Извини, Лена. Просто как вспомню эту историю с ульмотронами, аж трясёт.
Да, мы же про Арканар. Вот там, судя по всему, образовался такой же умник. Сажа на каминной решётке ему спать не давала. А то, что король не хотел, чтобы в эту комнату шастали, считал, наверное, причудой и блажью. И решил, пока хозяин болеет, камин прочистить. И королю о том, вероятнее всего, не докладывать. Дабы не беспокоить Его Величество по столь ничтожному поводу, ага.
Трубочисты в замке были. Почему выбор пал на этого — трудно сказать. Наверное, он был хороший трубочист.
Плита открывалась нажатием на подвижный кирпич в глубине камина. До него можно было дотянуться только кочергой, причём случайно ткнуть было практически невозможно: надо было знать, куда тыкать. При этом плита сама не отодвигалась, её надо было специально сдвинуть. Но нет преград для дурака, особенно если он сам находится внутри камина и там возится. В общем, ему это удалось: нажал. В этот момент он сам стоял на плите и пытался как-то извернуться, Плита под ногами зашевелилась, сдвинулась. Образовалась щель, в неё посыпались зола и сажа. Человечек испугался, что ему за это влетит. (Ох как же он был прав.) Поэтому он вылез из камина и полностью отодвинул плиту, чтобы мусор выгрести,
Под плитой лежали три деревянных ларца, а также кожаный конверт, туго набитый. Всё это он вытащил и стал выгребать руками грязь. Выгреб, стараясь ничего не перемазать. Поставил ларцы на место. Тут он услышал шаги проверяльщика и быстренько-быстренько задвинул плиту. И только в самый последний момент вспомнил о конверте. Снова открывать тайник не было времени, так что он просто сунул его за пазуху.
Проверяльщик дал ему пару затрещин за мусор и грязь на полу и выгнал вон. Почему выгнал — неизвестно. Может быть, они там что-то собирались делать. А может, просто так.
Вообще-то любого неблагородного, особенно из прислуги, на входе и при выходе из королевского дворца обыскивали. Но обыскивать трубочиста после работы в трубе, мягко говоря, неприятно. Тамошние люди были небрезгливые, но лишний раз пачкаться сажей никому не хотелось. Маленький человечек вышел за пределы дворца с конвертом. С которым он не знал, что делать. Хотя бы потому, что был неграмотен.
На этом история могла бы и закончиться. Но у трубочиста был знакомый грамотей. Которого он почитал своим благодетелем.
Звали этого благодетеля Киун, и был он книгочеем. Семья трубочиста — очень бедная — жила неподалёку. Мальчишкой трубочист бегал к Киуну: тот его подкармливал, рассказывал интересные истории и обходился с ним ласково. Во всяком случае, так пишет сам Киун. Левин по поводу этой ласковости и её причин имел своё мнение. Ну ты, Лена, поняла, наверное, какое. Ну, не знаю я, не знаю. Да и не интересуюсь, если честно. Гадость — она везде гадость. Может, ему было просто пацана жалко.
Короче, к этому-то Киуну трубочист и пришёл. Всё ему рассказал. И отдал конверт.
Киун, надо сказать, был не дурак. И понимал, что бывает с теми, кто суёт нос в королевские секреты. Но он понимал и то, что после того, как порог его дома переступил трубочист, уже неважно, видел он чего-нибудь или нет. Если ситуация раскроется, он всё равно кончит жизнь в подвале Весёлой Башни. Так что он конверт открыл и стал изучать находящиеся там документы.
Книгочеем он был хорошим, грамотным. В частности — знал эсторский.
По его собственным словам, "когда я постиг, к каким тайнам прикоснулся, то испытал необычайное волнение, кое мне ранее случалось ощущать лишь в гуще битвы". Но дальшейшие его действия были относительно разумны. Разузнав у трубочиста, что завтра он снова будет работать в том же месте — с трубой не закончили — он убедил его снова открыть тайник, вычистить очень тщательно, а конверт положить на то место, где он лежал. Конверт он оставил у себя, как и самого трубочиста, разрешив ему выспаться на старом тряпье. А сам сел и при пламени сальной свечи принялся разбираться в бумагах.
Бумаги оказались крайне любопытными. Начиная от переписки с эсторцами по поводу устройства брака и кончая протоколами допроса дона Рэбы. Была там и предсмертная записка Анэ цви-Нагона-но-Тара-но-Эстора, то есть королевы Аны Белоликой. Эту записку Киун срисовал на вощёную бумагу — среди всего прочего, он имел навыки каллиграфа.
Опять же, по собственным словам Киуна: "я трепетал, подобно лани, ежемгновенно ожидая шагов королевских стражников, и страх боролся во мне с любовью к истине, властно повелевающей сохранить для потомства столь удивительную историю". Насчёт любви к истине книгочей, конечно, приврал. Как выяснилось позже, у него имелись вполне земные интересы.
На следующий день трубочисту удалось положить конверт на прежнее место. Во всяком случае, так он сказал Киуну. А через пару дней с трубочистом случилось несчастье: у него заболел живот, он слёг и очень быстро умер. Такая беда.
Кстати, у Киуна, был интересный родственник — продавец снадобий и алхимик с Жестяной улицы. Вполне возможно, это имело какое-то отношение к странной хвори трубочиста. А может быть и нет. Кто ж теперь-то разберёт.
Прошло полгода. Лично Киуна вроде бы никто не искал. Зато у книгочеев начались серьёзные неприятности, источником и причиной которых был дон Рэба. Дела у Киуна тоже шли всё хуже и хуже. Поэтому он продал дом, имущество, деньги вложил в орденский банк, а сам собрался бежать из Арканара. В Ирукан.
Бежал он отнюдь не с пустыми руками. У него была с собой книга, написанная им самим. Называлась она довольно скромно — "Заметки о царствовании Пица Шестого и некоторых сопутствующих тому обстоятельствах". По сути же это был злобный памфлет, всячески поносящий Арканар вообще, короля Пица Шестого в особенности, а уж его первый министр был выведен в самом неприглядном свете. Большая часть содержания была, впрочем, неоригинальной — Киун рассказывал об общеизвестных вещах либо перелагал сплетни. Но среди этого хлама таилась жемчужина: история королевы Аны и правда о происхождении дона Рэбы. В качестве доказательства прилагалось перерисованное письмо королевы, несколько обширных цитат, которые Киун успел переписать из королевских бумаг, и рассказ о маленьком трубочисте.
Книга была посвящена герцогу Ируканскому, который был в посвящении назван "известным своей мудростью и благородством". Судя по всему, Киун рассчитывал на щедрое вознаграждение от ируканского правителя.
Киун успешно бежал из Арканара и добрался до Ирукана. Самое смешное в этой истории, что бежать ему помог — совершенно случайно — благородный дон Румата. Который встретил беглеца на дороге и дал ему подержаться за стремя своего коня, а потом отбил от патруля. Он сам об этом рассказывает в начале своей книги. Сноубридж наличие данного воспоминания подтвердил.
Интересно дальнейшее. Беглецу повезло: он добрался до ируканской столицы и сумел донести до самого герцога, что владеет редкостной книгой о делах короля Арканарского и хотел бы преподнести её в дар герцогу. Через кого он действовал — выяснить уже не удалось. Видимо, у Киуна были какие-то связи. Так или иначе, герцог препоручил это дело ни кому-нибудь, а своему старшему постельничему дону Гугу. Ну то есть земному агенту Павлу Бунге. Который с Киуном встретился, книгу просмотрел — естественно, у него был телеобъектив, и каждая страница была сфотографирована — и пообещал посодействовать. Исполнить своё обещание он не смог: в Арканаре случилось то, что случилось, и уцелевших земных наблюдателей с планеты эвакуировали.
Так или иначе, земные специалисты книгу изучили, особенно записку королевы. И пришли к выводу, что текст скопирован с подлинника. Либо — чрезвычайно искусная подделка, сделанная в Эсторе, причём кем-то, очень хорошо знавшим и будущую королеву, и арканарские дела. Но фальшивку можно было бы сделать и пожёстче, пообиднее. Как минимум, с оскорблениями и проклятиями в адрес короля. Или приписыванием ему всяческих пороков. Однако в письме королевы ничего подобного не было. Да и всё остальное... как бы это сказать... ну, роняло достоинство Его Величества, да. Но не так, как можно было бы его уронить, если такое придумывать специально. Так что вариант с фальшивкой сочли крайне маловероятным.
А потом арканароведческие штудии прикрыли, и всё это так и осталось в архивах. Пока материалы не затребовала левинская команда.
День 164
Бабах. Бабах.
Он отклонет пули. Не так чтобы очень. Трудно отклонить пулю из "герцога" 26-го калибра, когда в тебя стреляют в упор, а ты пока ещё не всемогущий. Но он всё-таки может менять траектории. Совсем чуть-чуть, но этого хватает. Он распихивает свинец в малозначимые части тела. В основном в мышцы. Правда, одна пуля должна быть в лёгком. Но лёгкие ему через пару минут уже не потребуются. Полностью реализованный тэтан является причиной над жизнью. И не только своей.
Бабах.
Он ползёт. Между рукой и детонатором сантиметров шесть. Мне нужно его остановить, пока он не дотянется. Потому что физический контакт с детонатором — это конец. Всему конец. И Земле, и Внеземелью. Не знаю, как насчёт других планет с людьми. Хотя нет, знаю. Ими займутся остальные двенадцать. То есть одиннадцать, но это роли не играет. Они найдут душу двенадцатого, даже если из нас всех души вытрясут.
Хотя какое это имеет значение? Звери стоят около двери, и сейчас он эту дверь откроет.
Пять сантиметров. Бабах.
Как же тянется время. Какое же оно медленное. Какой же я медленный. Я не успеваю двигать рукой. Рука медленная. Голова быстрая. Лучше бы рука была побыстрее.
Он должен начать умирать сейчас, совсем чуть-чуть не дотянувшись. Угадать нужно точно — чтобы оба процесса застопили друг друга. Чтобы он не мог реализоваться и не мог умереть. Потому что нельзя остановить развоплощение и нельзя остановить реализацию. Разве что друг другом. На это вся надежда.
Четыре сантиметра. Бабах. Бабах.
Детонатор — это что-то вроде лаксианского ключа. Только этот ключ открывает то