бности послужат лишь введением…» Или о Пушкине: «Однажды читали верстку монографии академика Виноградова; за разговором долгая зимняя ночь прошла незаметно. “Что же ты сделал, Шкловский?” – спросил Тынянов у одного из гостей…»
Но вернемся.
Чудесное, повторяю в третий раз, эссе о Бальмонте. Почитайте, не пожалеете.
Но вдруг! Но вдруг! Нет, не как гром среди ясного неба, а как подломившаяся ножка стула, на котором сидит виолончелист в сольном концерте…
Вдруг – хрясь:
«Помню вечер на парижской квартире Марины Цветаевой. Мы сидели вдвоем, в сумерки, и говорили о поэзии. Была сырая осень, в квартире еще не топили, Цветаева зябко куталась в оренбургский платок».
Зябко куталась!
Зябко куталась в платок!!
Зябко куталась в оренбургский платок!!!
Как говорил их общий современник: «Испортил песню, дурак…»
29 августа 2020
Другая жизнь в кавычках и без. Недавно я прочел изумительно бессмысленный текст о повести Юрия Трифонова «Другая жизнь» (1975). Через 45 лет после публикации – в наше время интеллектуальной свободы – повторяются все штампы наихудшей, самой замшелой и злобной советской критики. Дескать, в повести сплошной затхлый быт, героиня дура, герой неудачник, все только и делают, что выясняют отношения, ревнуют, злобствуют, никакой интеллигентности, никакого «осмысления проблем», и, главное, нужны подробные комментарии, потому что неясно, что означает то или иное слово, учреждение или намек.
Вот ведь горе!
Одно утешает: возможность писать всякую хрень – это тоже побочный внешний эффект интеллектуальной свободы.
Но отвечать на хрень – надо. Чтобы хрень не слишком цвела и ветвилась, чтоб не разрасталась самосевом.
Перенесу сюда свою прошлогоднюю (2 февраля 2019) запись о той же самой повести:
«Недавно мне надо было найти цитату в повести Юрия Трифонова “Другая жизнь”. Нашел, и перелистал, и почитал немного, и изумился. Я уже давно не видел такой плотности письма, плотности именно в плане содержания. И не только философского, но и реального, так сказать.
Бесконечная череда имен и фактов. Героиня-рассказчица со своей судьбой и работой, ее отчим-художник, их дом и проблемы. Герой – историк, его семья, его мать, ригористка-коммунистка. Встреча двух семей (семья художника и ригористки-коммунистки). Институт, коллеги, их жены и родственники, трагедии, карьерные падения и взлеты, нищета и богатство, предательства и помощь, и у каждого персонажа есть имя и биография, которая вплетается в истории остальных. Далее – то, чем занимается герой как историк, то есть заходы в XIX век, в революцию и царскую охранку. Плюс к тому воспоминания о молодости героя и героини, их встречи, связи, молодежные компании. Плюс какие-то сбоку выскакивающие люди, какие-то мистики и психологи, шпанистые племянники пригородных стариков, у которых хранятся письма из XIX века…
И всё это – на 7 печатных листах. То есть около 100 журнальных страниц. Или страниц 250 нынешнего книжного набора.
Кажется, сейчас так уже не могут. Нет, не писать! Сейчас так уже не могут читать. Я, разумеется, не о всех говорю, а именно что о большинстве читателей. Трудно себе представить, что сто тысяч человек будут эту книгу глотать и понимать подробный смысл проглоченного.
Сейчас кажется, что эту книгу надо читать с карандашом и тетрадкой, выписывая имена и должности и ставя стрелочки – кто кому кем приходится. Как это у людей получалось каких-то тридцать-сорок лет назад – загадка. Хотя, конечно, никакой загадки нет. Потому что тогда не было 100 каналов ТВ и десятков “лучших книг столетия” каждую неделю. Умному читателю ничего не оставалось, кроме Юрия Трифонова.
Информационный поток увеличился в сотни раз, а способность человека воспринимать и понимать – осталась на уровне античности. Но человек ленив и склонен к развлечениям. Из легкого и трудного он выбирает легкое, из веселого и грустного – веселое. Это ни хорошо, ни плохо – это так. Данность современности. И никуда не денешься. Другая жизнь, я же говорю».
Хочешь выбирать легкое, веселое и понятное – ради бога. Свобода, сколько раз повторять.
Но не лезь в дебри трудного и грустного. Чего ты там забыл?
31 августа 2020
Из жизни бывших.
– Так ты, баба Катя, из бывших, что ль? – спросила завстоловой Анна Ивановна старушку-судомойку, глядя, как та, изящно отерев руки, села в уголке с томиком Леконта де Лилля.
– Бывших бывших не бывает! – горделиво сказала старушка и для понятности добавила: – Il n’y a pas d’ex «ex»!..
– Бывший позвонил, просится переночевать… – задумчиво сообщила парикмахерша Кристина своей подруге Карине.
– Да шли ты его нах!
– Нельзя, – сказала Кристина. – Как говорят французы, il n’y a pas d’ex «ex»…
– Что? С сексом? – возмутилась Карина.
– Как получится. Бывших бывших не бывает, это еще моей маме ее бабушка говорила, а она сама из бывших. Графиня, типа. Особняк на Большой Морской, отдых в Ницце или в Биаррице. Блин. Кому всё это мешало… А теперь пятьсот на чай дадут, и радуешься.
