– Нет. – Взгляд, полный вековой мудрости, задержался на моей руке. В этом мире она не болела и не кровоточила. – Яд действует, но медленно.
– Почему тогда я вернулся сюда? – Я не хотел, чтобы у меня снова начались приступы, не хотел ей подчиняться. – Я не могу остаться.
– С тобой, Элиас, всегда так много вопросов, – улыбнулась она. – Во сне люди ходят по краю Места Ожидания, но не проникают сюда. Ты же одной ногой в мире живых, другой – в мире мертвых. Не беспокойся, Элиас. Долго я тебя не задержу.
К нам приблизился один из призраков, витающих среди деревьев. Женщина, почти прозрачная – я не смог разглядеть ее лица. Она всматривалась сквозь ветви, заглядывала под кусты. Ее губы постоянно двигались, как будто она разговаривала сама с собой.
– Ты слышишь ее? – спросила Ловец Душ.
Я попытался прислушаться к шепоту призраков, но их здесь было слишком много. Я покачал головой, и на лице Ловца Душ промелькнуло нечитаемое выражение.
– Попробуй еще раз.
Я закрыл глаза и сосредоточился на этой женщине – только на женщине. «Я не могу найти… где… Не прячься, любовь моя…»
– Она… – открыл я глаза, и бормотание других призраков заглушило ее тихий шепот. – Она что-то ищет.
– Кого-то, – поправила меня Ловец Душ. – И отказывается идти дальше. Это длится уже несколько десятилетий. Она тоже причинила кому-то боль. Очень давно. Хотя и не хотела, думаю.
Это был довольно явный намек на просьбу Ловца Душ, которую она высказала в последнюю нашу встречу.
– Я не сближаюсь с Лайей.
– Очень хорошо, Витуриус. Мне очень неприятно делать тебе больно. – Холодок прокатился по спине.
– Ты и это можешь делать?
– Я очень много чего могу. Возможно, я покажу тебе перед смертью. – Она положила на мою руку горячую как пламя ладонь.
Когда я проснулся, было все еще темно, а рука до сих пор болела. Я закатал рукав, ожидая увидеть на месте раны узловатый рубец.
Но рана, зажившая несколько дней назад, выглядела свежей и кровоточила.
14: Элен
Две недели назад
– Ты спятила, – заявил Фарис, когда мы с ним и Дексом искали в грязи за складом следы. Я бы поверила ему, но следы не лгут, и о многом они рассказали весьма красноречиво.
Здесь сражались двое: один большой и высокий, второй – маленький. Маленький едва не победил большого, но его вырубили. Так, во всяком случае, я предположила, потому что мертвого тела нигде не нашла. Большой вместе со своим компаньоном оттащил маленького в здание склада. А затем они оба сбежали на лошади через ворота в задней стене. У лошади на подкове был выгравирован девиз клана Витуриа: «Всегда побеждать». Я вспомнила странный рассказ Кухарки: «Они боролись с демоном и повергли его ниц, сбежав из города победителями».
Даже спустя несколько дней следы оставались четкими. Никто сюда не приходил.
– Это ловушка. – Фарис поднял факел и осветил углы склада, окутанные мраком. – Чокнутая старуха-кухарка заманила тебя сюда, а сама наверняка устроила засаду.
– Это загадка, – сказала я. – А я всегда хорошо справлялась с загадками. – Правда, эта заняла у меня больше времени, чем обычно. С той ночи, когда приходила Кухарка, прошло уже несколько дней. – Кроме того, старая карга против трех масок – никакая не засада.
– Но она ведь прыгнула на тебя, не так ли? Зачем ей вообще помогать тебе? Ты – маска. Она – беглая рабыня.
– Она ненавидит Коменданта. А Комендант, – я указала на землю, – явно что-то скрывает.
– Кроме того, никакой засады тут не видно, – Декс повернулся к двери в стене позади нас. – Но есть выход, наполовину скрытый тенью. Дверь выходит на восток, и она полдня в тени.
Я кивнула на печь.
– А это шпиль страданий. Многие книжники, которые тут работали, родились и умерли в его тени.
– Но эти следы… – начал Фарис.
– В Империи всего две женщины-демоницы с серебряной кожей, – перебила его я. – И одну из них той ночью пытал Авитас Харпер.
Харпера, к слову сказать, не пригласили на эту маленькую прогулку.
Я снова стала изучать следы. Почему Комендант не вызвала подкрепление? Почему не сказала никому, что видела той ночью Элиаса?
– Мне надо поговорить с Керис, – сказала я. – Выясни…
– Это очень плохая идея, – сзади из темноты раздался мягкий голос.
– Лейтенант Харпер, – поприветствовала я шпиона и бросила свирепый взгляд на Декса. Ему полагалось убедиться, что Харпер не следит за нами. – Прячешься в тени, как обычно. Полагаю, ты ей обо всем расскажешь?
– Мне и не нужно. Вы выдадите, что все знаете, как только спросите об этом. Если Комендант пыталась что-то скрыть, значит, на то была причина. Мы должны узнать эту причину, прежде чем раскроем, что напали на ее след.
Фарис хмыкнул, а Декс закатил глаза.
Разумеется, идиот. Как раз это я и собиралась сделать. Но Харперу это знать необязательно. На самом деле, чем тупее он меня считает, тем лучше. Он скажет Коменданту, что я для нее не угроза.
