И вот «пятерка» на дне кратера. Вера отцепила крюк троса и подъехала к тому месту, где из-под камней торчали колеса «двойки». Осмотрелась и сказала:
– Подъеду справа, там получится.
– Давай.
«Мальчик-пять», помогая себе манипуляторами, подобрался вплотную к своему погибшему собрату. Снял со спины длинный сверток, потянул за кольцо, чехол из тонкой стеклоткани упал к его колесам. И через две минуты над колесами «двойки» встала тренога с красной звездой на вершине. На Земле такой памятник не простоял бы и недели, а на Луне будет стоять миллионы лет, если сюда не упадет еще один метеорит и не вмешаются люди или инопланетяне.
Луна замерла в минуте молчания. Потом «Мальчик-пять» сказал:
– «Двойка», спи спокойно. Ты сделал все, что мог, и ни люди, ни роботы тебя не забудут.
И поехал собирать образцы со дна кратера. Что-нибудь наподобие «но жизнь продолжается, и живым надо продолжать дело погибших» скажет уже комментатор на Земле. А потом объявит, что бывший безымянный кратер отныне называется «Мальчик-два».
Уже на следующий день в Москве неподалеку от станции метро «Калужская» появилась улица Луноходов. А мне позвонил директор «Мечты» и сообщил:
– Виктор Васильевич, тут к нам приехал молодой скульптор с рекомендательным письмом от Академии художеств. Хочет посмотреть на «Мальчика-один», чтобы изваять памятник «двойке».
– Как его фамилия? – спросил я, охваченный нехорошими подозрениями. Увы, они тут же подтвердились.
– Церетели.
– Гоните его в шею! У нас в мастерских памятник сделают быстрее, лучше и куда более похожим на оригинал.
«И не с девятиэтажный дом размером», – мысленно закончил я.
Сейчас в возне луноходов для нас, их пилотов, уже не было той новизны, как в первой экспедиции, поэтому работа шла спокойно и деловито. Вот «Мальчик-пять» закончил кружить по дну кратера, его корзинка на загривке уже полна. Он подъехал к тому месту, где спустился, поднял крюк и зацепил его за проушину. Я, остановив свою «четверку», запустил лебедку, и Верин луноход, расставив манипуляторы в стороны, пополз вверх. Вот он уже на гребне, отцепляет трос. Потом «Мальчик-пять» подъедет к «четверке» и вывалит образцы на расстеленный кусок белого полотна. Мой слегка инвалидный луноход в кратер не лез, он сортировал камни. Те, которые можно будет исследовать здесь, в один контейнер. Те, что будут ждать отправки на Землю, в другой, побольше. Потом «пятерка» раскроет солнечные батареи и начнет подзаряжаться, а «тройка» их сложит, прицепит трос и спустится в кратер.
Решение о третьем запуске на Луну, причем более сложном, с доставкой образцов лунного грунта на Землю, было уже принято, но Челомей пока не мог точно сказать, когда он состоится, хотя обещал постараться к началу июня. Причем требовалось, чтобы к тому времени на Луне оставался исправным хотя бы один «Мальчик», потому что посадочный модуль сам загрузить в себя контейнер не сможет. Надежды на это у меня были. «Мальчик-четыре» и «Доцент» пережили уже три лунные ночи. Падение емкости аккумуляторов, вызвавшее серьезные опасения после первой ночи, после второй стало незначительным, а после третьей – вообще на грани ошибки измерения. Все остальное оборудование у этой пары во время спячки не портилось вообще.
Поэтому третий и пятый «Мальчики» лазили в кратер только неполные земные сутки, затем уткнулись в новую базу и спрятали головы в корпус. Мой еще полдня сортировал образцы, а потом он будет ассистировать «Доценту» и «Аспиранту», но уже под руководством Юрия Степановича. Когда закончат, соберутся вокруг старой базы и станут ждать прилета станции, которая заберет образцы.
Ну и наконец настала пора рассказать, зачем мы с Верой купили еще один автомобиль – правда, уже после завершения второй лунной эпопеи, весной.
Семичастный с пониманием отнесся к моей просьбе выяснить, кто конкретно записал Астаховых и Скворцовых в одну квартиру. Искомый мелкий чиновник был уже на пенсии, так что никакая помощь в смысле карьеры ему не требовалась. Ящик коньяка в таком возрасте тоже ни к чему, это может привести к необратимым последствиям. Зато во время войны этот человек служил водителем и даже сделал несколько рейсов по «Дороге жизни», так что ездить он умел. Правда, водительское удостоверение у него давно просрочено, но Семичастный заверил, что это не проблема.
И вот, значит, мы с Верой приехали в гости к пожилой паре, представились, объяснили, как им благодарны, после чего подарили «Запорожец». Теперь им будет на чем ездить самим и возить барахло на дачу и с дачи, которая довольно далеко, между Хотьково и Загорском.
Глава 10
В последнее воскресенье января Косыгин позвал меня в гости – отметить благополучное завершение второго этапа лунной программы, а заодно получить флешку с очередной подборкой, теперь про перспективы управления экономикой при помощи компьютеров, ну и поговорить.
– Неужели вы верите, что люди серьезно воспринимают тот цирк, который вы устроили на Луне? – поинтересовался премьер.
