- Лучше мы рискнем закупоркой труб, чем позволим им колотить нас сильнее, чем нужно, - сказал он ей.
Сотни ракет рассекали пространство навстречу друг другу, каждая из них была самоубийственным кибернетическим агентом уничтожения, и оборона назначенных им целей пробудилась, вступив в поединок с их бортовыми датчиками. Системы радиоэлектронной борьбы пытались ослепить их, в то время как другие пытались обмануть их ложными целями, а их собственные средства проникновения делали то же самое для систем наведения противоракет, пытающихся не пропустить их.
Мощные компьютеры на борту кораблей, которые запустили их - или, в случае "Молота", взяли их под контроль после запуска чем-то другим - отслеживали их каналы телеметрии, добавляя свои собственные огромные вычислительные мощности к титанической борьбе. У оборонительных систем было больше мощности, лучше ИИ и преимущество человеческой интуиции, но звездные корабли были совсем большими и гораздо более блестящими целевыми маяками.
Чтобы компенсировать это, каналы телеметрии наступающих сил все более перегружались по мере того, как ударные ракеты приближались к своим целям. Выбор точного момента, когда именно отключать каналы управления и оставлять истребителей кораблей наедине с их собственными рудиментарными устройствами, всегда был субъективным решением, и на дальности в тридцать семь световых секунд даже самое лучшее управление огнем на скорости света все больше и больше теряло свою эффективность.
К тому времени, когда первая волна ракет Адриана Лаффа достигла рубежа атаки "Молота", НФИ послал еще пять следовавших по пятам... а соларианские корабли выложили семнадцать своих залпов в космос.
Лицо Лаффа ничего не выражало, когда он наблюдал этот невероятный рой ракет, приближающихся к нему. Их значки засыпали схему, и было уже очевидно, что РЭБ другой стороны была лучше, чем у него. Возможно, не столь намного лучше, как у манти в сражениях против народного флота, но все же, по крайней мере, незначительно лучше.
Со смертоносной точностью метронома на схеме появлялось все больше следов вражеских ракет, и его глаза сузились.
- Смена целей, - сказал он категорически. - Сосредоточиться на крейсерах.
- Первый залп уже скорректирован, гражданин коммодор, - ответил гражданин лейтенант-коммандер Стравински. - Перенацеливание второго залпа, сейчас.
Лафф кивнул, не отрывая глаз от схемы. Он не рассчитывал на то, насколько быстро они будут выкатывать эти волны подвесок. Он надеялся, что сможет уничтожить платформы с боеприпасами до того, как они выпустят очень много ракет в космос, устранить источник вражеского огня. К сожалению, у него больше не было на это времени. Уничтожение грузовых судов все равно имело бы смысл, но с таким количеством противокорабельных ракет, уже направляющихся в его сторону, было более важно, чтобы он сначала сбил контроль над огнем противника.
Первый залп Лаффа обрушился на корабли "Молота".
Крейсера и эсминцы содрогнулись от резкой вибрации пусковых установок противоракет в режиме быстрого огня. У них не было массивной брони, многократно резервированных систем управления, как у кораблей стены, но они были спроектированы и созданы специально для противодействия массированной ракетной угрозе. Луис Розак никогда не предполагал, что подвергнет их шторму, подобно мчавшемуся к ним - не без многих других кораблей сопровождения, которые разделят оборонительную нагрузку - но он и работающие с ним эревонские конструкторы имели гораздо более точное, чем у соларианских конструкторов Неутомимых Лаффа, представление о возможностях современных ракет.
Рентген-Чарли-Три уже перешел полностью в режим реального времени. Не было времени, чтобы завершить предусмотренную им передислокацию, но крейсера, отвечающие за управление заградительным огнем кораблей "Молота" во внешней зоне обороны, были готовы и осуществляли отслеживание. Противоракеты устремились наружу, используя свои чрезвычайно сокрушительные импеллерные клинья, чтобы пробить бреши в приближающемся огне. Однако внезапный всплеск скорости от "спринт-двигателя" второй ступени Катафрактов застал тактических офицеров Розака врасплох.
Ни одно из решений управления огнем не допускало этого, и процент сбитых во внешней зоне истребителей кораблей был вполовину меньше намеченного. Слишком многие из пришедших ракет первого залпа промчались через внешнюю зону перехвата, и еще больше противоракет вырвались с эсминцев, которым было поручено поддерживать крейсера в средней зоне перехвата.
Лазерные кластеры наводились повсюду, сопровождая, ожидая, когда подлетающие ракеты войдут в их зону действия, затем выплюнули навстречу им стержни когерентных молний. Огненные шары сверкали и вспыхивали, и, несмотря на неожиданность "спринт-режима", корабли "Молота" сбили сто тридцать семь из атакующих ракет.
Двести шестьдесят пять прорвались.