– Нет никакого «мы», Харпер. – Я отвернулась от него. – Декс, проверь отчеты той ночи, посмотри, не было ли кого-нибудь поблизости. Может, кто-нибудь что-нибудь видел. Фарис, вы с Харпером узнайте про коня. Скорее всего, он черный или гнедой, высотой как минимум семнадцать ладоней. Квин не любил разнообразие в своих конюшнях.
– Мы выследим коня, – ответил Харпер. – Не ходите к Коменданту, Сорокопут.
Я пропустила его слова мимо ушей, вскочила в седло и поскакала к особняку Витуриа.
К особняку Витуриа я подъехала еще до полуночи. На этот раз здесь было гораздо меньше солдат, чем несколько дней назад, когда я приходила сюда к Маркусу. Или Император нашел другую резиденцию, или уехал. Возможно, в бордель. А может, убивать детей потехи ради.
Я мельком подумала о родителях Маркуса. Ни он, ни Зак никогда о них не говорили. Его отец работал кузнецом в деревне севернее Силаса, а мать – пекарем. Что они чувствовали, когда один их сын убил другого и стал коронованным Императором?
Комендант встретила меня в кабинете Квина, за его столом. Она предложила сесть, но я отказалась.
Я старалась не смотреть на нее. На ней был черный халат, и на шее виднелись голубые завитки татуировки, о которой так часто шептались в Блэклифе. Раньше я видела Керис только в униформе. Без нее она казалась еще меньше.
Комендант как будто почувствовала мои мысли, и ее взгляд стал острее.
– Я должна поблагодарить вас, Сорокопут, – произнесла она. – Вы спасли жизнь моего отца. Я не хотела его убивать, но сам бы он не отказался от правления кланом Витуриа. Ну а то, что вы вывезли его из города, позволило сохранить его достоинство и обеспечить плавный переход власти.
Комендант отнюдь не благодарила меня. Она кипела от гнева, когда узнала, что ее отец сбежал из Серры. И сейчас она мне сообщила, что знает, кто ему помог. Но как она это узнала? Убедив Квина не брать штурмом подземелья Блэклифа ради спасения Элиаса, я совершила практически невозможное. И увезти его из-под носа охраны оказалось одной из самых трудных задач, с какими я когда-либо сталкивалась. Мы были осторожны, крайне осторожны.
– Вы видели Элиаса Витуриуса с того утра, когда он сбежал из Блэклифа? – спросила я. Она не выказала ни проблеска эмоций.
– Нет.
– Вы видели книжницу Лайю, бывшую вашу рабыню, с тех пор, как она сбежала из Блэклифа в тот же самый день?
– Нет.
– Вы – Комендант Блэклифа и советник Императора, Керис, – сказала я. – Но как Кровавый Сорокопут я выше рангом. Вы понимаете, что я могу отвезти вас на допрос и выбить из вас ответы.
– Не тягайся со мной рангами, девчонка, – тихо произнесла Комендант. – Единственная причина, по которой ты все еще жива, это то, что мне, не Маркусу, а мне, ты пока еще полезна. Но, – она пожала плечами, – если ты настаиваешь на допросе, я, конечно, подчинюсь.
Пока еще полезна…
– В ночь побега Витуриуса видели ли вы его у склада, примыкающего к западной стене города? Может, вы боролись с ним и проиграли? Он вас вырубил и сбежал вместе с рабыней на вашей лошади?
– Я только что ответила на этот вопрос, – сказала она. – У вас есть еще что-то, Кровавый Сорокопут? Революция книжников докатилась до Силаса. На рассвете я поведу туда солдат, чтобы подавить восстание.
Ее голос звучал как никогда мягко. Но на миг в ее глазах промелькнул глубоко запрятанный гнев, который растаял так же быстро, как и появился. Сейчас я от нее ничего не добьюсь.
– Удачи в Силасе, Комендант.
Я уже развернулась к выходу, когда она бросила мне в спину с легкой насмешкой:
– Пока вы не ушли, Кровавый Сорокопут, примите мои поздравления. Маркус заканчивает сейчас оформление бумаг. Обручение вашей сестры с Императором сделает ему честь. Их наследник будет настоящим патрицием…
Я вышла за дверь, пересекла двор. Мысли в голове лихорадочно скакали, отчего мне становилось дурно. Я так и слышала ответ отца на мой вопрос, чем он выторговал свободу для меня. Ничего важного, дочка. Вспомнились слова Ливии о том, что Ханна странно себя ведет. Как будто ей известно что-то, чего не знаем мы.
Я пронеслась мимо охраны и вскочила на коня. В голове стучало одно: «Только не Ливи. Не Ливи. Не Ливи».
Ханна сильная. Едкая. Злая. Но Ливи… Ливи милая, забавная, любопытная. Маркус разглядит в ней это и раздавит ее. И получит удовольствие. Я примчалась домой, спрыгнула с лошади на ходу. Влетела через главные ворота во двор, где оказалось полно масок.
– Кровавый Сорокопут, – один из них шагнул вперед. – Вы должны ждать тут…
– Пропустите ее.
Маркус показался из дверей моего дома, за ним следовали отец с матерью. Проклятье, нет. Это зрелище до абсурда ненормальное. Мне хотелось развидеть все это и вымыть с мылом глаза. За ними вышла Ханна, высоко подняв голову. Глаза ее сияли, что привело меня в замешательство. Выходит, он с ней? Если так, то почему она выглядит такой счастливой? Я никогда не скрывала от нее своего отвращения к Маркусу.