— Так ты из-за этого потащил меня из Ура? — в голосе Морганы неожиданно зазвенела злость. — Ты все еще хочешь померяться с мальчишкой-Малиганом длиной членов?!
Ублюдок нахмурился.
— Не понимаю.
— Ты тоже хочешь остановить такой конец света. Как он! Еще раз! Чтобы доказать, что мир все еще крутится исключительно благодаря твоему бескрайне раздутому эго. И чтобы твой подвиг был не менее значим, чем его, враг должен быть такой же. Соразмерный! Или даже более могущественный.
Сет рассмеялся, но Моргана продолжала.
— Ты боишься, что вместе с аурой ревенанта Ришье взял от Мертвого герцога что-то еще. Что-то от наших дорогих дядюшек Вельзевула и Велиара. И, кто знает, доберись мальчишка с этим до Дикого Таланта, не окажется ли мир в полной жопе? В настолько полной и глубокой, что достать его обратно сможет только один человек. Скромный слоноподобный герой Сет, мать его, Слотер…
Он перестал смеяться, нахмурился и даже сжал кулаки, но остался стоять на месте.
— Только зачем в этом походе тебе я, Сет из Слотеров? Если нужны свидетели подвига, возьми в компанию своего племянника Джада. Он сложит очередную плохонькую поэму, которую будут напевать по борделям и тавернам.
— Хочешь знать? Хорошо, я отвечу тебе прямо, Моргана из Морганов. Если с помощью Дикого Таланта невероятное можно сделать вероятным, я заставлю его дать тебе жизнь. Я не уберег от смерти одну женщину, но могу вернуть к жизни другую. Это будет равноценной заменой.
— Ты не спросил меня, хочу ли я того же.
— Я знаю, чего ты хочешь. Жить. Дышать. Попробовать горелого поросенка. Родить ребенка.
Моргана закрыла и открыла глаза. Потом еще раз. Плакать она не могла, но где-то внутри ожила память о том, что это такое — слезы.
— Я найду этот Гений Вероятности и того, кто способен им управлять, даже если это будет Ришье Малиган, причастившийся Преисподней. Я заставлю его сделать невероятное для тебя, а потом, если потребуется, оторву себе руку и буду колотить ей маленького засранца пока не выбью из него всякий ревенантовский дух. Я сделаю это для тебя. И для себя! И для Таннис, чтобы она знала, как далеко я мог бы зайти, чтобы спасти ее, не откажись она бороться… А весь мир, кланы, дядюшка Витар, Ур, а также все ангелы и демоны потом смогут поцеловать меня в задницу!
Сет говорил медленно и тяжело, постепенно накручивая самого себя, пока не сорвался на свирепый рев, призванный заглушить боль потери, которую на самом деле ничем, никакими подвигами и чудесами даже он, Ублюдок из Выродков, не мог компенсировать.
А затем выдохся.
Глухо ворча, Сет прошел мимо вампирши, весь отяжелевший и опустошенный, и принялся укладывать вещи, хотя до рассвета еще оставалось время.
Наступила тишина. Костер почти прогорел, и угли перестали потрескивать. Волки, навылись до хрипоты, а старый гуль сбежал, напуганный свирепым ревом, доносившимся с окраины погоста.
Моргана молчала и не двигалась. Она понимала, что должна что-то сказать, но не могла подобрать слов, ошеломленная мотивами и надеждами своего спутника, основанными, если подумать, наполовину на догадках и слепой вере.
Что-то лежало у ее ног. Что-то округлое и грязно-белое.
Моргана нагнулась и выпрямилась с человеческим черепом в руках. Глядя в его забитые землей и хвоей глазницы, в одной из которых свил гнездо длинный и толстый червь, она думала об услышанном. О том, что им предстоит сделать. И о том, кто ведет ее по этому пути в неизвестность.
— Милый… — негромко сказала Моргана из кровожадных Морганов, обращаясь к Сету из чертовых Слотеров.
— Да.
Сет не отвлекся от сбора вещей.
— Помнишь, ты сказал, «не уверен, что у меня бы так получилось», когда рассказывал, как Ришье убил Мертвого герцога?
— Да, — он рассеяно кивнул.
— Мне, кажется, осознание этого тебя гнетет. Гложет. При всей этой мужицкой браваде — «оторву руку» и все такое — ты до сих пор не уверен, что прошел бы через такую боль и через такое испытание, случись именно тебе спасать этот мир от ревенанта.
В глазах Сета загорелись знакомые ей недобрые огоньки. Он открыл было рот, чтобы возразить, но Моргана продолжала, играя в гляделки с черепом.
— Я думаю, у тебя и впрямь бы так не получилось, — она улыбнулась высохшей кости. — Ты не стал бы себе рубить руки.
Ублюдок набычился, сделался мрачным и злым, как грозовая туча.
— Потому что ты бы просто выдрал бы ему грудную клетку — вместе с мертвым-живым сердцем, и для этого тебе потребовались бы обе. Ты все сделал бы своими огромными толстыми корявыми и ужасно некрасивыми пальцами. Вот так.
Она сжала кулак, и череп раскрошился на множество сухих костяных осколков. Несчастный червяк погиб, раздавленный ими.
Сет быстро отвернулся, но Моргана успела заметить довольный оскал на его физиономии.
Глава 9Завтрак с угрозами(Кегнит, сейчас)
Кегнит открыл рот, немного подумал — и закрыл. В глотке словно песка насыпали, связки ободраны. Чертова живая молния по имени Корт!