КФСЛ "Стрелок" закрутился в муке, когда рентгеновские лазеры пробили его боковую стену. Они прорвались глубоко, несмотря на массу крейсерской брони. Переданная энергия разрушила обшивку, разорвала отсеки, уничтожила наступательное и оборонительное вооружение - и мужчин и женщин, которые управляли им. Его боковые стены ослабили натиск, но никак не могли остановить его, а при всей своей прочности он был только крейсером.
Его клин заколебался, когда рентгеновский лазер врезался в передний импеллерный отсек. Всплески энергии захлестнули системы корабля, и он отклонился от курса, когда отключились его передние узлы. Его ускорение сильно упало, а затем другой лазер вонзился глубоко в его жизненно важные органы.
Его компенсатор вышел из строя, а даже с отключенными передними узлами корабль все еще тянул более двухсот g.
Выживших не было.
Боль поразила Луиса Розака, когда он смотрел, как гибнет "Стрелок", но некогда было горевать. Последовало еще несколько попаданий, и близнец "Стрелка" "Рейнджер" пошатнулся. Мощь его импеллера упала, более половины его правого борта превратилось в какой-то искореженный хлам, но он удержал свое место в строю, и лейтенант-коммандер Холдейн уже перекатил корабль, подставляя свой левый борт.
Все эсминцы дивизиона 3029.2 лейтенант-коммандера Шталина находились на флангах строя крейсеров, когда по ним прокатилась волна разрушений. Розак сомневался, что они вообще были мишенями, но смена его строя поставила их между входящими ракетами и крейсерами "Молота". Он не планировал это таким образом, но в результате эсминцы превратились в настоящие приманки для ракет, и огромные размеры Воинов сработали против них. Ракеты, обрушившиеся на них градом, летели под автономным управлением, далеко от кораблей, которые запустили их, и без каналов телеметрии они были близорукими и ограниченными. Те, которые потеряли свои первоначальные цели в результате сдвига строя "Молота", огляделись в поисках новых, а корабль класса Воин был более, чем достаточно велик, чтобы удовлетворить критериям прицеливания ИИ, которым было приказано идти и уничтожать крейсера.
"Франсиско Писарро" и "Кир", спотыкаясь, вышли из строя, когда яростные лазеры ударили их, как серные молнии. "Писарро" распался секунды спустя, в то время как "Кир" плыл вперед с отключенным клином, спасательные капсулы высыпались с его бортов. Его собрат "Симон Боливар" из дивизиона 3029.3 Энн Гуглик пошатнулся, получив полдюжины своих попаданий, отвернулся, перекатывая корабль, борясь за то, чтобы привести в действие свои оставшиеся бортовые противоракетные трубы и кластеры точечной защиты.
А КФСЛ "Кабуки" вздрогнул, когда в него врезалась пара лазеров.
Только два. Это было все, что прошло мимо его защитников, все, что добралось до него, а он был звездным кораблем в два миллиона тонн. Тем не менее, он был полностью без брони, без всякой брони военного корабля, или внутренних переборок, или встроенных средств выживания. Розак согласился с этим, когда задумывал этот класс, потому что у него не было выбора, и теперь он вспомнил свою прежнюю мысль о копрах и мыльных пузырях.
Попадания полностью пробили его небронированный корпус. Они проделали огромные отверстия прямо в его сердце, разбивая ракетные отсеки, ломая конструкционные элементы, разрушая его структуры с презрительной легкостью. Его вторичный реактор аварийно отключился, а четыре его альфа-узла взорвались. Только то, что он был построен с импеллерными отсеками военного образца, имеющими массу автоматических выключателей, спасло его от мгновенного уничтожения, а под его значком появились коды данных, указывающих на критические структурные повреждения.
Затем все закончилось... еще на сорок пять секунд
Адриан Лафф знал, что его первая волна ракет только что ворвалась во вражеский строй. Он видел, как их импеллерные сигнатуры исчезают с его сверхсветовых гравитационных детекторов, когда они отключались защитниками или заканчивали свой путь и взрывались, и те же гравитационные сигналы сказали ему, что три клина вражеских кораблей также исчезли. Но это была вся информация, которой он располагал, и пройдет еще полминуты, прежде чем его датчики на скорости света смогут сказать ему, сколько еще повреждений они могли нанести.
В то же время у него были другие причины для беспокойства.
"Лев Троцкий" начал запускать противоракеты. Активная противоракетная оборона больших кораблей была гораздо слабее, чем следовало бы для чего-то их размера, но система Эгида, которая была добавлена к ним, слегка нивелировала эту уязвимость. Вряд ли Лафф мог назвать это сложным решением, но в самой концепции была определенная брутальная элегантность. Просто уберите пару бортовых пусковых установок, используйте ранее занимаемое ими пространство под дополнительное управление противоракетным огнем, а затем с помощью двух оставшихся пусковых выбрасывайте контейнеры с оборонительными ракетами.