- Могу ли я называть вас Херландер, доктор Симоэнс? - спросил он через мгновение, и другой человек удивил его краткой, натянутой улыбкой.
- Вы начальник службы безопасности Центра, - указал он голосом, который звучал менее измученно, чем должен был для человека с его глазами. - Я думаю, вы можете звать любого из нас как вам угодно!
- Верно. - МакБрайд улыбнулся в ответ, осторожно протискиваясь в возможное маленькое отверстие. - С другой стороны, моя мама всегда учила меня, что вежливо сначала спросить разрешения.
Краткий спазм боли, казалось, достиг своего пика в глазах Симоэнса при упоминании матери МакБрайдом. Оно, очевидно, напомнило ему о семье, которую он потерял. Но МакБрайд предвидел это и спокойно продолжил.
- Ну, Херландер, причина, по которой я хотел видеть вас, очевидно, состоит в том, что есть некоторая озабоченность тем, как то, через что вы прошли - через что вы еще проходите, вероятно - повлияет на вашу работу. Вы должны знать, что проекты, в которых вы участвуете, имеют решающее значение. На самом деле, они, вероятно, еще более важны, чем вы уже понимаете, и это будет только усиливаться. Так что, правда в том, что я должен знать - и мои начальники должны знать - насколько хорошо вы сможете продолжать функционировать.
Лицо Симоэнса напряглось, и МакБрайд поднял руку и аккуратно помахал ею в наполовину успокаивающем, наполовину извиняющемся жесте.
- Я извиняюсь, если это звучит бессердечно, - сказал он ровно. - Это не должно было случиться. С другой стороны, я пытаюсь быть честным с вами.
Симоэнс пристально посмотрел на него, потом пожал плечами.
- На самом деле, я ценю это, - сказал он и поморщился. - У меня было достаточно полувежливой лжи и притворства от всех тех людей, которые так стремились "спасти" Фрэнки от того, насколько ужасной стала ее жизнь.
Тихая, невыразимая горечь в его голосе была страшнее любого крика.
- Я тоже сожалею об этом, - сказал ему МакБрайд со столь же спокойной искренностью. - Но я ничего не могу отменить. Вы знаете это так же, как и я. Все, что я могу сделать, Херландер, это посмотреть, где вы и я - и Гамма-центр - находимся в данный момент. Я не могу заставить вашу боль исчезнуть, и не собираюсь притворяться или даже думать, что могу. Но, если говорить совсем откровенно, причина, по которой я беседую с вами, заключается в том, что моя работа - это помочь объединить весь Центр. А это значит, держать вас целым... и осознавать, что когда-нибудь придет время, когда мы не сможем этого делать.
- Если когда-нибудь придет время? - повторил Симоэнс с душераздирающей улыбкой, и, несмотря на свою подготовку и опыт, МакБрайд поморщился.
- Я пока не готов признать это неизбежным, - сказал он, задаваясь вопросом, действительно ли он сам в это верил... и сомневаясь в том, что он сделал. - С другой стороны, я не хочу лгать вам и говорить вам, что не собираюсь составлять планы на случай непредвиденных обстоятельств, если они произойдут. Это моя работа.
- Я понимаю это. - В первый раз в этих карих глазах промелькнуло нечто большее, чем боль. - На самом деле, это облегчение. Знать, откуда вы, и почему, я имею в виду.
- Я буду честен с вами, - сказал МакБрайд. - Последнее, что я действительно хочу сделать, это сблизиться на личном уровне с кем-то, кому так больно, как я думаю, вам. И это не значит, что я какой-то квалифицированный консультант или психотерапевт. О, конечно, у меня было несколько базовых занятий по психологии в рамках моей подготовки по безопасности, но я совсем не обладаю нужной квалификацией, чтобы пытаться справиться с вашим горем на какой-либо терапевтической основе. Но правда в том, Херландер, что если я хочу быть уверен, что понимаю вас и представляемые вами последствия для безопасности, вам придется поговорить со мной. И это означает, что я должен разговаривать с вами.
Он сделал паузу, и Симоэнс кивнул.
- Я не ожидаю, что вы сможете забыть о моей ответственности за безопасность Центра, - продолжил МакБрайд. - И я не смогу обещать вам ту конфиденциальность, которую должен уважать психотерапевт. Я хочу, чтобы вы поняли, что происходит. Но я также хочу, чтобы вы поняли, что моя конечная цель, независимо от того, где мы находимся сейчас, это попытаться помочь вам остаться цельным. Если вы развалитесь, вы можете не завершить работу, которая нам нужна, а это моя работа - получить законченную работу. Это так просто. С другой стороны, это также означает, что у вас есть, по меньшей мере, один человек во вселенной - я - с которым можно поговорить, и который сделает все возможное, чтобы помочь вам справиться со всем дерьмом, обрушившимся на вас.
Он снова помолчал, глядя в глаза Симоэнса, затем прочистил горло.
- Исходя из этого, Херландер, давайте поговорим.
Глава 19
Контр-адмирал Розак поднял взгляд, когда кто-то слегка постучал по дверной раме его кабинета.
- Я думаю, что, возможно, у меня есть нечто интересное, Луис, - сказал ему Иржи Ватанапонгсе. -Найдется минутка?
- Почти, - ответил Розак, с неоспоримым чувством облегчения отрываясь от документов, которые, очевидно, размножались клеточным делением. Он откинулся на спинку своего силового кресла и жестом пригласил Ватанапонгсе в офис, позволив двери закрыться за ним.
- И какой же новый интересный лакомый кусочек подвернулся мне сегодня от любимых верных приспешников-шпионов? - спросил он после того, как коммандер выполнил безмолвную команду.
- У меня еще не было возможности подтвердить это, - сказал Ватанапонгсе. - Я знаю, как вы сильно любите слышать то, что "пока не может быть подтверждено", но я думаю, что подтверждение этого, вероятно, будет через некоторое время. Учитывая обстоятельства, я подумал, что вы все равно захотите услышать это.
- И что это за обстоятельства?
- Вы помните Лаукконена?
- Как я мог забыть? - кисло отозвался Розак.
Сантери Лаукконен был одним из тех сомнительных, слишком часто вовлеченных в нечистые виды бизнеса типов, с которыми иногда приходилось иметь дело Управлению пограничной безопасности. Даже Розак не был уверен, откуда Лаукконен появился изначально, хотя, если бы ему пришлось гадать, он бы поставил на происхождение откуда-то из недр управления закупок флота Солнечной лиги. Для Пограничья этот человек был необычайно хорошо подготовлен, во всяком случае, когда дело доходило до "излишков" соларианского оружия. И не все, с чем он имел дело, появлялось в форме легально лицензированных "экспортных вариантов", разрешенных для продажи вне Лиги. Отнюдь нет.
Последние несколько лет он действовал в системе Аякс, чья близость к Сектору Майя делала ее более чем мимолетно интересной для людей, отвечающих за безопасность Майи. За эти годы он и Луис Розак нашли себя вовлеченными в ряд очень осторожных - и чрезвычайно осторожных - сделок. Самая окольная из них была связана с поставкой боеприпасов "освободительному движению" в системе Окада. Приказ об этой операции исходил аж из самого старого Чикаго, и рассматриваемое освободительное движение послужило предлогом для срочной необходимости пограничной безопасности распространить свою благотворительную защиту на несчастных граждан Окады.
И я все еще не понимаю, какого черта они хотели сделать, - со злостью размышлял он теперь. - Не то чтобы это был первый случай, когда людей убивали - в относительно больших количествах - в рамках какой-то непродуманной стратегии, но после этого они даже не пытались цепляться за систему! Прав Оравил - мне действительно не очень нравятся черные операции, но если мне все равно придется выполнять их для кучки придурков со Старой Земли, то, так или иначе, я бы, по крайней мере, хотел, чтобы они имели какой-то смысл после этого. Это даже не обязательно должно иметь здравый смысл.
На самом деле, он пришел к выводу, что пограничная безопасность сама себя переиграла в этом случае. Созданное УПБ "правительство реформ" оказалось предназначавшимся лишь для того, чтобы адмирал Тилден Сантана обменял свой мундир на президентский дворец. А пожизненный президент Сантана, похоже, делал некоторые существенные взносы на личные счета двух старших бюрократов из штаб-квартиры пограничной безопасности.
- Так, что насчет Лаукконена? - спросил он, выбираясь из своих мыслей.
- Ну, он торгует услугами и знает, как нам нравится отслеживать всех тех, чьи... оперативные интересы могут вторгнуться в Сектор. На самом деле, я мог бы также признать, что мы пошли дальше и намекнули ему на это.
- И насколько много мы инвестировали в этот твой "намек"? - сухо спросил Розак.
- Как говорят слуги, это не так уж и много, - ответил Ватанапонгсе. - На самом деле, это мелочь на карманные расходы, как для него, так и для нас. Чего он действительно добивается - сохранения доступа и нашей благосклонности, если возникнет случай другого взаимовыгодного обмена.
- Хорошо, - кивнул Розак. - Я могу это понять. Так какой же лакомый кусочек он бросил в нашу сторону?
- Один из моментов, на которые я намекнул ему, относится к тому, что мы хотели бы быть особенно хорошо информированными, это действия любых бывших сотрудников госбезопасности Хевена в нашем районе.
Розак вновь кивнул. Все командиры кораблей ренегатов из госбезопасности были достаточно умны, чтобы держаться подальше от Сектора Майя, но он знал, что, по крайней мере, некоторые из них действовали сразу за границами Сектора.
- Ну, я бы сказал, совершенно очевидно то, что Лаукконен стал одним из их поставщиков. Во всяком случае, для меня кажется очевидным, что он понимает даже лучше, где они были и что они делали, нежели хочет признать даже сейчас. Но, по его словам, "очень надежный источник" - которым я считаю некоего его клиента из госбезопасности - сообщил ему, что несколько бывших кораблей госбезопасности, которые действуют вокруг этого района Пограничья, были отведены от активных операций. Видимо, они будут сосредоточены на какой-то специальной операции - приблизительно описанной его "надежным источником", как большая коммерческая операция, нежели заурядное пиратство.