Анна сделала драматическую паузу.
К ним подошел юный воин в пурпурном плаще. На нем были изображены два английских льва. Он поклонился мушкетерам и представился:
– Принц Альберт из Англии. Я слышал, герцог Букингемский замешан в отвратительной истории при французском дворе. Я лично поспешил из Лондона в Париж, чтобы проучить злодеев.
Анна затаила дыхание. Проза была такой же холодной, как и тюремная камера, где ее вчера придумали и записали. Но слова подействовали. Альберт смотрел на Анну с открытым ртом. Быстро отведя взгляд, графиня притворилась, что сосредоточенно следит за строчкой, где она остановилась.
Воины бросились друг на друга. Атос взял на себя некоего Каюзака, фаворита кардинала, противником Портоса был Бикара, а Арамис столкнулся сразу с двумя врагами. Д’Артаньян сразился с Жюссаком. Принц Альберт атаковал некоего Лемастера.
Сердце молодого английского льва готово было выпрыгнуть из груди, но не от испуга – на лице его не промелькнуло ни малейшей тени страха, – а от рвения. Он сражался как разъяренная хищная кошка, десять раз обежав врага и двадцать раз поменяв позицию. Лемастер терял терпение. Разъяренный тем, что его держал в узде человек, которого он считал ребенком, враг разгорячился и стал сражаться все хуже и хуже. Лемастеру хотелось поскорее со всем покончить, и он нанес противнику страшный удар. Однако тот парировал, и пока Лемастер поднимался на ноги, – у Анны сбилось дыхание, – принц, скользнув под стул словно змея, пронзил его шпагой. Лемастер вялой массой упал на землю.
– Да! – крикнул Альберт и вскочил с места. Схватив лежащую на земле ветку, он попытался проткнуть ей ствол апельсинового деревца. Листья зашуршали, и на землю с грохотом упал забытый плод прошлого лета.
– Видишь? Я отрубил Лемастеру заплесневелую голову, – воскликнул мальчик.
Анна опустила страницы. Бумага по краям сморщилась от пота ее рук. Графиня на мгновение закрыла глаза. И это она прочитала что-то подобное ребенку! Мысленно Анна попросила прощения у всех любимых поэтов и поклялась познакомить этого мальчика с настоящей литературой в ее самых ярких красках, как только опасность минует. Сцена Дюма настолько увлекла мальчика, что он забыл о леди де Винтер.
Графиня поманила Альберта к себе и наклонилась так, что кончики их носов почти соприкоснулись.
– Этот Лемастер действительно существует. И он ужасный злодей: даже страшнее, чем ты можешь себе представить.
– Тогда я его одолею, – закричал Альберт. – Скользну под стул словно змея – и раз! Он больше не шевелится.
Анна забрала веточку из рук Альберта.
– Ты очень храбрый, – сказала она. – Но для настоящего Лемастера тебе понадобится оружие получше.
– Шпага. – В голосе Альберта сквозила надежда.
– Слова, – сказала Анна. – Ты победишь его словами.
– Но ими нельзя фехтовать.
– Если ты великий мастер, слова поражают лучше и… – она замешкалась, – смертельнее острой стали. Рану от шпаги можно перевязать. Но раны от слов остаются внутри. Они могут никогда не зажить.
– Тогда я хочу такой меч – меч речи.
– Оружие тебе не нужно, – объяснила Анна. – Оружие – это ты сам. – Прежде чем принц успел что-либо возразить, Анна продолжила: – Лемастер придет сюда. Он хочет сотворить с твоей мамой что- то ужасное. Ты можешь ее спасти. Если будешь в точности следовать тому, что я тебе сейчас скажу.
Глава 35. Лондон, Букингемский дворец, декабрь 1851 года
Коридоры Букингемского дворца были полны дверей – и все они были открыты, когда инвалидное кресло скользило по бесконечной красной ковровой дорожке. Впервые за долгое время Анна почувствовала, что все сделала правильно. Она покорила детское сердце и – надо было признать – позволила принцу покорить свое. На поле битвы Альберта в Зимнем саду были только победители.
– Вам удалось убедить леди Эсми насчет Леметра? – спросила она спутницу.
Леди Элис толкала инвалидное кресло.
– Думаю, да, – ответила она. – Она умяла пирог так, словно страдает не только от телесных недугов, но и от ненасытности.
Мимо проплывали серо-голубые морские пейзажи в золотых рамах. Слуга в красной ливрее, балансируя подносом, быстро отошел в сторону, чтобы пропустить женщин.
– О чем вы? – спросил Анна. – Что за пирог?
– О, наверное, я забыла об этом сказать. – Леди Элис наклонилась к Анне и прошептала: – Леди Эсми постоянно жалуется на боли в животе, но все же они беспокоят ее не так сильно, и обращаться к врачу она не хочет. Поэтому я кое-что сделала.
Леди Элис поведала изумленной Анне, что ей помогли на дворцовой кухне. Она спасла положение Джорджа – повара, попавшего в немилость. В благодарность он испек пирог, куда подмешал последние сушеные сливы в этом году.
– И с помощью этого пирога вы уговорили леди Эсми посетить салон Леметра?