– По-моему, это немного неточная постановка вопроса. Какая разница, серьезно или несерьезно? Кто-то так, кто-то этак, и процентное соотношение тех к этим меня как-то не очень волнует. Гораздо важнее, отрицательное это отношение или положительное, и здесь двух мнений быть не может. Когда шли передачи по лунной тематике, улицы пустели, все сидели у телевизоров. Неужели вы думаете, что люди будут смотреть передачу, тема которой им не нравится? А здесь вступает в действие тот факт, что средний человек не любит полутонов. И если какой-то персонаж или явление кажутся ему положительными, то, как правило, целиком. Типичный пример – советское изобретение, торговля с нагрузкой. Хочешь купить постельное белье – бери с ним еще и набор полотенец, которыми не то что вытираться – полы мыть и то плохо, шерсть из них какая-то синтетическая лезет. Один раз, стосковавшись по нормальному белью, потому что старое все в пятнах и в дырах, человек даже обрадуется. Как мы с женой, например. Мол, хрен с ними, с убогими тряпками, приткнем куда-нибудь, не пропадут. Но если потом гражданин СССР придет в книжный, где вместе с новинкой от Стругацких ему всучат какой-нибудь фантастически скучный производственный или шпионский роман, особой радости уже не будет. Когда же в продмаге вместе с пачкой индийского чая ему придется купить вдвое большее количество грязной грузинской соломы, надпись «Чай» на упаковке которой может расцениваться только как издевательство, мысли в адрес партии и правительства будут в основном матерные, даже у женщин и детей.
Так и здесь. Народ жаждал вновь порадоваться космическим успехам, а то они последнее время как-то слегка побледнели. И посмеяться, это желание более или менее постоянное, недаром хорошие комедии собирают полные залы. Мы смогли дать и то, и то, а в нагрузку немного пропаганды. Люди обрадовались. Но такое может пройти один, максимум два раза, а потом начнет приедаться и вызывать отторжение. В общем, тут, как и везде, важно вовремя остановиться, поэтому в третьей лунной экспедиции цирка не планируется. Заметной пропаганды тоже.
– Вы, значит, разбираетесь еще и в идеологической борьбе.
– Конечно, а как иначе? Государство со мной идеологически борется от рождения Скворцова и до выхода на пенсию Антонова. Можно было за такое время хоть чему-то научиться.
– И вы за компанию предлагаете еще и законсервировать программы полетов к Марсу и Венере.
– Предлагаю, потому что на современном этапе развития советской электроники все равно ничего хорошего не получится. А то, что перепадает от Антонова, – это ширпотреб, на космос не рассчитанный совершенно. За неполных три месяца из строя вышла почти треть оборудования. Пока спасает резервирование, но и резерв тоже вырождается, только немного медленнее. К Марсу же лететь почти год.
– Вот-вот, затем от вас сегодняшняя подборка и понадобилась. А вы все пытаетесь самоустраниться от участия в резком ускорении развития нашей электронной промышленности.
– Во-первых, Антонов уже насмотрелся на ускорение, за которым следует гласность и перестройка. А во-вторых, все бы так устранялись! Кто завалил «Пульсар» образцами для копирования и описаниями технологий на несколько лет вперед – не я, что ли?
– Ваши заслуги никто не пытается умалить, но я о другом. Подумайте, как вы сможете применить ваши способности не только как инженера, но и как организатора. Я уже советовался с Александром Николаевичем относительно расширения ваших полномочий – теперь это уже никакого удивления не вызовет, вы достаточно известны. Не думаю, что Леонид Ильич станет возражать.
– Подумать-то я подумаю, но что, по-вашему, меня от этого перестанут считать выскочкой по протекции?
– Разумеется, нет, и это хорошо. Правильная протекция – серьезная сила, и все, с кем вам придется вступать во взаимоотношения, это понимают. Врагов самим себе в руководстве отраслью нет.
– Я не про руководство, а про инженеров и ученых.
– С ними вы до сих пор прекрасно ладили, хотя поводов для подозрений было даже больше.
– И последнее уточнение. Не исключено, что на меня пойдут доносы о недостаточной идеологической выдержке вплоть до антисоветчины. Мне плевать, а вам?
– Виктор, зачем вы передо мной-то притворяетесь идеалистом не от мира сего? Они на вас давно идут, еще с тех времен, когда вы с Ефремовым начали свою врачебную деятельность.
– Как раз затем, чтобы уточнить, а то мне Семичастный ничего не говорит. Наверное, опасается, что я найду авторов по почерку и спущу на них Антонова.
– А вы сможете?
– Спустить-то? Без проблем. А вот найти несколько труднее, я еще не пробовал. Спасибо вам за подсказку, надо будет попытаться. Наверное, получится. Насчет же всего остального – я не против, но только после завершения третьей лунной экспедиции. Там гораздо более сложная задача, чем в первых двух. Не только сесть на Луну, но и вернуться на Землю с образцами. В истории Антонова это удалось только через три с лишним года, со второй попытки, да и масса доставленного грунта была граммов сто. У нас луноходы до второй попытки вряд ли доживут, опять же камней собрано шестьдесят с небольшим килограммов. В общем, работы хватит не только Челомею, но и мне.