Что приводит нас к нашей небольшой проблемной области.
— Луис, я всегда ненавижу, когда вы используете эту конкретную фразу, — сказал Баррегос почти капризно. — Что за кастет ждет меня на этот раз?
— Возможно, вовсе не один, — ответил Розак.
— Я ненавижу слово "возможно" почти так же, как я ненавижу "маленькая проблемная область". — Баррегос откинулся на спинку кресла. — Идем дальше. Скажите мне самое худшее.
— Это не случай "наихудшего", но мы повернули значительные — а, Иржи и я склонны думать, что надежные — свидетельства того, что "Рабсила" планирует провести операцию непосредственно против Факела.
— Как это? — Баррегос резко вскинулся, глаза сузились.
— Это то, как оно выглядит, — сказал Розак. — Мы все еще работаем над попытками подтвердить разведку. Честно говоря, я не думаю, что будет возможно положительно подтвердить это тем или иным путем, но если мы правы, то что случилось с манти и Республикой только сделает их работу намного проще. Особенно, если Эревон будет держать все свои тяжелые единицы дома так, как я и ожидаю. Если, конечно, кто-то еще не сделает что-то с этим.
— Случайно, этот "кто-то еще" в вопросе является кем-то другим, кто имеет оборонительный договор с Королевством Факел? — спросил Баррегос.
— В значительной степени, — ответил Розак.
— И в каком мы положении, чтобы сделать что-нибудь в этом роде?
— В намного лучшем, чем мы были бы год назад, — откровенно сказал Розак. — Я не собираюсь сказать, что мы поблизости от чего-то, что я рассмотрю как полную готовность все же, конечно. У нас значительно больше возможностей, чем я действительно ожидал к этому моменту, однако. Что, конечно, вызывает интересный вопрос о том, выявлением какой именно части из этой возможности мы хотим рискнуть, фактически использовав ее.
— Гм.
Баррегос задумчиво нахмурился. Он сидел молча, очевидно, тяжело размышляя, в течение нескольких секунд, а затем переориентировал свое внимание на Розака.
— Сколько новых вещей мы должны пустить в ход, если хотим защитить Факел?
— Это зависит от точного уровня сил "Рабсилы", что смогут отправиться против нас. — Розак пожал плечами. — Я не пытаюсь болтать попусту; это просто потому, что мы не знаем, на данный момент, какие именно ресурсы задействованы с другой стороны. Перед Битвой при Монике, я чувствовал бы себя довольно уверенно в том, что мы не встретим ничего, кроме бывших кораблей Госбезопасности, о которых мы знаем, что они уже набраны и вероятно еще горсточки две или около других пиратов или наемников. Ничего больше и противней, чем два или три подготовленных, другими словами, и в основном мешающихся довольно долго между зубов, также, а судя по тому как обстоят дела сейчас, я не готов исключить возможность того, что у них есть еще несколько военных кораблей Соларианского Флота — или принадлежащие ФСЛ в прошлом, по крайней мере — сделанные доступными для них. Против этого уровня противостоящих я мог бы предвидеть прежде чем случилась Моника, думаю, что мы могли бы сделать работу очень хорошо, не принося все, что имеем на вечеринку. Против того, что может глядеть на нас, нам, вероятно, понадобятся все наши новые единицы.
— Но, губернатор, — продолжил Ватанапонгсе застенчиво, — мы должны иметь в виду то, где мы будем использовать их. Если мы вмешаемся, чтобы защитить Факел, не будет никаких причин, почему факельцы будут говорить кому-либо что-либо о том, как мы вмешались, если мы попросим их не делать этого. И предполагая, что это действительно было бы операцией "Рабсилы", другая сторона не будет иметь никаких мощных мотивов, которые мы можем видеть, чтобы сделать Старый Чикаго причастным к любой информации, которая может вернуться к ним с оставшимися в живых.
— Так вы говорите, что вы думаете, что выпустить кошку из мешка на Факеле будет представлять собой приемлемый риск, коммандер? — сказал Баррегос.
— То, что он говорит, и я согласен с ним в этом, что риск выпустить кошку из мешка на Факеле является более приемлемым риском, чем лишить себя огневой мощи, которая нам может понадобиться, чтобы победить на Факеле, — сказал Розак, и Баррегос кивнул.
— Прежде чем мы начнем принимать любые твердые решения, тем не менее, — продолжил адмирал, — я думаю, что вы должны идти вперед и выслушать краткое и полное резюме Эди и Иржи.
— Я думаю, вы правы, — согласился Баррегос, и Розак откинулся назад и махнул рукой своим подчиненным.
— Ваша реплика, Эди, — сказал он.
Глава 40
— Он не очень похож, — сказал Юрген Дусек, после изучения голоизображения на своем столе. Но человек, который был признанным боссом района вторсоров Новый Росток в столице Мезы, просто сделал комментарий, не упрек. Чьеу Чуаньли был его главным бригадиром. Он бы не доводил этот вопрос до сведения Дусека, если бы у него не было оснований для этого. — Как зовут этого парня?
