Стрельба в особняке — пропавшие наемники. Складывалось до неприличия удачно.
Кегнит с раздражением смахнул пыль с рукава мундира. Чертовы гости чертовых Хантеров. Кто это? Что им нужно? Какие цели?
Он в задумчивости пощелкал ногтем по решетке, слушая, как гулко откликается метал.
Что случилось ночью? С какой целью наемники предприняли попытку проникнуть в особняк. Что с ними стало? Чьи интересы представляют обитатели дома? Куда внезапно исчез его хозяин, прихвативший с собой почти всю личную дружину.
Задачка.
Кегнит покачал головой. Самый простой способ получить ответы, это допросить всех в доме, прошерстить все и вся, включая подвал и пространство под кровью у знатной дамы, что здесь живет. И уж тогда он нашел бы ответ. В этом — искать и находить — у него талант.
Увы, всегда возникает тысяча маленьких «но», не позволяющих поступать так, как было бы наиболее результативно. Хантеры — объективная сила в этом городе. Старый барон водил личное знакомство с герцогом Наольским и запросто проводил с ним время за партией в карты. Новый такой тесной дружбы не имел, но влияние отца по большей части сохранил. А где и усилил, проявив себя человеком еще менее щепетильным и более решительным в вопросах, требующих деликатных решений.
В грядущем военном конфликте с Лютецией поддержка герцога Наола крайне важна, и ее нельзя ослаблять, вступая в конфликты по личным поводам.
А еще были слухи о жене барона. Мрачные такие слухи. Пугающие. Такие сообщают только шепотом, с оглядкой и осеняя себя знаками, отгоняющими дурной сглаз. И, что хуже всего, слухи, предварительно подтвержденные начальством в Уре.
Поговаривали, что баронесса Лота Хантер, урожденная Лота де ла Молль, на самом происходит из семейки Малиганов. А это — Древняя кровь, гори она в аду. Там же, где в рисунок событий вмешиваются Выродки, все становится совершенно неуправляемым.
Стоило подумать об этом, и у него словно зуб заболел.
Дети Лилит. Первосуки. Выродки.
Властные Слотеры.
Хитрые Малиганы.
Агрессивные Морганы.
Изворотливые Треверсы.
Он сплюнул.
— Чего мы ждем, мессир лейтенант? — спросил за спиной Кегнита мужской голос.
Капитан резко обернулся — тьфу ты, черт. Показалось. Говоривший походил на Генри Уильямса, графа Тассела только ироничным прищуром, в остальном являясь его полной противоположностью. Тассел брюнет, волосы этого выгорели и выцвели до цвета серой пакли. Тассел красив, этот скорее уродлив. Тассел аристократ, это же настоящий простолюдин, выходец из таких трущоб, что аристократам там только проблеваться впору.
Рико, настоящий Ночной ангел в прошлом, ныне — доверенный человек Кегнита.
Очень достойный человек, как он сам себя рекомендовал при встрече. Вор и убийца, как значилось в его приговоре к послежизненным каторжным работам на серебряных рудниках.
Впрочем, все мы не ангелы. Даже Ночные ангелы.
— Открыть прикажете, господин лейтенант? — голос у Рико был сипловатый, со столичной ленцой. — Огненный жезл при мне, запоры выжечь — пара минут делов.
— Подождите, сержант.
Не все так просто. Не все так быстро.
Что на это вторжение скажет герцог Наольский? Как усмирять барона, когда он вернется?
Кегнит почесал подбородок.
— Думаю, у нас есть убедительная причина нанести визит Хантерам, не выламывая ворот. Думаю, двоюродный брат баронессы, граф Тассел, не откажется меня принять. Как думаешь, Рико?
Бывший Ночной ангел ухмыльнулся.
— Мне думать не положено, — заявил он в своей обычной нагловатой манере. — Вы команду дайте.
— А если бы я дал, как бы ты действовал?
— Нахрапом бы взял особняк. Двери запечатать, караул выставить, всех в подвал и колоть по «горяченькому». Женщин, которые не леди, можно и на круг… да и с ледями можно, если оставлять никого не планируется.
Кегнит поморщился:
— Ты мне эти фантазии брось… на круг.
Иногда он думал, правильно ли сделал, сохранив Рико жизнь. Страсть головореза к насилию и жестокости не была следствием дурного воспитания и плохой кампании, скорее она была сутью от природы дурного человека. Рико нравилось причинять боль. Все что сделал Кегнит — направил его наклонности на благо великому городу, служению которому посвятил себя сам. Теперь дурной человек Рико причинял боль другим дурным людям.
Преимущественно.
Служба ничуть не изменила Ночного ангела — как был душегубом, так и остался, разве только теперь получил возможность свои пагубные наклонности на законных основаниях проявлять, чем, похоже, был доволен куда больше, нежели казенным жалованием.
В этом вся двойственная натура Ура, Блистательного и Проклятого. Зло в нем не искореняется, но пускается в оборот — для пользы дела.
— А вы что скажете?
Кегнит повернулся ко второму своему спутнику — тоже блондину, но, в отличие от Рико, более пристойного типа, способному даже сойти за аристократа. Впрочем, кто их разберет. Сам Кегнит, выбравшийся из трущоб, где он начинал, сейчас прекрасно сходил за аристократа.
