Мама вышла, и Афия кивком указала в глубь палатки.
– Пошли, – велела она. – И спрячьте свои лица, даже от моего племени. Только мама Рила, Джибран и я знаем, кто вы. И больше никто знать не должен, пока мы не выберемся из города. Вы с Лайей останетесь со мной, а Кинана и Иззи уже увел Джибран.
– Куда? – спросил я. – Куда мы идем?
– К помосту сказителей, Витуриус. – Афия изогнула бровь, смерив меня взглядом. – Сказительница собирается спасти тебя, рассказав свою историю.
19: Элен
Город Нур напоминал чертову пороховую бочку, а каждый солдат, отправленный мной патрулировать улицу, – заряд, готовый вот-вот воспламениться.
Несмотря на угрозу публичной порки и понижения ранга, на их счету уже с десяток стычек с кочевниками. И, несомненно, будет еще больше.
Возмущение кочевников по поводу присутствия на ярмарке меченосцев просто смехотворно. Когда они боролись на побережье с пиратскими фрегатами варваров, то были весьма рады получить поддержку Империи. Но стоило нам войти в город кочевников, чтобы найти преступников, они так ощетинились, будто мы выпустили на них орду джиннов.
Я мерила шагами балкон на крыше гарнизона меченосцев, расположенного в западной части города, поглядывая вниз на переполненный рынок. Элиас, черт возьми, мог быть где угодно.
Если он вообще здесь.
Сама возможность, что я ошиблась, что Элиас сумел проскользнуть на юг, пока я теряла время в Нуре, приносила странное облегчение. Если Элиаса здесь нет, я не смогу поймать его и убить.
Но он здесь. И ты должна найти его.
Однако с тех пор, как мы прибыли в гарнизон у разлома Ателла, все пошло наперекосяк. Людей на заставе не хватало. Мне пришлось стягивать резервы с ближайших охранных постов, чтобы собрать достаточно сил для патрулирования Нура.
По приезде в оазис я обнаружила, что солдат и здесь катастрофически не хватает. При этом никто не знал, куда их отправили.
В общей сложности у меня набралось около тысячи человек, в основном наемники, и десяток масок, но этого было мало, чтобы обыскать стотысячный город. Все, что я могла сделать, это оцепить оазис так, чтобы ни одна повозка не могла проехать без обыска.
– Кровавый Сорокопут, – на лестнице, ведущей в гарнизон, появилась светловолосая голова Фариса, – мы взяли ее, она в камере.
Я подавила страх, спускаясь вместе с Фарисом по узкому пролету в подземелье. Когда мы в последний раз виделись с мамой Рилой, я была долговязой четырнадцатилетней девчонкой и еще не носила маску. Вместе с Элиасом я прожила две недели в племени Саиф, когда мы возвращались обратно в Блэклиф после пятого курса. И хотя я, как и все пятикурсники, шпионила для меченосцев, мама Рила всегда обращалась со мной по-доброму. И вот теперь я собираюсь отплатить ей допросом.
– Она пришла в лагерь Нура три часа назад, – сообщил Фарис. – Декс схватил ее на выходе. Пятикурсник, приставленный следить за ней, доложил, что она посетила за сегодня десять племен.
– Дай мне сведения об этих племенах, – приказала я Фарису. – Размеры, союзы, торговые маршруты – всё.
– Харпер сейчас разговаривает со шпионом-пятикурсником.
Харпер. Мне стало любопытно, что бы Элиас сделал с Северянином. Я представила, как он говорит: «Жуткий, точно девять кругов ада». Он тоже неразговорчивый. Я слышала в мыслях голос моего друга – его знакомый баритон, который будоражил и успокаивал меня одновременно. Оказаться бы здесь с тем Элиасом, охотясь на какого-нибудь шпиона-маринца или убийцу-варвара.
«Его зовут Витуриус, – напомнила я себе в тысячный раз. – И он – предатель».
В подземелье спиной к камере стоял Декс, стиснув челюсть. Поскольку Декс тоже жил с племенем Саиф, будучи пятикурсником, я была удивлена, что он так напряжен.
– Осторожнее с ней, – промолвил он еле слышно. – Она что-то замышляет.
Мама Рила сидела на жесткой койке, единственной в камере, словно на троне – спина прямая, подбородок вздернут. Длинные пальцы поддерживали над полом подол платья. Когда я вошла, она поднялась.
– Элен, любовь моя…
– Вы должны обращаться к командиру «Кровавый Сорокопут», сказительница, – сказал Декс тихо, красноречиво посмотрев на меня.
– Сказительница, – начала я, – вы знаете, где Элиас Витуриус?
