«Он понял: чтоб ликвидировать Лару, они пожертвовали курьером, машиной и деньгами. “Да, Лары уже нет, – грустно вздохнул он. – Лара просчиталась. Но такова жизнь! Великого киллера рано или поздно убирает другой киллер, еще более ловкий и умный. Но потом приходит и его очередь…”»
Я тихонько закрыл книгу и отошел в сторону, пораженный открывшейся мне мудростью.
1 июня 2019
Писательский диалог о несчастье.
– Нас мало, нас человек двести, много – триста, мы все друг друга знаем, дружим, гостюем, выпиваем, наши родители дружили, наши дети ходят в одни и те же школы и институты, женятся между собой, да и мы сами женимся, разводимся и адюльтерничаем в том же кругу, мы скованы сотнями обязательств – вот это похвалить, вот это не ругать, вот то – не замечать… Ведь это же ужасно!
– Позволь, но так ведь всегда было! И при Пушкине, и при Блоке…
– Значит, всегда было ужасно!
5 июня 2019
Умер Женя Ихлов, выдающийся аналитик, историк, журналист. Умер от инфаркта, говорят, прямо за компьютером. Я знал его лет двадцать или больше.
6 июня 2019
Был вопрос о Пушкине. «Согласны ли вы, что, застрелив Пушкина, Дантес спас сотни тысяч школьников от дополнительной зубрежки?»
Мой ответ.
Нет, не согласен. Если бы Дантес не застрелил Пушкина, Пушкин бы дожил до 1883 года, стал бы с помощью своего друга Горчакова министром просвещения, получил бы орден Св. Владимира первой степени, был бы консерватором, печатно клеймил бы Герцена и народовольцев, отказался бы от своих вольнолюбивых и атеистических стихов как от ошибок молодости, и поэтому в СССР его бы не зубрили. Никаких станций метро и улиц по всей стране. Мелким шрифтом в учебнике: «А.С. Пушкин (1799–1883), русский поэт, публицист и государственный деятель. В юности был близок к декабристам, написал роман в стихах “Евгений Онегин”, где дана ироническая картина дворянско-помещичьего быта, в дальнейшем перешел на реакционно-охранительные позиции».
Но в 1990-х настал бы «пушкинский реабилитанс». Напечатали бы запрещенную в СССР публицистику и сатирическую поэму «Свистуны». Поставили бы памятник на Басманной, вблизи места, где он родился. И заставили бы школьников его учить!
9 июня 2019
Из подслушанного. Хороший отец.
– Вот скажи, я ведь хороший отец? – красивый седой мужчина за соседним столиком обращается к собеседнику, мужчине тоже седому, но совсем некрасивому. И начинает рассказывать, как продал дачу, чтобы купить сыну квартиру.
– Хороший отец – это пока детям до восемнадцати, – насмешливо отвечает его товарищ. – А после восемнадцати начинаются хорошие дети. Ну или плохие, – беспощадно говорит он, – которые тянут с семидесятилетнего папаши.
– Ты правда так считаешь? – изумляется первый.
– Так все нормальные люди считают!
– А почему ты мне не сказал? – он просто по-детски изумлен.
– А ты не спрашивал, – жестоко отвечает товарищ. – Не лезь, советчик, к игрокам, и всё такое…
15 июня 2019
Бандеролька. Из подслушанного.
– Ну вот как мне теперь с ним быть? – говорит девушка подруге.
Я прислушался.
– Весь такой из себя непростой! – продолжает она. – Весь такой разбирается в дорогих винах и меня учит. Как выбирать настоящее, французского разлива, и вообще. А сам! А сам!
– А сам что? – подруга в нетерпении.
– А сам путает бандерольку с кольереткой!
– Во гондон! – на всякий случай соглашается подруга.
Но видно, что сама не очень рубит фишку и эти слова слышит впервые. Подруге, однако, доверяет. И это хорошо!
19 июня 2019
За что я одинаково сильно люблю таких разных писателей, как Достоевский и Чехов?
За то, что они:
(а) не умничают от своего имени. Не пишут: «Человек живет, мыслит и творит только лишь затем, чтобы вычерпать тайную суть из темного хаоса событий». Умничают их герои.
(b) не художничают. Не пишут: «А вокруг лежала, сонно и беззащитно раскинувшись в дымке рассветного тумана, печальная и нежная родная земля». Этого они даже своим героям не позволяют.
И правильно делают.
26 июня 2019
Вы спрашиваете у двух человек: какая книга перевернула ваше сознание?
Один отвечает: Достоевский, «Братья Карамазовы». А другой говорит: Сидони Колетт, «Клодина замужем».
Вы не отстаете. Спрашиваете: а какая музыка вас просто лишила покоя и сделала другим человеком?
Один отвечает: «Третья симфония Малера». А другой: Strangers in the night.
Но вы не успокаиваетесь. А какая картина вас поразила? Научила по-новому глядеть на окружающий мир?
Один отвечает: Микеланджело, роспись Сикстинской капеллы. А другой говорит: Энгр, «Турецкая баня».
Кому вы поверите? Что касается меня, то я, пожалуй, поверю второму. Хотя возможно, он тоже выпендривается.
27 июня 2019
Что в России самое трудное?
Самое трудное в России – это понять, что «ваше высокоблагородие» – титул ниже, чем «ваше высокородие».
