Слезы в зрительном зале! Сколько их было за все это время, пока на сцене Театра имени Моссовета шел спектакль «Дальше – тишина»? История о несчастных стариках переворачивала душу, заставляла взглянуть на себя со стороны… Раневская говорила, что к ней много раз подходили пожилые люди и благодарили за этот спектакль – мол, дети стали более внимательными и добрыми. Благодарили молодые – «Я после вашего спектакля осознал, какой скотиной был по отношению к своим родителям… Спасибо вам!», «Мою душу перетрясли, как простыню», «После окончания спектакля зрители не торопились расходиться – у многих просто не было сил подняться…» – вот лишь несколько характерных отзывов.
– А что вас потянуло к пьесе «Дальше – тишина»? – спрашивала Фаину Георгиевну в интервью Наталья Крымова.
– Сострадание к старикам, – ответила Раневская. – Это самое привычное мне чувство. И жизнь моя из-за этого очень нелегка.
– А вы знаете, что на этом спектакле в зале многие плачут?
– Знаю.
– И как вы это воспринимаете?
– С удовольствием!
Видимо, Раневская, как всегда относясь к себе критично, не могла не признать, что задача, которую она ставила перед собой, – пробудить в душах людей сострадание и доброту, – была ею выполнена…
«Есть люди, в которых живет Бог. Есть люди, в которых живет дьявол. А есть люди, в которых живут только глисты» (Ф. Раневская)
«Тишина» продержалась на театральных подмостках тринадцать сезонов. Появление Раневской и Плятта на сцене в начале действия сопровождалось такими бурными аплодисментами, что иногда спектакль начинался с опозданием на двадцать-тридцать минут.
Отчасти тема «отцов и детей» была поднята и в другой, более ранней постановке, которую Фаина Георгиевна называла в числе своих любимых, – «Странная миссис Сэвидж».
Впервые спектакль по трагикомической пьесе американского драматурга Джона Патрика был поставлен на сцене Театра имени Моссовета режиссером Леонидом Варпаховским в 1966 году. По сюжету эксцентричная вдова миллионера Этель Сэвидж тратит значительную часть денег покойного мужа на благотворительность. Дети мистера Сэвиджа от первого брака в ярости – и отправляют мачеху в пансион для душевнобольных. Но миссис Сэвидж не только чувствует себя в пансионе как рыба в воде: оказывается, что она успела спрятать бумаги, которые позволили бы великовозрастным отпрыскам распоряжаться деньгами и имуществом. Дальнейший сюжет строится вокруг эксцентрических, а подчас и откровенно идиотских ситуаций, в которые по воле мачехи попадают обезумевшие от жадности дети покойного Сэвиджа… Впрочем, все заканчивается относительно благополучно.
«Женщины – не слабый пол, слабый пол – это гнилые доски» (Ф. Раневская)
Во внетеатральной жизни Раневской в 1960-х годах началась очередная черная полоса. Сначала скончалась Павла Леонтьевна Вульф – женщина, заменившая Фаине Георгиевне мать, ставшая для нее учителем, примером, ориентиром в жизни, бесконечно ею любимая и уважаемая. Год спустя умерла сестра Белла – за несколько лет до этого она, считавшаяся на родине «белоэмигранткой», вернулась в Россию, к Фаине, но прожила в Москве недолго. В 1966 году не стало Анны Андреевны Ахматовой – ее смерть Раневская восприняла как страшную трагедию.
Цинично звучит, но, может быть, потери и личные неурядицы делали игру Раневской еще более тонкой, еще более прочувствованной? Или, напротив, ее вечное стремление к совершенству позволяло ей забыться, давало временное облегчение от душевной боли? Фридрих Ницше сказал однажды: «Творчество! Вот великое спасение от страданий, великое облегчение жизни!» Согласилась бы с ним Фаина Георгиевна? Увы, спросить ее мы уже не можем…
«Запомни на всю жизнь – надо быть такой гордой, чтобы быть выше самолюбия»
Не главные… но незабываемые
Многие исследователи творчества Раневской писали, что плохих ролей у нее не было. Неинтересные, проходные спектакли и фильмы – да, были. Но участие Фаины Георгиевны в этих, как сейчас бы сказали, проектах заметно поднимало их уровень. И в череде образов хотелось бы особенно отметить два – по сложившейся несправедливой традиции это тоже были второплановые роли. Но какие!
«Четвертый раз смотрю этот фильм. Сегодня актеры играли как никогда!» (Ф. Раневская)
…1945 год. Только что завершилась Великая Отечественная война. Разруха, голод, осиротевшие дети… До сказок ли тут? Но на «Ленфильме» начинаются съемки ленты по мотивам одной из самых известных в мире сказок – «Золушка».
