которые, опять-таки, готовились по газетам или спец-методичкам агитпропа.
Еще о странности людской. На днях в одном собрании, посвященном молодому литературному поколению (в Боголюбовской библиотеке), услышал:
«Сейчас все уже пишут не по-старинному, а по-современному, учась не у классиков, а у сериалов». Фу-у-у!!! Так ведь сериалы в литературном смысле – это же махровая, банальная, замшелая – или, если угодно, бронзовая традиционность, выкованная в массовой литературе, в беллетристике еще XIX века. Писать как в сериалах – это откат в традицию. Что само по себе ни хорошо ни плохо (важно качество). Но все-таки надо понимать, на каком мы свете.
21 апреля 2019
Наверное, до факультета журналистики многие журналисты ходили в специальный журналистский детский сад. И там строгая воспитательница говорила: «Детки! Не смейте повторять одно и то же слово! А то будет вам а-та-та по попке».
Вот с этого перепугу новостники не любят слово «он». Пишут так:
«Иван Сидоров попал под автомобиль. Москвич получил травму ноги. Скорая помощь отвезла мужчину в больницу, где менеджеру Росбанка сделали операцию. 30-летний выпускник “Вышки” чувствует себя нормально. Жена отца двухлетней дочери благодарит врачей, которые сохранили здоровье сыну военного пенсионера».
– Расскажите, что будет с архитектурой?
– Что вы, голубчик. Вы с ума сошли. Какая архитектура?
– Да нет, не сейчас. В будущем!
– В каком еще будущем?
27 апреля 2019
Барби. Подслушанное. За соседним столиком в ресторане женщина лет сорока говорит мужчине за пятьдесят:
– А у меня не было Барби. Очень хотелось, но увы… В шестнадцать лет подарили. Зачем? Поздно. Но я всё равно была рада. Пусть детские желания исполняются!
– Эх, если бы вы знали, как мне хотелось Барби! – отвечает мужчина. – И в шестнадцать, и в восемнадцать, и в двадцать. А в тридцать – страшное дело. Но всё мимо! Такая тоска. Ну ничего. В сорок пять я ее сам себе раздобыл. Правда, подержанную. Но, в общем, еще хоть куда.
Женщина смеется и машет рукой.
А за другим столиком солидного вида мужчина вдруг поджигает лоскут бумажной салфетки. Быстро топит его в рюмке – и выпивает водку с размокшей бумажкой и черными хлопьями.
Желание загадал? Написал на бумажке, сжег, размешал и выпил? Не знаю. Спросить было неловко.
30 апреля 2019
И вновь разгорается спор, кто писатель лучший в нынешнюю эпоху или истекшую неделю, а кто не особенно, можно ли судить о книге, не дочитав ее до конца, и проч., и проч., и проч. Что я вам скажу, друзья? До тех пор, пока писателю не наставили памятников и домов-музеев не пооткрывали, пока правнучка подруги его любовницы не написала мемуаров (о школьной программе я и не говорю), – вот до этих самых пор любое суждение о писателе является частным мнением отдельного человека.
«Мне нравится», типа. Вот и отлично. Инджой!
Увы, доказательной литературной критики и оценочно-аналитического литературоведения пока еще не придумано, не изобретено. Так что приходится надеяться только на потомков. Ну, оно и к лучшему…
1 мая 2019
Дамы, зажмурьтесь! Вот говорят: неважно о чем, неважно, что пишет писатель, важно – как. Говорят также – неважно, что за человек писатель, важно литературное качество текста.
Я до недавнего времени тоже так думал. Но плавное течение моих мыслей вдруг споткнулось о неожиданную фигуру. Это Михаил Николаевич Лонгинов (1823–1875). Главный цензор России (пред. Комитета по печати), автор одиозного цензурного устава, гонитель всего нового, актуального, прогрессивного…
Но вместе с тем – виртуозный поэт, непревзойденный мастер стиха, что сквозь зубы признавали его взыскательные современники. Правда, и со стихом там были вопросы в смысле содержания. Но мы же знаем: неважно о чем! Важно – как! А писал он просто, легко, энергично и вместе с тем изысканно, свободно играя рифмами, держа руку на пульсе ритма. Я уверен, что многие читатели тут же вспомнят его стихи, исполненные изящных парадоксов и неожиданных метафор, которые заучиваются на-изусть с первого прочтения и запоминаются на всю жизнь. А кто не вспомнит – мне их просто жаль.
Добавим, что его главное произведение – поэма «Лука Мудищев» (приписываемая Ивану Баркову) давно стала знаковой, культовой и держится в этом качестве уж полтора века. Вот я и думаю: великий поэт был Лонгинов или как?
19 мая 2019
На Армянском кладбище. Двое идут по аллее. Один другому:
– Ой, гляди, могила Андрея Платонова!
– Ой, да! Смотри ты… Сын, жена, дочь, внук…
– Надо сфоткать.
– Зачем?
– В фейсбук запостить!
– Смысла нет. Понимаешь, нет инфоповода. Смотри, какая могила ухоженная. Свежие цветы, всё супер. Что тут интересного? Вот если бы покосившийся крест, трава, листва, мусор… Тогда бы ах! «Вот забытая могила великого русского писателя! Какие же мы свиньи!» Тысяча лайков. А так? Ну Платонов. Ну цветочки. Всё в порядке. Что тут лайкать?
20 мая 2019
В гостях случайно заглянул в телевизор. Там был сериал. Там была простая такая девушка, которая утром лежала на мужественной груди очень богатого мужчины. А потом, когда они встали (на ней почему-то оказалась длинная полупрозрачная рубашка), началось самое интересное. Он достал бриллиантовое кольцо и надел ей на безымянный палец и сказал: «Будь моей женой!» Она всплеснула руками и сказала «да!». В ответ он подхватил ее на руки и стал, кружа, носить по спальне. Ночная рубашка развевалась, показывая ее стройные ножки. А сам он был с бицепсами и трицепсами. А за окном виднелся его личный парк, где садовник подметал дорожки.
И я понял одну очень важную вещь.
Человечество (а также отечество) делится не на легалистов и бунтарей, атеистов и верующих, не на столицу и провинцию и даже не на богатых и бедных! О нет! Человечество (и отечество) делится на людей, которые смотрят это, тревожатся и радуются за героев, – и тех, которые после 30 секунд просмотра долго полощут глаза под краном. And never the twain shall meet.
30 мая 2019
Литература будущего. Представляю себе социальный роман о рабочем классе, написанный году этак в 2040-м. Он будет начинаться так:
«В сборочном цехе завода “Тяжмаш”, расположенного в большом старинном кирпичном здании бывшего фудкорта…»
31 мая 2019
На книжном развале открыл книгу и прочитал: