- Тогда ладно, - сказал он. - Давайте сделаем перевод.
Он указал большим пальцем на бокс из оружейной стали, прикрепленный к переборке с одной стороны трехствольника, и глава экипажа "Уробороса" кивнула. В такой незаконной сделке, как эта, не могло быть и речи о стандартном электронном переводе средств. Несмотря на всю изобретательность и изощренность нынешнего поколения, практикующего древнее искусство "отмывания денег", обычные денежные переводы оставляли слишком много электронных следов, чтобы кто-либо чувствовал себя комфортно. Кроме того, работорговцы - как контрабандисты и пираты - изначально не были доверчивыми душами.
К счастью, не всегда можно было полагаться на нормальные электронные переводы, даже когда обе стороны, о которых идет речь, были чисты, как свежевыпавший снег. Вот почему физические переводы средств оставались все еще востребованными. Когда женщина-матрос шагнула вперед, Хатчинс набрал комбинацию, чтобы отпереть бокс из оружейной стали, и его крышка плавно скользнула вверх. Внутри было несколько дюжин кредитных чипов, выданных "Банко де Мадрид" со Старой Земли. Каждый из этих чипов представлял собой пластину с молекулярной схемой, внедренной в матрицу из практически неразрушимого пластика.
Эти пластины содержали код подтверждения банка, числовое значение стоимости, и ключ безопасности (безопасность которых, вероятно, была лучше, чем коды центрального компьютерного управления флота Солнечной лиги), и любая попытка изменить значение, запрограммированное в нем при его первоначальной эмиссии, приведет к срабатыванию защитного кода и превратит чип в бесполезный, сплавленный комок. Эти чипы признавались законным платежным средством в любой точке исследованной галактики, и никто не мог отследить, куда они отправились, или - лучше всего с точки зрения работорговцев - через чьи руки они прошли с того дня, как были выпущены "Банко де Мадрид".
Конечно, женщина-матрос на самом деле не потянулась к кредитным чипам. Такие вещи просто не делались. Кроме того, она знала так же хорошо, как и Хатчинс, что если бы она была настолько глупа, чтобы запустить руку в эту коробку, то автоматически опускающаяся крышка отрезала бы ее. Вместо этого она достала небольшой ручной прибор, направила его к чипам и изучила показания. Мгновение она смотрела на него, убедившись, что сумма на дисплее соответствует той, на которую согласилось начальство Хатчинса, затем кивнула.
- Выглядит хорошо, - сказала она и протянула руку.
Хатчинс положил на ее ладонь пульт дистанционного управления для разблокировки магнитного замка. С помощью пульта она открыла бокс на переборке и вынула чип - бокс после этого вновь автоматически закрылся - при этом говоря в свой микрофон. Рада и Хатчинс не могли слышать слов, так как разговор был защищен, но они считали, что она подтверждает кому-то еще на борту "Уробороса", что средства находятся в ее распоряжении. Она прислушалась на мгновение, потом оглянулась через плечо на своих коллег-матросов.
- Хорошо, все чисто. Давайте заставим их двигаться.
- Начиная с двух впереди, - сказал Рада весело, и матрос фыркнула с явным удовольствием.
Рада и Хатчинс ухмыльнулись ей, но, по правде говоря, их настоящее внимание в основном было сосредоточено на двух рабынях для удовольствий. По-своему, деятельность, которой они вскоре займутся с этими рабами, была такой же рутинной, как сама сделка. Но это было намного приятнее, чем остальные их обязанности, и было одним из реальных преимуществ работы работорговцем.
Мужчина-матрос, управлявший двумя рабынями для удовольствий, подтолкнул их вперед своим стрекалом.
- Вот так, ребята. И я могу вам сказать из личного опыта, что они так же хороши, как и выглядят.
Та, что была очень пышногрудой, повернула голову, чтобы посмотреть на него. Хатчинс на мгновение подумал, что она действительно собирается пристально посмотреть на своего дрессировщика, как бы маловероятно это ни было. Рабов для удовольствий приучали к еще большей покорности, чем предназначенных для тяжелого труда.
Но потом он понял, что ее взгляд был просто сосредоточенным, и удивился еще больше. Из-за того то же самого обучения рабы для удовольствий проводили большую часть своей жизни в каком-то ментальном тумане.
Хотя матрос с "Уробороса" не смотрел на рабыню. Он поднял стрекало и изучал показания датчика на ручке. Увидев его впервые, Хатчинс был вновь удивлен. Датчики стрекал были довольно простыми вещами, как правило. Но этот датчик был похож на что-то, что принадлежало лаборатории.
- Эй, что...
- Чисто, - сказал матрос.
Хатчинс начал хмуриться и задаваться вопросом, что человек имел в виду, но он так и не успел закончить ни то, ни другое. На самом деле немногие оставшиеся секунды жизни Альберто Хатчинса прошли для него как в тумане. Каким-то образом цепи другой рабыни для удовольствий оказались на его шее, грудастая выбила из-под него ноги, и при падении стройняшка использовала цепи и его собственную инерцию, чтобы раздавить ему трахею и сломать шею.