— Похоже, у нас все карты на столе, — Генри, граф Тассел, смотрел на лейтенанта в упор, едва заметная ухмылка кривила губы. — Так может, пришло время объясниться? Без драматических жестов?
Пауза.
Затем Малиган взялся за вилку и с легкостью выдернул ее — и из руки, и из столешницы. На замше перчатки не выступило ни капли крови.
— Джеймс?
Кегнит усилием воли вернул себе самообладание.
— Согласен. Бергман!
Лейтенант повернулся к белобрысому сержанту Бергману. Тот по-прежнему прижимал нож к горлу долговязого лорда Феррина. Лицо блондина сержанта заострилось, и приобрело какое-то загнанное, неприятное выражение. Казалось, еще немного, и верхняя губа блондина поползет вверх, и он зарычит. Как рычат загнанные в угол бродячие псы. Лорд Феррин выглядел… опасным.
Что для человека, похожего более всего на занудливого школьного учителя, довольно странно…
— Я не совсем понимаю, — сказал Бергман. — Лейтенант, вы приказываете мне сдаться?
— Уберите нож. Сержант! Вы слышите меня?
Нож в его руке, однако, даже не дрогнул. Он с легкостью перережет долговязому лотку — и плевать он хотел на лейтенанта.
— Я приказываю вам убрать нож и сесть.
Бергман пожал плечами. Кегнит начал подниматься…
Генри Тассел осмотрел вилку, аккуратно положил на стол рядом с собой.
— Зря вы так, Джеймс. — Он усмехнулся. — Это был прекрасный старинный стол, теперь он испорчен. Лота вам спасибо не скажет. Да и мне тоже. Сядьте!!
Кегнит рухнул на стул. Ох! Словно невидимая рука толкнула его обратно. Проклятый Корт.
Он с трудом подавил дрожь.
— И что теперь? — спросил он.
— Для начала мы разберемся, кто диктует условия. Корт, если можно… их оружие…
Кегнит не успел даже пошевелиться, только почувствовал сильный рывок. Что-то мелькнуло перед глазами, воздух загудел.
Через мгновение. На стол перед Ришье с грохотом обрушились шпага Кегнита в ножнах, его же пистолеты, стилет из сапога, пистолет Бергмана, шпага сержанта и столовый нож. Чистый столовый нож. С одной единственной крошечной каплей крови на лезвии.
— Спасибо, Корт, — Ришье кивнул. — Теперь можем и поговорить.
Крепыш по имени Корт уже сидел, закинув ногу на ногу. Кегнит покачал головой — никогда бы не поверил, что такое возможно. Шея страшно болела. Стальные руки у этого лорда Флешера, ладно хоть кадык не раздавил. Или надо завязывать с игрой и называть его своим именем?
Корт Малиган, палач клана.
Во Втором департаменте досье было на каждого Выродка. Этот — самый быстрый и один из самых опасных сукин сынов на весь Блистательный и Проклятый. И раз уж его отослали в Наол, значит дело совсем плохо.
Долговязый Феррин опустился на свое место, прижимая к шее носовой платок не первой свежести. Кегнит слегка нахмурил брови вспоминая… Феррин, Феррин… ах да, Фер Книжный Червь — ходячая энциклопедия Малиганов и мастер устраивать неприятности другим.
— Этот мерзавец меня задел! — в голосе Выродка прозвучало удивление.
— Не будь девчонкой, Фер, — проворчал Корт.
Фер Малиган наградил его убийственным взглядом. Судя по всему он не особо любил простое и примитивное насилие… когда не планировал и не причинял его сам.
Белобрысый сержант Бергман, пошатываясь, прошел мимо них и отодвинул стул рядом с Кегнитом. Скри-ип. Уселся. Потом почему-то посмотрел на свои пальцы.
Ришье ждал.
Ситуация явно вышла из-под контроля, решил Кегнит. Если, правда, она под контролем вообще была. С другой стороны, он своего добился — Выродки перестали ломать комедию и сбросили свои личины.
— И что дальше? Решили поиграть в заложники, Генри? — светским тоном спросил мастер-лейтенант. — Вы позволите мне называть вас так и дальше? Имя «Ришье» мне как-то не по душе. Учитывая внешнеполитические обстоятельства, оно отдает… предательством.
— Ну что вы… зачем мне такие сложности?
Сукин аристократический сын! Выродок.
Кегнит с тоской подумал о паре дюжин бравых парней в малиновых плащах, которые были бы здесь кстати.
— Вы играете в игру, в которой рискуете ничего не выиграть, Генри, — сказал он тихо. — Но многое проиграть.
Нужда в игре и дуракавалянии исчезла, теперь Кегнит мог больше не притворятся тихоней и мямлей.
Что ж… таким он нравился себе больше. Иногда.
— Все мы играем в игры.
— Мне казалось, Древняя кровь не интересуется политикой.
— Ага. Расскажите это Слотерам. Особенно своему начальнику… Как поживает его светлость вице-канцлер?
Секрет Витара Дортмунда для четырех семей давно секретом не был. Собственно, на то и расчет.
— На здоровье не жалуется, — сухо ответил Кегнит. — И вы прекрасно знаете, что его светлость больше человек, чем Слотер.
— Человеколюб, — презрительно уронил Корт Малиган, на мгновение оторвавшись от игры в гляделки, которую устроил с сержантом Бергманом.
— Древняя кровь — вне политики, — снова произнес Кегнит, и это прозвучало, как вопрос, нуждающийся в подтверждении.