28 июня 2019
Можем, когда захотим, стать вровень с богемой «прекрасной эпохи»! «Серябкина уличила Темникову во лжи. Темникова утверждала, что у Серябкиной роман с Фадеевым, но на самом деле она мстит за то, что Серябкина ее бросила. “Мы были вместе, как девушка с девушкой. Это она была моей любовью, а не наш продюсер, – говорит Серябкина. – А теперь у меня есть молодой человек”».
Так что пример Сидони Колетт и ныне вдохновляет артистическую молодежь. И это хорошо.
1 июля 2019
Как вовремя умер Чехов! «Вишневый сад» не мог быть написан двумя годами позже. Бунин, уехав, отделил себя от новой России – и писал, как будто бы ничего и не было («Косцы» написаны в 1921-м, «Чистый понедельник» в 1944-м). О Набокове и говорить нечего.
Дмитрию Дмитриевичу Гурову в 1898 году «нет еще и сорока лет», Анне Сергеевне 22 года. Ну-ка, а сколько им в 1918 году? 57 и 42.
«Здравствуй, новая жизнь», – сказал бы Петя Трофимов. Его бы шлепнули если не в Гражданскую, то уж в 1937-м – точно. Вообще весь мир Чехова (как, впрочем, чуть более молодой мир Бунина да и мир Аверченко и Тэффи) был обречен.
7 июля 2019
Качели. Когда-то русская литература трахала читателя многозначительностью. Куда ни кинь – Иван Карамазов рассказывает Алеше легенду о Великом инквизиторе, Нехлюдов раздает крестьянам землю и объясняет про теорию Генри Джорджа о земельной ренте, Базаров спорит с Кирсановым, даже Татьяна размышляет, «уж не пародия ли он» (т. е. Онегин). Не говоря уже о ХХ веке.
Но нет серьеза, который бы не закончился пшиком. Сегодня мейнстрим совсем наоборот: «Созвонились в субботу, взяли пиво, пошли в парк. Выпили, она говорит: “Ну, чё?”, а я ей: “Да ничё, так всё, а хер ли?” А она: “Да ни хера, ладно тебе”. – “А хер ли, – говорю, – мне ладно? Ты про чё?” – “Да не прикапывайся, всё по приколу!” – говорит».
Лет через тридцать, думаю, опять массово впадем в нечто умственное.
С одной стороны, художественный текст – это всего лишь инструмент для выявления читательских проекций. Если читатель говорит, что текст непонятный, то это значит – сам читатель непонятливый. Если читателя раздражает нестандартная лексика или постельные сцены, значит – читатель ханжа, ну и т. п. То есть текст – это такой как бы типа тест Роршаха. Согласились.
Но тестовый материал должен быть надлежащего качества. Если таблицы Роршаха будут замусленные, рваные или плохо пропечатанные, то результатам тестирования верить нельзя. Хотя и на замызганных таблицах испытуемый что-то видит. То же и про текст. Есть какие-то граничные параметры качества, литературной грамотности, без которой все проекции уже не имеют ценности. Можно писать про подонков и дураков, можно писать нецензурно или нарочито коряво, но нельзя писать, напр.: «Она стояла перед зеркалом и расчесывала себе волосы на голове». Это клякса на Роршахе.
8 июля 2019
Странная вещь произошла со мною сегодня. Вышло так, что я прочел несколько стихотворений нескольких молодых поэтов. Я был поражен, насколько это великолепно, прекрасно, блестяще, просто восхитительно! Отличный язык, точный ритм, изысканный стиль, смелость образов, сила мысли – в общем, чудеса.
Но еще сильнее я был поражен тем, что этих чудесных поэтов так много. И более того, я вспоминал, читая, что нечто такое же, великолепное и блистательное, смелое, сильное и глубокое, я читал не так давно еще раз пять или восемь.
В общем, обыкновенные великолепные стихи. Мне они вдруг напомнили нечто совсем из другой области. Alpa, Bessa, Hasselblad, Mamyia, Rolleiflex – великолепные, очень дорогие профи-камеры. Но если руку на сердце – они отличаются друг от дружки только названием. Ну или совсем по мелочи – но это не та мелочь, ради которой можно выкинуть «Хассель» и купить «Альпу». Тем более что задник у них общий. Взаимозаменяемый.
Что с этим делать, не знаю.
9 июля 2019
Конечно, андерсеновская Русалочка может быть чернокожей. Более того, в нынешних обстоятельствах мультикультурности и мощных миграционных потоков она просто-таки должна быть чернокожей – ради правды жизни. Разумеется, если перед продюсером не стояла задача воссоздать сказку такой, как ее замыслил и видел в своей фантазии сам Андерсен и как ее воспринимали ее первые читатели.
То же про Анну Каренину или Наташу Ростову. Они, конечно, могут быть чернокожими. Разве что мы хотим поставить «Каренину» специально музейно-аутентично, чтобы всё было точно как в России 1870-х годов – тогда лучше не надо. Но такой задачи нет, так что всё в порядке.
Однако нужно понимать, что выбор чернокожей актрисы на роль Анны случился не просто так, не в ходе свободного полета художественной мысли – а под диктатом политической тенденции. Это нормально: под таким же диктатом появились в западной литературе образы бедняков, в русской прозе – крестьян, а в советской – пролетариев.