Всеволод Максимович – книгопродавец.
5 Речь идет, по-видимому, о «Краткой русской грамматике» Греча, впервые вышедшей в 1828 г. и с тех пор регулярно переиздававшейся (в том числе в 1848 и 1850 гг.).
6 Книжниками и фарисеями называли тогда книгопродавцев.
Любезнейший Николай Иванович!
Делай что хочешь: заводи контору, лавку, магазины, высылай корабли за море – пользуйся один выгодами, и все что ты сделаешь в свою пользу – я оспаривать и прекословить ни в чем не стану и впредь на все соглашаюсь. Тебя подорвали домашние дела, меня ограбил Ольхин1 и ввел в долги – но ты находишь средства выпутаться из беды, а я буду ждать Божьей помощи. Если позволят печатать объявления в «Пчеле» (а граф О[рлов] обещал ходатайствовать у князя Ш[иринского-]Шихматова) – то все поправится.
Amen!2
Собраться мне в Петербург не легко, но я уже собираюсь и во второй половине сентября явлюсь, как лист перед травой, NB NB NB – если жизнь продлится в теле.
Погода у нас июльская. Греюсь на солнце и желаю тебе всех благ земных и остаюсь навсегда твой верный и непрекословный
Ф. Булгарин
4 сент[ября] 1850.
Карлово3.
ИРЛИ. Ф. 590. № 40. Л. 5. Опубликовано: Древняя и новая Россия. 1876. № 1. С. 99.
1 Булгарин писал: «…книгопродавец Ольхин пользовался неограниченным кредитом у всех авторов и у купечества, и сперва вел свои дела превосходно. Наконец <…> Ольхин объявил себя несостоятельным и предоставил все книги своего магазина и кладовых на удовлетворение кредиторов, исключив из этого числа писателей, которые вверили ему на продажу свои сочинения. <…> Мои сочинения и все мои права на них утонули в кораблекрушении покойного Очкина» (Журнальная всякая всячина // СП. 1853. 10 окт.).
2 Аминь! (лат.).
3 На это письмо Греч не ответил, и вообще за лето он написал Булгарину всего два письма – предыдущее и еще одно, которое до нас не дошло. Булгарин писал П.С. Усову 11 сентября: «[Греч] в старые годы писывал и ко мне довольно часто. А теперь… ни гугу! Ради Бога, известите меня о его здоровье. Он намекал мне в своем единственном письме, что иногда страждет желудком. В другом деловом письме не сказал о себе не слова» (Усов П.С. Ф.В. Булгарин в последнее десятилетие его жизни. С. 291).
Любезнейший Фаддей!
Полагая, что ты непременно будешь сюда в половине сентября, я не писал к тебе, но, узнав, что ты выезжаешь не ранее 27-го, берусь за перо.
Усов1 сообщил мне твое последнее письмо2. Бранта выбрал не я, и теперь уже поздно отсылать его, ибо 1 октября на дворе3. – Что касается до похвал Тургеневу, то их не было в «Пчеле», а только сказано, что он и Соллогуб4 одни известные из писателей «От[ечественных] записок». И Ванька Каин5 известен – это вовсе не хвала. Эта статья жестоко поразила Краевского, и я думаю, что она тебе будет не противна. В противном случае я ни за что бы ее не поместил. Что мне за охота делать тебе неприятности?
Корнилевского6 я вовсе не знаю, а напечатал статью, подписанную посторонним лицом, вовсе не зная, что К[орнилевский] тебя обманул. Я этого никогда не слыхал.
Подробную и сериозную статью о выставке пишет старик Усов7. Я же, не имея об этом предмете ни малейшего понятия, сам писать не мог, а Павел Степ[анович] предоставил это своему отцу.
Вот тебе короткие, но справедливые возражения на твои заметки. Что мне было делать с Брантом? Уж такова его нация.
Прощай, приезжай скорее, и все уладится к лучшему.
Поздравляю тебя и Елену Ив[ановну] с серебряною свадьбою!
Жаль, что вы в эти дни не здесь. В среду 24-го юбилей 50 лет С.Ф. Гаевского8.
Прощай, Греч
РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. Ед. хр. 257. Л. 27–28.
1Усов Павел Степанович (1828–1888) – публицист, с начала 1850 г. выполнял функции секретаря редакции «Северной пчелы».
2 Имеется в виду письмо Булгарина П.С. Усову от 18 сентября, в котором Булгарин писал: «Не постигаю я, к чему напечатана глупейшая статья в № 203 “Северной пчелы” “Несколько слов о русских журналах” с похвалами… Тургеневу. Как может Н.И. Греч принимать глупейшие стихи Бранта? Это стихотворный понос á la Хвостов! <…> Бранту решительно откажите с 1-го октября» (цит. по: Усов П.С. Ф.В. Булгарин в последнее десятилетие его жизни. С. 292). П.С. Усов следующим образом объяснял (со слов Греча) причину нелюбви Булгарина к И.С. Тургеневу: «Булгарин и Тургенев принадлежали к числу усердных поклонников знаменитой тогда певицы итальянской оперы, Виардо-Гарсии. Нет ничего удивительного, что примадонна обращала более внимания на молодого, изящного Тургенева, а не на старика Булгарина. Последний всю жизнь свою не прощал этого Тургеневу» (Там же).