Как и многие другие фильмы и спектакли того времени, он был призван вернуть зрителей в самое лучшее время их жизни – детство, подарить уверенность в непременной победе добра над злом, а правды – над обманом и лицемерием. Режиссеры – Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро – собрали блестящий актерский ансамбль. Янина Жеймо в роли нежной Золушки, Эраст Гарин – немного нелепый, но при этом добрый и справедливый Король, Алексей Консовский – Принц, Варвара М ясникова – Фея…
Раневской была уготована роль Мачехи. Интересно, что сценарист, Евгений Шварц, поначалу очень настороженно отнесся к ее назначению. Фаина Георгиевна показалась ему слишком «громкой», он считал, что актриса перебарщивает с характерностью, «выпихивает» Мачеху на первый план. Но впоследствии, познакомившись поближе с творческими методами Раневской (конечно же, она по своему обыкновению начала упоенно видоизменять роль), дал согласие на ее участие в кинофильме. И, как обычно, второстепенный персонаж в исполнении Фаины Георгиевны стал одним из главных украшений картины.
Да, ее Мачеха отвратительна: жадна, лицемерна, груба. Но внешне эта дама не лишена импозантности, а ее туалеты – пусть даже попугайские – очень эффектны. Кстати, фильм был «раскрашен» (или, говоря профессиональным языком, колоризирован) только в 2009 году, а до того зрители любовались черно-белой «Золушкой». Но с таким удовольствием играли актеры и такую «вкусную» картинку они в итоге создали, что монохромность сказочного дворца и роскошных туалетов не воспринималась как недостаток. А когда «Золушка» стала цветной, многие в удивлении спрашивали: «А разве не всегда так было?»
Впрочем, вернемся к Мачехе. Для сценариев Шварца всегда было характерно переплетение сказки и современных реалий, в речах его персонажей нет-нет да и проскакивают обороты, не характерные для сказочных королевств, – скорее подсмотренные и подслушанные в обыденной жизни.
И Фаина Георгиевна радостно включилась в эту игру. В ее Мачехе зрители узнавали не только классическую сказочную негодяйку, в ней видели сварливую соседку по коммунальной квартире, базарную торговку, склочную тетку из автобуса… «А еще корону надел!» – рявкает она на Короля. Когда хрустальная туфелька не налезает на ноги ее дочерей, деловито интересуется: «Других размеров нету?» Утешает свою дочь: «Король – вдовец, я и тебя пристрою!» А когда Мачехе кажется, что ее мечта – стать «королевской тещей» – как никогда близка к осуществлению, она сокрушается: «Жалко, королевство маловато, разгуляться мне негде!» Но тут же оживает: «Ничего… я поссорюсь с соседями, это я умею!» И ни у кого не остается сомнений: умеет!
Но – удивительное дело – зрители называли Мачеху одним из своих любимых персонажей. Наверное, потому, что при всей своей мелочности, коварстве, лживости она не страшна, а прежде всего смешна. И как приговор сказочной злодейке звучит финальная речь Короля: «И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу – большой и сердце – справедливым».
«Сказка – это когда женишься на лягушке, а она оказывается царевной. А быль – это когда наоборот» (Ф. Раневская)
…В начале 1950-х годов в Театре имени Моссовета по инициативе Юрия Завадского был поставлен спектакль «Шторм» по пьесе Владимира Билль-Белоцерковского. Тема что ни на есть идеологически правильная: гражданская война, утверждение советской власти, борьба с контрреволюционерами и спекулянтами. Но кто сейчас помнит все сюжетные ходы «Шторма»? А вот эпизод с допросом арестованной спекулянтки Маньки (ее блистательно воплотила Фаина Раневская) уже давно воспринимается как самостоятельное произведение искусства. К счастью, у современных поклонников Раневской есть возможность посмотреть этот мини-шедевр в записи.
«Настоящий мужчина – это мужчина, который точно помнит день рождения женщины и никогда не знает, сколько ей лет. Мужчина, который никогда не помнит дня рождения женщины, но точно знает, сколько ей лет, – это ее муж»
Он начинается с того, как в кабинет сотрудника ЧК приводят арестованную на рынке Маньку, неповоротливую на первый взгляд бабищу, одетую в бесформенный тулуп, поверх которого намотаны еще и какие-то платки. А дальше мы наблюдаем за поединком следователя, у которого к Маньке немало претензий (поддельный паспорт, спекуляция, торговля зараженным тифом бельем), и прожженной преступницы. Манька, видимо, только прикидывается полуграмотной дурочкой, она – человек наблюдательный и неглупый. Вот она притворяется глуховатой, и от ее «Шо грыте?» зрительный зал начинает хохотать. Вот она даже пытается кокетничать со следователем: «Вы вот из виду тоже молодой да гарный!», а на вопрос «семейное положение?» застенчиво сообщает «я барышня!». А потом хватает со стола наган – и становится ясно, что эта дама способна не только тряпками на рынке торговать… Но, как и следовало ожидать, мудрый чекист просто спровоцировал Маньку – оружие не заряжено, и она, растерянно повертев в руках наган, пытается «сотрудничать со следствием», вопя: «Всех повыдаю к чертовой матери!»
И снова, как всегда у Раневской, образ складывается не только из очевидных деталей, но и из второстепенных мелочей. Посмотрите на руки Маньки – грубые, негнущиеся, но при этом они постоянно в движении: перебирают полу тулупа, ощупывают край стола… Обратите внимание на то, как она расстегивает свой жуткий тулуп – и под ним неожиданно обнаруживается платье, расшитое бисером и блестками, – какими путями оно попало к своей нынешней владелице?