Любезнейший Булгарин!
Все живо, здраво и благополучно в моем семействе.
Теперь о холере. Я охотно верю всему, что умный Струве1 говорит о Сириусе, но если б явился с Сириуса мужик глупее твоего Святослава2, то я бывалому больше бы поверил, нежели ученому. Так же и в сем случае. В Москве, в Риге, в Петербурге, где была холера, удостоверились в ее незаразительности; в Дерпте она не была, и там утверждают, что она заразительна. Ты ссылаешься на гр[афа] Строганова3. Я с ним говорил, и первые его слова были: «La contagion du choléra est une de ces grandes niaiseries qui font le malheur de la Russie…»4 – Здесь не Маркус, а все врачи, за исключением, может быть, Вольского5 и еще двух-трех подлецов, желающих подделаться цвибелям6, утверждают, что она не заразительна. Глупость прошлогодних мер и ложные сведения, написанные по приказанию, виною великого стеснения во всей стране. В Пруссии, несмотря на строгость карантинов, она уж в Эльбинге7 и в Познани, и дойдет, верно, до Гибралтара. Если б она была заразительна, то не осталось бы и 10 000 чел[овек] живых в Петербурге. По всем сведениям холера есть особенное невидимое вещество, носящееся в воздухе или же ползущее землею, которое располагает к болезни сердца и желудка всех людей, живущих в том месте, которым она идет. Зародыш холеры теперь во всех нас, потому что мы находимся в ее атмосфере. Но от нас зависит уберечься от ее развития. Развивается она от простуды и обременения желудка сырою пищею, которые в другое время безвредны. Также развивают ее испуг, страх и общее расслабление, причиняемое предшествующею болезнию или старостью. Где явится сие невидимое облако миазма, там болезнь и начинает, без всякой заразы, нападать на людей, к тому расположенных, и при возрастании своем до высшей точки бывает убийственна, ибо раскрывается с большою силою и не дает времени действовать лекарствам. Потом она ослабевает в своих действиях; припадки становятся легче, и лекарства получают силу. Вообще, если захватить ее в первые минуты, она отнюдь не опасна. Если она зараза или прилипчива, то отчего теряет она прилипчивость свою по миновании известного периода? – Ты говоришь, что она забралась в типографию8. Нет! Один человек от невоздержания сделался ее жертвою, а все прочие здоровы и больны не были. Ни один человек здесь не заразился от другого, а у всякого больного была тому предварительная причина – особенно холодное питье в жару. Хлор полезен осенью и зимою для очищения спертого воздуха, но от холеры он не предохраняет. Соглашаюсь, что в холерной больнице, где люди дышат спертым воздухом, она может сделаться заразительною. Но если запрут тебя с дураками на две недели, ты, верно, сделаешься дураком: следует ли из сего, что глупость вообще и везде заразительна.
По сим причинам не мог я напечатать письма твоего из Дерпта и статьи, впрочем очень интересной, о московской чуме. Сказали бы, что это сатира на нынешнее время. Разность мер, принимаемых у нас, происходит от множества командиров, из коих всякий хочет поддержать свой характер. Дай Бог доброму Государю нашему вскоре преодолеть все это!
Б[енкендорф]9 занемог 18 июня в Петергофе и только сегодня приехал сюда. Он не занимался делами, и из сего вывели, что он пал. По моим сведениям и догадкам это ложь. Марен10 был дней 10 очень болен. Ему третьего дня сделали операцию в заднем проходе, и ему легче.
Закревский уехал в Финляндию11.
Я вожусь с домом своим12. К досаде моей доныне не мог я еще перевесть сюда типографии: она все в старом месте. Твоя статья о Варшаве не могла доныне быть напечатана по болезни Б[енкендорфа] и М[арена], без коих я не смел сего сделать; но не сомневаюсь в позволении13.
Присылай, сделай милость, статеек; да нельзя ли повеселее?
Число больных, видимо, упадает у нас. К 1-му числу не будет ни одного. Но в пост и от яблоков, верно, вновь заболеют.
Adieu14
Н.Г.
ИРЛИ. Ф. 623. Оп. 1. Ед. хр. 25–26.
1Струве Василий Яковлевич (1793–1864) – астроном, профессор Дерптского университета в 1818–1839 гг.; Булгарин был знаком с ним, см.: Булгарин Ф.В. Прогулка по Ливонии // Северная пчела (далее в библиографических описаниях – СП). 1827. № 59.
2 Нам не удалось установить, о ком идет речь.
3 Скорее всего, имеется в виду Сергей Григорьевич Строганов (1794–1882) – флигель-адъютант, член Комитета устройства учебных заведений с 1826 г., военный губернатор в Риге в 1831–1834 гг., попечитель Московского учебного округа в 1835–1847 гг.; однако не исключено, что речь идет об Александре Григорьевиче Строганове (1795–1891) или Григории Александровиче Строганове (1770–1857).
4 «Холерная зараза – одна из тех великих глупостей, которые составляют несчастье России» (фр.).