— Даниэль МакРей. Так он утверждает, во всяком случае. Он также утверждает, что является госбезопасником в бегах. Я не могу сказать вам, правда ли это к тому же, но у него есть акцент Нового Парижа. Это трудно подделать.
— Ты отправил его к Сибилле и ее людям?
— Да. Они провели с ним часы. Сибилла говорит, что его история проверена по линии, и он в порядке. — Чьеу поморщился. — Ну… "порядок" не совсем правильное слово. Она говорит, что МакРей, вероятно, психопат. Большинство из тех, кто действительно был махровым госбезопасником. Но этот довольно плотно завернут, как она выразилась. Тот факт, что он был близок к Сен-Жюсту просто означает, что он не может быть простым сумасбродом. Каким бы он ни был, Сен-Жюст был полностью практичен. Он не терпел никого вокруг, кто был настолько сумасшедший, что не мог удержать крышку.
Юрген Дусек кивнул. За последние несколько лет он стал намного больше знаком с историей и практикой внутри сил безопасности бывшей Народной Республики Хевен, чем вы ожидали бы от любого на Мезе. Более знакомым, чем он хотел бы, если на то пошло. Но брокерский бизнес между наемниками Госбезопасности и людьми, которые нанимали такое множество их, оказался более выгодным направлением бизнеса, чем все остальное, чем он занимался.
Чертовски рискованным, однако. Не потому, что он имеет дело с бывшими головорезами и бандитами Госбезопасности — Юрген управлял такими людьми, с тех пор как ему исполнилось четырнадцать — но из-за людей на другом конце. Тех еще-очень-мутных личностей или организаций, чью точную идентичность Дусек не знал и не хотел знать. "Еще-очень-мутные" подходят ему просто прекрасно. Если все сработает хорошо, они останутся любезными и мутными.
Но это была проблема. Всегда существовала опасность, имея дело с "темными людьми" на Мезе, что вы в конце концов обнаружите, что забрались в постель "Рабсилы". Или, что еще хуже, по-настоящему темных людей, которые, как чувствовал Дусек, таились где-то в пределах "Рабсилы", или за ней.
Не то чтобы у него были какие-то моральные возражения идее привязки к "Рабсиле". Ни сегодня, ни в какой-то момент в его жизни, поскольку Юрген Дусек был посредником нарушителей, наемным убийцей, сутенером, торговцем наркотиками, фальшивомонетчиком (документов на благотворительность, а не денег; никто в здравом уме не пытался выпустить фальшивые деньги на Мезе), содержателем борделя — нескольких борделей, на самом деле — большим боссом азартных игр, контрабандистом — список можно было продолжать и продолжать. Его способность к принятию и использованию аморальных возможностей для бизнеса была почти бесконечной.
Нет, это был чертовски рискованно. Работа слишком близко к "Рабсиле" была историей, превращающейся в кошмар для человека настолько глупого, чтобы сделать это. Как минимум, вы потеряете независимость и станете просто еще одним из ее лакеев.
Риск или не риск, дело с наемниками действительно было выгодно. И если этот новый парень…
— Она уверена, что он был частью внутреннего круга Сен-Жюста?
— Абсолютно и категорически определенно. Она говорит, что МакРей знает слишком много вещей — деталей, особенностей, а не что-то общего характера — какие не мог получить кто-то, не будучи прямо в центре событий. Фактически, она полагает, что он, вероятно, знает больше, чем она когда-либо, когда речь идет о полевой работе. Сибилла подчеркивает, что МакРей был очень младшим членом этого внутреннего круга. Он не был каким-либо высокопоставленным чиновником Госбезопасности, или даже среднеуровневым, как была она. Но она говорит, что признает этот тип. Сен-Жюст имел привычку культивировать молодых протеже для полевой работы. Людей, чья преданность и жестокость были… ну, "крайними" она использовала это слово. Исходя из того, что это сказала Сибилла
Дусек невесело усмехнулся. Сибилла ДюШан имела свою собственную репутацию, ах, крайнего поведения. Для нее сказать о ком-либо еще "психопат" было довольно роскошно. Стать ее дружком может буквально стоить вашей жизни — и вы даже не попользуетесь этим статусом более трех-четырех месяцев.
— Ну, хорошо. Другими словами, он гораздо больше, чем просто груда мышц. Мы могли бы быть в состоянии получить совсем немного от комиссии Лаффа, если он решит взять его.
Чьеу выглядел немного скептическим.
— У меня такое впечатление, что Лафф вовсе не заинтересован в действительно бескомпромиссных типах Госбезопасности.
— Он нет. Но это всего лишь вопрос личных предпочтений. Адриан Лафф также имеет очень большие военные силы, которые он должен поддерживать в форме. Кто-то, вроде Даниэля МакРея может оказаться очень удобным для него.
— Ах… вы знаете, что Лафф ушел, босс?
— Не учи отца детей делать. Конечно, я знаю, что он ушел. И я не знаю, где он находится к тому же, и в то время как я могу догадываться, я и близко недостаточно безумен, чтобы сделать это. Но он оставил мне контактное лицо из тех, кто остался. Инес Клотье. Я свяжусь с ней и посмотрю, заинтересована ли она в решении этого вопроса.