3 сентября 2020
Поэты и козлы.
«Все-таки самые лучшие воспоминания об Ахматовой я слышал от Елены Георгиевны Боннэр: “Я два месяца ежедневно встречалась с Ахматовой, получала от нее рубль на чай и молча уходила”. Потом поясняет: “В сорок девятом году ей нужны были уколы, а ходить на люди она не хотела. Миша Дудин мне говорит: хочешь заработать? Только чтоб никаких с ней разговоров…”» (Лев Лосев).
Не знаю, кто как – а я ничего более прекрасного не читал. Тут вся Ахматова, вся Боннэр и вся эпоха, включая цены и Дудина. Однако находятся козлы, которые упрекают Боннэр, что деньги брала (корыстолюбива?). А Ахматову, что молчала (понты кидала?). А ведь одна могла и бесплатно укольчик сделать, а другая – почитать чего ни то из новенького.
4 сентября 2020
Странное и нелепое слово «хтонос». Слово/понятие «хтонический» стало очень модным, вот и говорят: «и тут попер такой хтонос». Очевидно, по аналогии с «хронический – хронос».
Так вот, друзья. Нет такого слова – «хтонос». Есть слово «хтон» (khthon) – по-гречески χθών, родительный падеж χθονός (ударение, как видите, на последний слог).
Слово «хтон» (χθών) – женского рода. Поэтому лихое словечко «хтонь» («это вообще такая хтонь!») – правильнее, чем не пойми откуда взявшийся «хтонос».
7 сентября 2020
Люди не умеют думать. Люди не любят думать. Людям больно и неприятно думать. О чем угодно – о политике, о литературе, просто о своей собственной жизни, о других людях, о небе и птицах небесных.
Человеку, который полвека ел детсадовскую котлетку с картофельным пюре, – больно и неприятно жевать натуральную еду: хоть сочное мясо, хоть черствый хлеб.
10 сентября 2020
Один философ сказал: «Забывать о дурных качествах своих друзей так же глупо, как выкидывать деньги, заработанные тяжелым трудом».
На первый взгляд кажется – злопамятный пошлый старик!
Но на второй взгляд понимаешь, что он прав. Потому что выявить дурные качества своих друзей – это опыт, часто трудный и болезненный. Надо ли его выкидывать? Надо ли забывать, что твой друг – врун, сплетник, «обещалкин», склонен походя заводить легкие романы, не всегда аккуратен в денежных делах…
«Какой же это друг после всего этого?» – спросите вы.
«А вот такой и друг! – отвечу я. – В остальном он может быть очень хорош: благороден и добр; тут же бросается на помощь; щедро делится своими связями и знакомствами; умен и начитан, с ним интересно беседовать… Но! Но при этом лгунишка, сплетник и т. д…» Нет на свете совершенства! Поэтому надо учитывать дурные качества хорошего друга. И тогда ваша дружба не будет омрачена неприятными происшествиями.
15 сентября 2020
Когда б вы знали, из какого сора
Рождаются писательские ссоры!
Сергей Чупринин публикует любопытный отрывок:
«Однажды, поздней осенью 1921 года, пошел я с Таней в театр, находившийся в Пассаже… В фойе театра – неслыханная новость! – был буфет… Я подвел Таню к стойке и предложил съесть по пирожному… Таня съела пирожное с величайшим наслаждением. Облизала пальцы и сейчас же – цоп – взяла из вазы еще одно. Я, конечно, не говорил ей: “Ложи взад”. Но… пережил несколько страшных минут. Я не знал в точности, сколько у меня денег в кармане… На следующий день был я в Доме искусств, зашел к Зощенко и рассказал ему о своем вчерашнем переживании в театре… На ближайшем серапионовом сборище он прочитал рассказ “Аристократка”» (Николай Чуковский, «О том, что видел». М., «Молодая гвардия», 2005).
Хочу вложить свою лепту:
«В сентябре 1829 года я, расчувствовавшись, рассказал Пушкину, что танцовщица Глашенька Изумрудова окончательно со мною рассталась, предпочтя перейти на содержание к гусарскому полковнику князю NN (nomina sunt odiosa!) – и вчера едва удостоила меня последнего свидания, в финале коего я, собрав все силы, чтобы не задрожал мой голос, сказал ей: “Ma chère, je crois que Dieu ordonnera à votre nouvel ami de vous aimer aussi tendrement et sincérement que moi”. Моим рассказом, особливо последнею фразою, Пушкин был весьма растроган – казалось, он даже смахнул слезу. На ближайшем нашем собрании он прочел свое новое стихотворение “Я вас любил…”» (Антон Дельвиг, «Из неопубликованного и забытого». Пг., Изд-во «Картонный домик», 1921).
16 сентября 2020
«Вышедший из низов бесшабашной газетной богемы, он почувствовал здесь родную стихию и стал охотно поставлять низкопробным бульварным изданиям развлекательное, пустозвонное чтиво. Именно в этот период написаны мелкотравчатые, построенные на анекдотах рассказы. В этих рассказах писатель дал полную волю всегдашнему своему тяготению к эксцентрическим, пряным, курьезным, внешне эффектным (хотя бы и неправдоподобным) сюжетам.