- С какой стати вам понадобилось тратить время на разработку таких моделей? - спросил Каша. - Я не могу придумать для этого никакой причины.
Зилвицки прищелкнул языком. - Это потому, что у тебя ограниченный кругозор и чахлое зрение человека, который всю свою жизнь провел в зеркальном зале. Я делал это не из соображений разведки, Виктор. Я разрабатывал их еще в свои прошлые собачьи дни, так что у меня были модели для предприятий, которые делали такие заказы.
- И ты уверен в этом, Антон? - спросил Веб.
- Да. Просто невозможно объяснить недавнее поведение "Рабсилы", если не ввести в уравнение основные некоммерческие факторы. Кстати, то же самое можно сказать и о "Джессик" и "Технодайн", хотя пока мы в этом не уверены. Но мы больше не думаем, что есть какие-то сомнения в том, что это правда в отношении "Рабсилы". Особенно если вы добавите к уже имеющейся у нас информации эти последние данные, касающиеся Моники. Любая корпорация вела бы себя совершенно иным образом, так же, как поведение корпоративного служащего не похоже на поступки Рональда Аллена.
Дю Гавел наклонился вперед, положил руки на стол, надул щеки и выдохнул воздух. - Хорошо. Будь я проклят!
- А может быть, и все мы, - сказал Джереми. - А что же тогда, по-твоему, происходит?
- Самое простое объяснение, - ответил Виктор, - состоит в том, что недавние неудачи, пережитые "Рабсилой" и некоторыми другими могущественными мезанскими корпорациями, заставили так называемое мезанское "правительство" начать действовать как единое целое. Если эта гипотеза верна, то мы на самом деле наблюдаем не операции "Рабсилы", а мезанские операции, использующие "Рабсилу" в качестве прикрытия.
Веб склонил голову набок и вопросительно посмотрел на Каша. - Похоже, это объяснение тебя не слишком убедило.
Виктор пожал плечами: - Этого нельзя исключать. Это самое простое объяснение, а самое известное из всех высказываний относится также и к разведывательной работе.
- О, я знаю этого человека! - весело сказала Берри. - Ты говоришь о бритве Оккама.
- И что же это такое? - спросила Рут с некоторой резкостью. Ее обширные познания в политических и военных вопросах не распространялись на основные положения в истории философии.
- Я забыла точные слова, - сказал Берри. - Но суть в том, что всякий раз, когда вам предлагают два или более возможных ответа на один и тот же вопрос, всегда выбирайте самый простой ответ. Скорее всего, именно он и будет правильным.
Веб, хорошо знакомый с бритвой Оккама, молча просидел весь разговор. Когда Берри закончила, он сказал: - Но ты же скептик, Виктор.
- Да. Я. - Каша кивнул на Зилвицки. - И Антон тоже.
Теперь Дю Гавел посмотрел на Антона. - Но почему же?
Зилвицки нахмурился. На самом деле это было не так уж хмуро, но, учитывая массивное лицо Антона, ему не потребовалось много времени, чтобы походить на очень раздраженного короля гномов.
- По общему признанию, это неясный вопрос. Но мне просто слишком трудно поверить, что "правительство" с историей планеты Меза могло внезапно начать действовать так гладко и эффективно, как оно, кажется, поступало.
- По-моему, в это просто невозможно поверить, - сказал Виктор. - Это так называемое "правительство" на Мезе имеет гораздо больше общего с советом директоров компании, чем с обычным правительством.
Дю Гавел задумался. Конечно, в словах Виктора было много правды. Политическая структура Мезы по существу представляла корпорацию, в которой все свободные граждане владели голосующими акциями. Рабам, разумеется, навсегда запрещалось владеть голосующими акциями. Действительно, им было запрещено владеть чем-либо. По крайней мере, официально. На практике им, как правило, разрешалось иметь при себе какие-то личные вещи, так же как в действительности им часто дозволялось подрабатывать на стороне в различных мелких предприятиях.
Генеральный директор Мезы избирался Генеральным советом звездной системы. Членство в совете делилось между основными корпорациями звездной системы и членами, избранными свободными гражданами в целом. Тем не менее, баланс сил однозначно был смещен в пользу членов совета, назначаемых крупными корпорациями. Выборные члены составляли лишь одну треть от общего числа членов Генерального совета; остальные две трети назначались корпорациями пропорционально доле государственных налогов, которые платила каждая корпорация. Поскольку "Рабсила" была с большим отрывом самой крупной корпорацией и фактически обеспечивала почти шестнадцать процентов всей налоговой базы правительства, ее назначенцы доминировали в Генеральном совете и обычно определяли, кто будет занимать должность генерального директора.
В дополнение к назначениям, которые "Рабсила" могла делать самостоятельно, она тщательно скрывала (или, по крайней мере, старательно никогда не упоминала) отношения с другими крупными мезанскими корпорациями, через которые она контролировала назначение еще большего числа членов Генерального совета. Например, "Джессик комбайн" официально была независимой корпорацией с долей налогов в 4,5%, но ее голоса при назначении членов Генерального совета фактически контролировались "Рабсилой". Если, как они подозревали, подобные отношения существуют и с "Меза Фармасьютикалс", это дало бы "Рабсиле" контроль - или влияние, по крайней мере, - еще на 9,5% налогов и соответствующее число голосов при формировании Генерального совета. В совокупности, только через эти три номинально независимые корпорации директора "Рабсилы", вероятно, напрямую контролировали тридцать процентов корпоративной части совета звездной системы.
По Конституции Мезы, генеральный директор должен был выбираться из числа членов Генерального совета, что фактически гарантировало его выборы из числа назначенных на должность представителей корпораций. И он действительно был главным исполнительным директором звездной системы, как по должности, так и на самом деле. Он служил волей Генерального совета, и ни один генеральный директор не мог занимать свой пост непрерывно более десяти стандартных лет, но пока он занимал свой пост, его власть была фактически неограниченной, и все решения государственной политики спускались сверху вниз из его офиса, через подчиняющийся непосредственно ему аппарат исполнительной власти. Его бюджетные предложения должны были быть одобрены Генеральным советом, но они обычно утверждались без долгих дебатов. Фактически (крайне редкий) отказ Генерального совета одобрить бюджетные предложения действующего генерального директора был равнозначен вотуму недоверия и немедленно прекращал срок полномочий этого генерального директора.
Разумеется, это была не та политическая структура, которая позволяла бы проявлять гибкость и идти на риск. В этом отношении Дю Гавел был согласен с Виктором. С другой стороны, он думал, что эгалитарная политическая философия Каша иногда ослепляла его - по крайней мере, частично - по отношению к определенным реалиям.
Правительства, управляемые по корпоративным правилам, на самом деле были довольно распространены в галактике, и Меза ни в коем случае не была единственным примером. Например, первоначальное правительство Мантикоры было создано очень похожим образом. Правда, оно сильно менялось на протяжении веков, но перемены были единственной истинной компонентой человеческих институтов, когда кто-то добирался до них, и многие другие звездные нации эволюционировали в корпоративную форму, а не уходили от нее.
И если все делалось как следует, то они работали так же хорошо, как и любая другая система. То есть никогда не идеально, но часто более чем достаточно, чтобы справиться.
Беовульф был как раз подходящим примером, поскольку он также имел корпоративную политическую структуру, отражавшую его экономическое состояние. Акционеры, владевшие всеми акциями корпорации (которая, в свою очередь, владела всей системой Беовульфа), избирали совет директоров и корпоративных должностных лиц, которые затем управляли корпорацией и отвечали за предоставление необходимых государственных услуг гражданам Беовульфа. Эта структура сохранялась, по существу, неизменной в течение большей части пятисот стандартных лет и в некоторой степени сохранила свою внешнюю форму даже сегодня. И все же правительство Беовульфа вполне могло вести себя как подлинное национальное государство, а не просто ссорящаяся олигополия.
Тем не менее, Дю Гавел подумал, что Каша, вероятно, прав. Главное различие между Беовульфом и Мезой заключалось в рабстве. Около семидесяти процентов населения Мезы были рабами в настоящем или прошлом. Эта грубая и простая демографическая реальность наложила свой отпечаток на все аспекты мезанского общества. Правда, тридцать процентов населения Мезы, которые не были рабами, пользовались высокой степенью индивидуальных гражданских свобод и довольно хорошо обеспечивались различными корпорациями, на которые они работали, что отражало отношения покровителя и клиента. В немалой степени, однако, это представляло собой дань корпораций их клиентам как способ помочь ослабить любые склонности к аболиционизму.
Этот менталитет "откупа", вероятно, был излишним, поскольку ум мезанцев не воспринял бы идею Антирабовладельческой лиги, но он свидетельствовал о фундаментальной паранойе, которую институт рабства породил в своем классе рабовладельцев. Эта паранойя также распространилась - с гораздо большим основанием - на подозрение в отношении внешних "нарушителей спокойствия". В то время как свободные граждане Мезы пользовались относительно высокой степенью гражданской свободы, существовали определенные области, в которых эти свободы были крайне ограничены. Органы безопасности Мезы пользовались практически полным правом на карт-бланш в любом вопросе, затрагивающем институт рабства, и они были крайне безжалостны к любому подозреваемому в аболиционизме. Большинство свободных жителей Мезы не возражали против этого, поскольку они, как и их корпоративные правители, жили в страхе перед призраком восстания рабов и в целом поддерживали любые меры, которые, по их мнени