– Почти. Из-за сушеных слив Эсми станет нехорошо самое позднее к послеобеденному чаю. У нее заболит живот, а я в это время будто бы случайно появлюсь в зимнем саду – забрать вязание, которое там забыла. Добрая Эсми будет со мной как ручная. Она сама вспомнит, как я восторженно рассказывала ей о лечебном искусстве Леметра, и захочет сходить к нему на сегодняшний салон.
Днем Элис вошла в зимний сад, и гувернантке явно было худо. Леди Эсми держалась за живот. Позади нее между растениями наследник престола сражался с воображаемыми злодеями. Увидев леди Элис, Эсми застонала. Она сказала, что ей нездоровится.
Элис положила руку на лоб несчастной. Как она и ожидала, жара не было. Но она все равно сказала, что у Эсми небольшая температура. Элис приказала принести настой из имбиря и калганового корня.
– От него вам быстро полегчает, – пообещала она.
Женщины проводили время за болтовней. Попытавшись перевести тему, Эсми заговорила про розарий и ненадежность садовника. Очевидно, она хотела отвлечься от боли в животе. Но Элис снова и снова напоминала ей о недомогании и спрашивала, подействовал ли настой. Наконец Эсми отставила чашку. От оставшегося напитка все еще шел пар. Она печально улыбнулась Элис.
– Нет. Не помогает. Наверное, это все-таки что- то серьезное.
– Попробуйте сходить к мистеру Леметру, – невзначай посоветовала Элис. – Он избавит вас от боли, даже не прикасаясь к вам.
– О ком вы говорите? – И без того измученное лицо леди Эсми скривилось еще больше: под тяжестью мыслей она пыталась отыскать человека по имени Леметр.
– О месье Леметре, целителе, – сказала леди Элис, растягивая слоги. Она сознательно не стала употреблять слово «магнетизёр». Леди Эсми еще чего доброго бы подумала, что так называли особо привлекательных мужчин. – Господин из Парижа. Он лечит пол-Лондона от мыслимых и немыслимых болезней, – объяснила вместо этого Элис. – Я уже говорила о нем вчера утром.
– Наверное, я следила за Берти, – сказала гувернантка и допила травяной отвар.
– Я могу достать для вас приглашение на сегодняшний вечер. – Элис с трудом сдерживала гнев, ведь в том числе и из-за этой аристократки газеты были полны карикатур, высмеивающих английскую знать.
– Не знаю. – Голос Эсми звучал так, будто она жевала сырое мясо. – Мне не стоит участвовать в подобных увеселениях. Я больная женщина.
Элис пожалела, что принесла гувернантке чай. «От боли, – подумала она, – мозг работает лучше».
Герцогиня сказала:
– Этот человек – знаменитость. Он творит настоящие чудеса.
Она чувствовала, как вяло звучат ее слова. Ей нужно придумать что-то, что заставило бы леди Эсми вскочить с кресла и поспешить к Леметру. Если бы только… Если бы она могла…
– Нет, – решительно сказала леди Эсми. – Ни на какие пресловутые вечера я не пойду. Раз и навсегда: нет!
Элис сдержала желание со всей силы топнуть ногой. Вот бы в животе Эсми оказались все сушеные сливы в мире!
– Но, похоже, этот месье Леметр, – продолжила гувернантка, – интересный человек. Как думаете: мы могли бы пригласить его сюда, во дворец?
Леметр стоял у окна гостиной и наблюдал, как лучи заходящего солнца, мерцая, пробиваются сквозь голые ветви деревьев. Метель кончилась. На улице девственный снег превратился в серую грязь, которая быстро исчезала, сползая в сточные канавы. Какие удивительные метафоры сотворяет природа своими метаморфозами! И кому еще нужны поэты?
На противоположной стороне улицы с грохотом остановилась карета.
Дверца открылась.
Из повозки вышла леди Элис.
В руках она держала конверт.
Должно быть, это приглашение во дворец. Леди Элис подобрала подол накидки и, шлепая по слякоти, подошла к входной двери Леметра. Никто ей не помог. Никакой рыцарь не расстелил на земле свой плащ, чтобы герцогиня могла перейти грязную дорогу, не промочив ног. Леметр наблюдал, как ее туфли тонут в месиве, представлял, как чулки промокают насквозь, а ступни замерзают. Он мысленно поблагодарил кучера, высадившего пассажирку не на той стороне улицы – будь то по невниманию или из злобы.
Зазвенел дверной колокольчик. Леметр вышел в соседнюю комнату и приказал Саймсу не открывать. Затем он еще какое-то время неподвижно стоял наверху лестницы. На третий звонок он медленно спустился и открыл.
Леди Элис стояла в луже света, которую газовый фонарь проливал на тротуар. Она протянула магнетизёру конверт.
– Приходите завтра утром в десять во дворец. Покажите это приглашение. Вас проведут в зимний сад.
Леметр взял конверт и открыл его. Лежавшее в нем письмо украшал герб Британского Содружества, щит с изображением трех шагающих львов Англии, стоящего льва Шотландии и золотой арфы Ирландии. Небольшой текст приглашал мистера Леметра посетить леди Эсми в Букингемском дворце.
Прежде чем он успел спросить, леди Элис сказала:
– Наследник престола тоже будет там. Вы сможете этим воспользоваться.
Он выдавил из себя улыбку.
– Не зайдете ли выпить? Высушите у камина мокрые ноги, и мы все обсудим.
– Нам не о чем больше говорить. Я сделала то, чего вы требовали. Впредь вы оставит