— Сержант?
Тот не откликнулся.
— Сержант Бергман.
Белобрысый сержант продолжал молчать, рассеянно глядя на особняк. Мыслями, похоже, он был очень далеко. Губы его шевелились. Кажется, чье-то имя? Кегнит подосадовал, что плохо читает по губам. Яна? Анна? Видимо, возлюбленная или пассия, оставленная в Уре.
— Сержант Бергман! — пришлось повысить голос.
Белобрысый очнулся.
— Что?
— Спите, сержант?
— Виноват, мессир. Задумался.
Кегнит внимательно посмотрел сержанту в глаза. Тот ответил равнодушным спокойным взглядом. Но что-то в этих голубых глазах мелькает… какой-то скрытый огонь. Кегнит нутром чувствовал, что с сержантом не все так просто. Его прислали второго дня из Ура — на одном поезде с Генри Тасселом, с пакетом дополнительных инструкций, деньгами на взятки и непредвиденные расходы, а также набором грамот, расширяющих полномочия.
Кегнит не встретил его на вокзале, занятый насущными делами, так что все их знакомство насчитывало лишь пару часов. У него не было возможности толком составить представление о прибывшем, но мастер-лейтенант чуял: что-то в нем не так. Надо закончить с Хантерами и разобраться — что именно.
Бумаги, предъявленные новоприбывшим, были подлинные — такое не подделать. Печати, подписи, кисти, условные приметы, о которых знают только посвященные… все было правильно. И доставленный груз оказался в целости и сохранности, никем не вскрытый и недосмотренный.
Сержант выглядел и вел себя так, как и положено надменному сукину сыну из Ура, Блистательного и Проклятого, откомандированному в провинцию. Все в нем было правильно — от лица, выправки, до слегка развязных манер…
Но что-то было не так.
Кегнит не мог объяснить, что, но привык доверять собственным предчувствиям.
— Мессир? — теперь Бергман вопросительно смотрел на него.
— Хочу услышать ваше мнение.
— Общая остановка мне неизвестна. Простите, лейтенант, не успел войти в курс дела. Но если вы приняли решение о штурме, то мне кажется, оптимально действовать следующим образом: выжечь ворота огненными жезлами и осуществить проникновение тремя раздельными группами. Первая атакует парадный вход, отвлекая на себя основные силы потенциального противника. Одна блокирует черный выход и задний двор, третья заходит со второго этажа и атакует тыл обороняющихся. Для проникновения уместно было бы подготовить лестницы.
Нехитро, но, в общем, толково, резюмировал Кегнит. С этими осадами и штурмами ничего особо оригинального не придумаешь.
Кегнит улыбнулся.
— А вы что думаете, капрал?
— Э… я?
— Да, вы.
— Хочу знать ваше мнение.
Капрал пошевелил усами с проседью, точно проговаривая про себя аргументы, а потом высказался.
— Нам мнения иметь не положено. Мы люди подневольные, какой приказ отдадите, такой и будем исполнять. Только прежний барон был человеком влиятельным, запросто с его светлостью трапезничал. А молодой Хантер, хоть и незаконнорожденный, так пошел весь в отца, разве что злее. А жена его так…
Он оборвал сам себя и замолк.
Теперь Кегнит смотрел на него не без интереса. Осмотрительность не очень вязалась с пустым взглядом и бездумной исполнительностью. Это — для демонстрации напоказ. На самом деле у капрала в голове, пожалуй, пара мыслей найдется, и уж если даже его смущают обитатели особняка Хантеров, то можно делать дополнительные выводы.
— Продолжайте. Что вы хотели сказать про его жену, капрал?
— Дозволите сказать, как есть, или слова подбирать?
— Давайте уж как есть.
— Она не из наших мест. Как и вы с Прок… с Ура, мессир. И, поговаривают, даже для тех мест чудная была. Потому что кровь у нее особая. Порченная. Такая вот они с молодым бароном парочка — петух да ярочка. Ему только чертовка в жены и сгодилась.
Кегнит отвернулся от капрала и принялся разглядывать особняк, словно пытаясь в углах и тенях найти ответ на свои многочисленные вопросы.
— Неприятностей, выходит, ждете?
— Неприятности будут, как барон Хантер в Наол вернется, — спокойно ответил капрал. — Но с нас подневольных спрос малый. А чего сейчас ждать, я и не знаю. От таких, как баронесса всего можно. Запросто может и кошку свою натравить.
— Кошку?
— Сказывают, она с собой ручную пантеру привезла. Черная как смоль, а глаза точно уголья горят. По ночам иногда, как собак уберут, во двор выпускают, охранять видимо. А так она свободно по дому бродит, слуг пугает.
— Сам видел?
— Люди рассказывали.
— Лю-юди, — слега подразнил Кегнит, краем глаза следя за реакцией служивого. — Люди много чего рассказывают.
Патрульные зароптали, но тут же стихли, когда взгляд Кегнита перекинулся на них.
— Есть такие люди, каких и послушать не грех, — пожал плечами капрал.
— Вам бы уже приказ дать, мессир лейтенант. Тихо брать по любому не получится. Нас уже срисовали, — подал голос Рико.
— В драку рвешься? А тут капрал говорит, что барон человек опасный, а жена его так и вовсе из… — он запнулся. — …из демонов?