3 Летом 1850 г. Л.В. Брант, во время отсутствия Булгарина, писал петербургский фельетон в «Северной пчеле». Греч не был доволен им и написал Булгарину, чтобы тот отказал Бранту, однако одновременно Брант прислал Булгарину письмо, где пересказывал похвалы Греча своим фельетонам (см.: Усов П.С. Ф.В. Булгарин в последнее десятилетие его жизни. С. 289).
4Соллогуб Владимир Александрович (1813–1882) – писатель.
5Каин Иван Осипович (1718 —?) – московский вор и грабитель, с 1741 г. – одновременно и доноситель Сыскного приказа. В 1755 г. наказан кнутом и сослан на каторгу в Сибирь.
6 Возможно, Алексей Игнатьевич Корнилевский – калужский губернский прокурор в 1820-х гг.
7Усов Степан Михайлович (1796–1859) – экстраординарный профессор Петербургского университета, редактор «Земледельческой газеты» (1834–1853), издатель газеты «Посредник» (1841–1856), посвященной промышленности, сельскому хозяйству и «реальным наукам». Статья о выставке в «Северной пчеле» принадлежит не Усову, а М. Корсини: Первая выставка сельских произведений в С. Петербурге, бывшая в сентябре месяце 1850 года // СП. 1850. 27 сент.
8 В 1850 г. праздновался 50-летний юбилей службы С.Ф. Гаевского.
Любезнейший Фаддей!
Замечания твои на замечания редакции будут напечатаны во всей точности. Удивляюсь только, как ты мог в том сомневаться. Между тем долгом поставляю полностью оправдать нашего юношу1. Вот в чем дело. На выставке стоял подле горючих веществ официальный горный офицер, и всякому (в том числе и мне) говорил, показывая на кулек какого-то рыжего вещества: «Вот хваленое Пунгернское топливо. Оно никуда не годно. Из него добыто вот как мало смолы (показывая кулек) и из этого видно, что игра свеч не стоит». Я не ответил на это, ибо не понимаю ни Пунгернского, ни Унгернского топлива, а П.С. Усов решился возразить на это всенародное провозглашение и написал свое замечание, думая угодить тебе, а вовсе не опровергать2. Это ему и в голову не приходило. Но теперь твое примечание будет помещено, и всему делу конец3. Жаль мне только, что ты вспыхнул не хуже Пунгернского вещества, а это нездоровому человеку вредно.
До радостного свидания
Твой Греч
РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 2. Ед. хр. 257. Л. 29.
1 Речь идет о П.С. Усове.
2 В своем фельетоне «Журнальная всякая всячина» Булгарин писал, что в Эстляндии найдено новое горючее вещество и он сам убедился, что оно горит (СП. 1850. 15 июля), позднее в «Северной пчеле» была напечатана анонимная заметка «Новый горючий материал в России» (22 августа) с изложением мнения дерптского профессора А. Петцольда об этом веществе. Гнев Булгарина вызвало примечание от редакции к заметке «Дополнение к статье о новом горючем материале в России» (СП. 1850. 18 сент.), где в ответ на сомнения в публике по поводу найденного в земле горючего вещества говорилось, что «всякое <…> открытие в науках и искусствах редакция не в состоянии поверить сама: это принадлежит людям, занимающимся известным предметом».
3 В «Северной пчеле» в «Журнальной всякой всячине» 30 сентября появились замечания Булгарина по этому поводу, где он писал, в частности, что «редакция вероятно забыла, что я первый известил в “Северной пчеле” об открытии этого горючего материала и в этом же известии сказал, что я сам пробовал жечь этот материал и что он горит так же хорошо, как каменный уголь <…> тут не нужно ни авторитета г. Петцольда, ни ученых и положительных доказательств, а нужно видеть его горение».
Любезнейший Булгарин!
Твое письмо от 17 июля меня в душе порадовало: и по содержанию, и по выражению и даже по почерку вижу, что ты здоров совершенно. В наши лета это важнее, [чем] когда-либо. Хорошо проспанная ночь, хорошо сваренный обед – это как будто победа над злодейкою старостью. Глупая история!
У нас занимает всех происшествие с Клюковником1. Он живет в Павловске и прогуливается по воксалу в соломенной широкой шляпе с своею всемирною супругою2. В прошедшее воскресенье, уже под вечер, когда он вошел в сад из воксалу, подошел к нему какой-то молодой человек и, не говоря дурного слова, хватил его изо всей мочи по роже. Можешь вообразить общее смятение. К[укольник] остолбенел. Схватили молодца и стали спрашивать, что с ним сделалось. Он отвечал, что не знает, кто битый им господин, но широкая расплывшаяся его фигура ему не понравилась и он не мог не дать ему оплеухи. Оказалось, что он помешан в уме, отставной поручик Зотов, сын одного бывшего у меня наборщика, смотрителя типографии Департамента внешней торговли. Теперь его лечат. Кукольник несколько дней не показывался. Это могло бы случиться со всяким, но любопытно, что случилось именно с ним.