Рада продержался чуть дольше. Ненамного. Только выбив ноги из-под его напарника, пышногрудая рабыня сковала его руки своими собственными наручными цепями и отправила дробовик в полет. Это было больно, и он вскрикнул. Этот вскрик, возможно, насторожил бы командный центр и пробудил бы трехствольник оборонительной башенки... если бы только каждая из камер и каждый датчик в отсеке - и те, что находились в проходе за его пределами, если на то пошло - не были обмануты различными нестандартными элементами, встроенными в усложненное рабское стрекало. Однако Рада на самом деле не думал об этом в данный момент, и его вскрик был прерван в любом случае парализующим ударом матроса, который держал стрекало. Это действительно было больно.
К тому времени, двигаясь намного быстрее, чем Рада считал возможным, раб для тяжелого труда был рядом. Каким-то образом его цепи оказались сняты. Он схватил Раду за горло - на самом деле огромная рука существа целиком обхватила его шею - и стукнул его головой о ближайшую стену. Удара было бы достаточно, чтобы горилла и то потеряла бы сознание. Череп Рады был раздроблен.
Сидя в своем укрытии в воздуховоде, Брайс был потрясен до паралича на несколько секунд. Хаос в коридоре внизу разразился так внезапно и был таким жестоким, что его разум по-прежнему пытался наверстать упущенное.
В наушнике он услышал восклицание Джеймса Льюиса - просто шум без слов; он сам, вероятно, сделал то же самое - и, мгновение спустя то, что походило на рвоту, от Хартмана. Позиция Эда располагала его ближе всего к сцене, которая выглядела слишком ужасно даже с точки обзора Брайса. Работорговец, которого ударили головой о стену коридора...
Брайс на мгновение закрыл глаза. Часть мозгов этого человека больше не находилась в его черепе. Сила раба, убившего его, была невероятной.
Но сейчас не было времени сидеть без толку. Брайс очень кратко рассказал о том, что случилось, Майклу Алсобруку и Саре Армстронг, заключив:
- Вы бы лучше сказали Ганни.
Он услышал бормотание Алсобрука:
- Эй, без шуток.
Но Брайс больше не обращал на него особого внимания. Выполнив свой долг, быстро и точно сообщив о том, что произошло, Брайс теперь мог свободно решать, что ему самому следует делать дальше. Во всяком случае, так ему казалось. Он не видел причин зря мутить воду, спрашивая старшие и предположительно более мудрые головы, что, по их мнению, он должен делать.
Он выглянул через вентиляционное отверстие и увидел, что матросы "Уробороса" прошли вниз по коридору на шесть-семь метров в направлении командного центра работорговцев в большой башне станции. То есть, на шесть или семь метров ближе к самому Брайсу.
Для осторожности было так много причин, но не более того. Ну, возможно, больше, чем это. У большинства членов экипажа были дробовики-игольники - современные потомки древних дробовиков со Старой Земли - и они были специально разработаны для использования на борту кораблей, где было противопоказано применять пульсеры из-за способности их гиперскоростных дротиков пробивать насквозь переборки (и другие вещи... как системы жизнеобеспечения или критически важная электроника). Огнестрельное оружие, мягко говоря, вряд ли могло пробить потолок коридора и поразить Брайса или двух его товарищей, прячущихся в воздуховодах наверху.
Конечно, легкий трехствольник военного класса, который каким-то образом появился и попал в руки раба для тяжелого труда, был совершенно другим делом. Он был разработан, чтобы пробивать бронированные скафандры, и у него не было бы никаких затруднений в превращении Брайса Миллера в мелко измельченный гамбургер.
Брайсу казалось маловероятным, что кто-то может начать стрелять из такого рода артиллерии внутри любого орбитального поселения, если только ему не будет совсем необходимо, поэтому его наличие на самом деле не так сильно беспокоило его. Он сказал себе это достаточно твердо. Однако определенную тревогу вызвало то, что люди с "Уробороса" остановились, чтобы осмотреть один из люков технического обслуживания, который давал доступ к воздуховодам.
Он услышал, как женщина-матрос сказала:
- Я хотела бы, черт побери, чтобы у нас были схемы.
В ответ на это раб для тяжелого труда пожал своими массивными плечами. Ну, в свете последних событий, он, вероятно, не был рабом. На самом деле, он, казалось, командовал операцией, судя по тому, что Брайс мог почерпнуть из тонкостей языка тела членов экипажа.
- Даже если бы у нас они были, мы не могли бы рассчитывать на них, - сказал он. - В таких огромных, как эта, станциях, к тому же тех, которым десятки лет, вероятно, имеется множество модификаций и изменений - и чертовски немногие из них попадают в новые наборы схем.
Женщина нахмурилась. Смотря не на него, но на люк над ней.
- По крайней мере, в защелках нет ничего хитрого. Просто примитивные ручные, аллилуйя. Подними меня, Хью.