5Маркус Михаил Антонович (1790–1865) – врач, лейб-медик с 1837 г.; Вольский Семен Федорович (? – 1849) – главный доктор заведений Петербургского приказа общественного призрения с 1829 г.
6 От немецкого «zvibel», иронически употребляемого в значении «умная голова».
7 Эльбинг – небольшой прусский город недалеко от Данцига.
8 Имеется в виду типография, принадлежавшая Н. Гречу.
9 Бенкендорф Александр Христофорович (1783–1844) – генерал от кавалерии, шеф жандармов, командующий императорской Главной квартирой, главный начальник III отделения. Греч и Булгарин были хорошо знакомы с ним.
10 Лицо с такой фамилией, которое могло бы быть «покровителем и благодетелем» (так называет его Греч в письме № 7) Булгарина и Греча, нам не известно. Поскольку речь идет о его болезни, а в письме № 7 говорится, что его уже «нет», то мы предполагаем, что имеется в виду управляющий III отделением Максим Яковлевич фон Фок (1777–1831), который умер 27 августа 1831 г.
11Закревский Арсений Андреевич (1783–1865), граф – генерал-адъютант, финляндский генерал-губернатор и командир Отдельного Финляндского корпуса с 1823 г., с 1828 по 1831 г. министр внутренних дел (с сохранением прежних должностей). В 1830 г. он был назначен председателем Комиссии по борьбе с холерой (с чрезвычайными полномочиями). Он уехал в Финляндию для принятия мер против распространившейся там холеры, а также в связи со слухами, что в Финляндию привезли оружие и там готовится восстание.
12 Дом Греча располагался по адресу: Набережная р. Мойки, 92.
13 Эта статья Булгарина о Варшаве в «Северной пчеле» помещена не была.
14 Прощай (фр.).
Любезнейший Булгарин!
Статья о школе1 будет исправлена и напечатана на нынешней неделе.
Странно, что Паррот не в состоянии войти в положение журналиста во время холеры!2 Я благодарю Бога, что голову и ноги сохранил! До статей ли там, где люди валились как снопы! Когда приеду в Дерпт, сам пред ним извинюсь.
Если же это будет вредить Алеше, то, хоть с грустию, вывезу его из Дерпта3. Разве у него не осталось копии?
Что ты писал о Смирдине4, это пустое воображение. Если он не приступил к подписанию контракта5, то сему виною единственно боязнь его пред издержками. Он мне сказывал, что должен в один месяц заплатить 40 т[ысяч] р[ублей] и после того займется журналом и кончит. Я имею все причины думать, что он говорит правду.
Горе наше начинает утихать, и я опять занялся делами, но несколько дней было очень тяжело.
О чине твоем справлюсь и напишу по следующей почте6.
Б[енкендорф] дал мне знать, чтоб я не печатал в «Пчеле» статей о наказании мятежа7. Так лучше!
Прости.
Твой Греч
РГАЛИ. Ф. 1231. Оп. 2. Ед. хр. 8. Л. 1.
1 Имеется в виду «Объявление об учреждающейся в Дерпте ученой и реальной школе, с пансионом при оной», напечатанное в качестве приложения к «Северной пчеле» за 7 апреля 1832 г.
2Паррот Иоганн Фридрих фон (1791–1841) – естествоиспытатель и врач, профессор Дерптского университета (1821–1841), ректор Дерптского университета (1831–1833). См. напечатанную вскоре статью: Ф. Б[улгарин]. Письмо из Дерпта // СП. 1832. 8 апр., в которой говорилось о большом успехе лекций Паррота по физике.
3 Имеется в виду Алексей Николаевич Греч (1814–1850), сын Н. Греча. Он учился в Дерптском университете, а в 1835 г. окончил Петербургский университет.
4Смирдин Александр Филиппович (1795–1857) – книгопродавец, издатель.
5 Весной 1832 г. Смирдин вел с Булгариным и Гречем переговоры о том, чтобы они передали ему издание «Северной пчелы» и журнала «Сын Отечества и Северный архив», оставшись лишь их редакторами. 7 марта 1832 г. П.А. Вяземский писал А.И. Тургеневу: «Смирдин снимает “Северную пчелу” и “Сын Отечества” и дает Булгарину ежегодно 25000, а Гречу 30000 за их право» (Переписка А.И. Тургенева с П.А. Вяземским. Пг., 1921. Т. 1. С. 98), 13 апреля 1832 г. он же писал И.И. Дмитриеву: «Смирдин, сказывают, снимает “Северную пчелу” и “Сын Отечества” и дает за право прежним откупщикам по 60 или 50 тысяч ежегодно» (Русский архив. 1868. № 4/5. Стб. 616). В конце 1832 г. был даже подготовлен проект условий между ними (текст его см.: Права и обязанности редакторов и издателей в 1830–1840 гг. / Сообщил С. Шпицер // Наша старина. 1916. № 2. С. 152–154), однако тогда этот замысел не был реализован, и лишь в 1838 г. подобное соглашение стало действовать (см.: