Интересно, что одной из причин поражения Империи стало восстание на юге. Лидером которого был неизвестный человек, скрывавщий лицо под покрывалом, но обладавший хорошо подвешенным языком. Говорил он, правда, с акцентом, зато очень задушевно — люди за ним шли. Эсторцам пришлось отправить на подавление мятежа элитные части. Человека под покрывалом несколько раз ловили — и каждый раз выяснялось, что это не он. Чем всё это закончилось — неизвестно. Но не исключено, что тот человек выжил. И прожил остаток жизни в тихом, неприметном месте.
Что касается Запроливья. Неожиданной проблемой для новой арканарской государственности стали меднокожие варвары. Судя по некоторым намёкам в Книге, они оказались в массе своей имунны к модификатору. Да и вообще их было слишком много. Но тут арканарцам опять повезло: северные меднокожие варвары затеяли войну с восточными. Война длилась лет десять, была полна жестокостей и ужасов и закончилась почти полным взаимным истреблением. Оставшиеся в живых, видимо, использовались при строительстве тоннеля под Хребтом. Где они, похоже, и перемёрли.
Интересная деталька относительно войны. В Книге сказано, что восточных варваров возглавлял белый человек с именем, которое переводилось с языка варваров как Холодная Кровь.
Возможно, такое прозвище ему дали из-за выдающейся невозмутимости. А может быть, он был гипотоником и постоянно мёрз. И, наверное, любил в баньке попариться.
День 213
Тоже красивое число. Как пьедестал почёта. В середине — первое место, слева ступенька для второго, справа — для третьего. Хотя вообще-то это если смотреть со стороны. А если стоять самому, то второе справа, а третье слева.
Мне, кстати, на таком пьедестале стоять приходилось. Мне не понравилось.
Дело было на первом курсе в лётном. Были соревнования по атмосферным полётам, и я набрал сто тридцать баллов за идеальную "змейку". Сам не знаю, как у меня получилось. Но вышел на второе место.
Я немножечко от счастья одурел. Смотрю на время — до конца соревнований минут сорок осталось. Рву к нашим корпусам и переодеваюсь в парадку. Тут же рву обратно, выхожу весь такой в парадке, и тут наш тренер на меня орёт: это что такое вообще? И всякими разными словами объясняет, что на пьедестале стоят в лётных комбезах, и чтобы я мухой мчался к техникам — чтобы они что-нибудь подобрали. Ну, я на моторе несусь к техникам, там меня тоже называют всякими словами, но комбез мне подбирают.
И только я упаковываюсь в него, как чувствую, что очень хочу в туалет. Пока туда-сюда бегал — не ощущал, как отрубилась. А теперь — ой, мочи нет. То есть как раз есть, извините за скатологический юмор. Но мне-то не до юмора! Мне надо срочно, а я в комбезе запакованный. И времени нет. Так что — или на пьедестал, или в сортир.
Ну я пошёл на пьедестал. Стою. Гимн Земли, потом гимн училища. Потом награждаются разные товарищи. Стою. До нас дошло. Получаю, значит, медаль, делаю вид, что мне хорошо. А меня изнутри без ножа режет. Как достоял — не помню. Потом полчаса пописать не мог. Свело.
Мне потом наш лётный психолог сказал — это нервное, психосоматика. Предложил скорректировать воспоминание. Я подумал и не согласился. Хотя психолог стращал, что будут проблемы с лидерством. А я всё равно не согласился — и не жалею.
Потому что со временем я поумнел. И понял, что не надо быть первым в списке награждённых. А надо быть тем, кто список награждённых подписывает.
С тех пор я шёл только в ту сторону. И, кажется, дошёл. Дядя Яша вот-вот войдёт в число тех, кто подписывает. Вот только это не я. Я сижу здесь. Пока ему там выправляют спецпропуск в Большой Мальтийский Дворец. А Лена, небось, примеряет туфельки. Платье-то у неё от Лины Котовой, а вот с туфлями всё время какие-то проблемы. Никак подходящего мастера не найдёт. Даже к Марку Немнихеру обращалась, который самого Горби одевает — обувает. Нет, не срослось. Интересно, к кому она теперь обратилась?
Я вот, кстати, всего этого не понимаю. По мне, одежда — она и есть одежда. И разницы между пиджаком от Немнихера и обычным, рассчитанным по стандарту, не вижу в принципе. А вот женщины некоторые разницу видят. Или им кажется, что видят. Пёс его разберёт. Лена говорит просто: не могу правильно носить вещь, если не знаю лично мастера, который её спроектировал. Не понимаю, дескать, как её носить. Ну, я в такие тонкости не лезу. Мужчины — существа грубые. Нечуткие. Куда уж нам.
Пообедал, перечитал предыдущее. Нехорошо я как-то написал. Видно, что нервничаю, не могу сосредоточиться и так далее. Как бы нехорошо. Хотя почему "как бы"? Просто нехорошо. Мне, по идее, должно всё это быть далеко по барабану, как выражается Славин в таких случаях. Ан нет. Дёргает. И сильно дёргает.
Лучше займусь-ка арканарской историей. Если у меня и остался какой-нибудь долг перед человечеством, то, пожалуй, вот этот.
Если с завоеванием Арканара у Званцева всё шло нормально, то построение нового общества из новых людей оказалось задачей менее тривиальной.
Первые же попытки массовой модификации выявили две проблемы. Званцев их решил, одну — на уровне биологии, вторую — организационно. Но это потребовало времени и усилий.
Первая состояла в том, что модификатор действовал на разных людей по-разному. Не принципиально по-разному, а, так сказать, по силе. То есть кто-то становился настоящим железным человеком, ведомым долгом и совестью. А кто-то оставался почти нормальным человеком, который от требований долга и совести мог и уклониться. Что оказывалось весьма выгодным поведением с точки зрения выживаемости. Академик Окада об этом, к сожалению, не подумал.
Тогда Званцев встроил в свой вирус дополнительную степень защиты. А именно — систему самоуничтожения.
То есть. Вирус простраивал в мозгу особую программу. Если от системы самооценки — именно от неё! — долго не поступало позитивных сигналов, человек начинал разрушаться. Сначала психологически: люди впадали в угнетённое состояние, выйти из которого было возможно только через деятельное служение высоким идеалом. А потом и физически. Ломаясь на клеточном уровне.
Вторая проблема генетическими манипуляциями не решалась в принципе. Так как она была связана с самой сутью реморализации.
Модификатор лишал человека всех радостей, кроме радости следования долгу. Но в чём именно состоит этот долг — это человек решал сам. То есть даже не решал: такие вещи человек сам решать не может. Он просто начинал действовать, исходя из того, что он в глубине души считал правильным. А представления о правильном есть у всех. Просто в обычном состоянии их подавляет физиология и эгоизм. Но после заражения вирусом человек начинал следовать своим убеждениям, что называется, не щадя живота своего.
А убеждения у арканарцев были самые разные и самые странные.
Званцев столкнулся с этим фактом, когда попытался использовать модификатор как средство против криминала. Он ввёл своё средство преступникам, содержащимся в тюрьме за кражи и разбой, после чего всех выпустил. Результат оказался неоднозначным. Большая часть освобождённых больше не попадалась. Но процентов десять преступников оказались, что называется, закоренелыми. Они были убеждены, что воровать и грабить — хорошо и правильно, ибо это справедливое наказание имущим за их безнравственность и равнодушие к страданиям бедняков. Точка зрения, в общем-то, понятная. Наверное, коммунар Званцев её в чём-то даже разделял. Тем не менее, результат применения модификатора к таким уголовничкам оказалася неожиданным. Они не только не бросили своё ремесло, но стали заниматься им ещё интенсивнее. Одного такого субъекта поймали и снова посадили в тюрьму — так он там умер с голоду, так как не хотел даже касаться неворованной еды.
Потом пошли косяком неприятные открытия. Оказалось, в Арканаре, который все земные наблюдатели считали местом не особо религиозным, существовали разного рода культы и секты самого неприятного свойства. Обнаружились даже пресловутые "горановы братья". Оказалось, что они существуют на самом деле. В основном это были беглые монахи, разочаровавшиеся в Ордене и его идеалах. Убеждения их состояли примерно в том, что мир лежит во зле и неугоден Богу, а потому заслуживает разрушения. Эту точку зрения они обосновывали довольно убедительными аргументами: Арканар был и в самом деле для веселья мало оборудован. Но после того, как горановы братья взорвали пороховой завод, Званцев распорядился отдавать всех членов секты Будаху на опыты.
Кстати о Будахе. Он упоминается несколько раз в саракшианских учебниках по вирусологии. Из чего следует, что его нашли, модифицировали, накачали земными знаниями и привлекли к делу. Благо, на него модификация должна была повлиять очень благоприятно. Он и раньше был человеком науки, а стал, наверное, её рыцарем без страха и упрёка. Как выражается сами понимаете кто в сами понимаете каких случаях.
Кстати, вот интересно. Не вместе ли с Будахом Званцев делал новый вариант модификатора?
А почему бы и нет? Очень может быть.
День 214
Попробовал приготовить луковый мармелад. Никогда не делал, а тут вдруг захотелось. Настоящий тимьян и кориандр добыл, списавшись с одним старым знакомым. Ну что сказать? Пока не знаю. Сделал две банки. Пусть постоят.
Кстати. Основное ещё не получил, но уже оформил. Теперь нужно как-нибудь замести следы. В этом деле, к сожалению, не обойтись без помощи извне. И, пожалуй, у меня есть, к кому обратиться. С некоторыми документами там не всё в порядке, но так даже лучше. Вот только захочет ли? А почему нет, я же как бы хорошо обошёлся, вроде не обидел. Вот только в том и вопрос, что именно "как бы" и "вроде". Может и взбрыкнуть. Ладно, на этот случай я какой-нибудь запасной вариант. Пока постараюсь поднять всё нужное на орбиту, это мы и так могём.
Ну да это ладно, мои проблемы. Арканар ждёт.
Первую промышленную революцию Орден провернул за несколько лет. Ну там ничего сложного-то и не было. Прядильные станки, коксование угля и железные дороги. Правда, первые дороги строились деревянные: нужно было выдержать темп. Во всяком случае, в Книге Прежнего Солнца упоминались деревянные рельсы. И лошади, которые таскали вагоны. Лошади, небось, тоже модифицированные были. С чего когда-то начинали — к тому же и пришли. Правда, ненадолго — паровозы забегали, как только станки вышли на требуемую точность обработки поверхностей.