Она осмотрела меня с ног до головы, не скрывая разочарования. Эта женщина дала мне травы, замедляющие цикл, чтобы хоть как-то облегчить жизнь в Блэклифе, потому что в такие дни она превращалась в сущий ад. Эта женщина пообещала, без намека на иронию, что в тот день, когда я выйду замуж, она заколет сотню коз в мою честь и сочинит про меня историю.
– Я слышала, что вы охотитесь на него, – ответила она. – И видела вашего шпиона, ребенка. Но я не верила.
– Ответьте на вопрос.
– Как ты можешь охотиться на мальчика, который был твоим лучшим другом всего несколько недель назад? Он твой друг, Эл… Кровавый Сорокопут. Твой защитник и брат.
– Он беглец и преступник. – Я завела руки за спину и сплела пальцы вместе, вращая кольцо Кровавого Сорокопута. – И он должен предстать перед правосудием, как и остальные преступники. Вы его прячете?
– Я – нет.
Я смотрела на нее в упор, не отводя взгляда, ноздри ее затрепетали, и она с раздражением вздохнула.
– Ты брала соль и воду с моего стола, Кровавый Сорокопут. – Руки ее, сжимавшие край койки, были напряжены. – Я бы не оскорбила тебя ложью.
– Но вы бы скрыли правду. Вот в чем разница.
– Даже если бы я прятала его, что бы вы сделали? Воевали бы со всем племенем Саиф? Вам бы пришлось убить всех до единого.
– Один человек не стоит целого племени.
– Но он стоит Империи? – Мама наклонилась вперед, косы упали на ее лицо. Темные глаза сверкали гневом. – Он стоит твоей свободы?
Как, черт возьми, ты узнала, что я променяла свою свободу на жизнь Элиаса? Эти слова чуть не сорвались с моих губ, но выучка заставила меня сдержаться. Слабый пытается заполнить тишину, а хорошо обученный маска использует ее в своих целях. Я скрестила руки, ожидая, что еще она скажет.
– Ты от многого отказалась ради Элиаса. – Мама Рила встала. Хоть и ниже меня на несколько дюймов, она как будто возвышалась над нами в своем гневе. – Почему бы мне не отказаться от жизни ради него? Он мой сын. На что ты можешь пожаловаться?
Только на четырнадцать лет преданной дружбы и разбитое сердце.
Но это не имело значения. Потому что в гневе мама Рила дала то, что мне надо. Откуда она могла знать, от чего я отказалась ради Элиаса? Даже если она слышала об Испытаниях, то все равно не могла знать, чем я пожертвовала ради него.
Если только он ей не рассказал.
И это означало, что они встречались.
– Декс, проводи ее наверх. – За спиной мамы Рилы я подала знак: «Следи за ней». Он кивнул и повел ее из камеры. Я вышла за ним и наткнулась на Харпера и Фариса, ждущих меня в гарнизонной казарме Черной Гвардии.
– Это был не допрос, – прорычал Фарис. – Это было чаепитие какое-то. Что, черт возьми, ты могла выудить?
– Ты должен был пойти с пятикурсниками, Фарис, а не подслушивать.
– Тлетворное влияние Харпера. – Фарис кивнул на своего спутника. Тот пожал плечами в ответ на мой свирепый взгляд.
– Элиас здесь, – сообщила я. – Мама Рила кое о чем проговорилась.
– Ее замечание насчет вашей свободы, – пробормотал Харпер.
Его утверждение расстроило меня. Мне смертельно не нравилось, что он постоянно все угадывает.
– Ярмарка почти закончилась. С рассветом племена начнут уезжать из города. Если племя Саиф собирается его вывезти, они это и сделают. Он вынужден попытаться уехать отсюда. При такой высокой награде за его голову слишком велик риск, что его заметят, если он останется.
В дверь постучали, и Фарис впустил пятикурсника, нарядившегося кочевником. На коже мальчика остались пятна песка.
– Пятикурсник Мелиус, сэр. – Он бойко отдал честь. – Меня прислал лейтенант Декс Атриус, Кровавый Сорокопут. Сказительница, которую вы допрашивали, направляется к помосту сказителей в восточной части города. Остальные кочевники племени Саиф тоже идут туда. Лейтенант Атриус передал, что нужно прийти быстро и привести подкрепление.
– Прощальная история. – Фарис снял со стены мои мечи и протянул мне. – Это последнее событие перед тем, как племена разъедутся.
– Туда пойдут тысячи, – добавил Харпер. – Хорошее место, чтобы спрятать беглеца.
– Фарис, укрепи оцепление. – Мы покинули гарнизон и вышли на улицу. – Отправь все отряды на патрулирование. Никто не должен уехать из Нура, не пройдя пропускной пункт меченосцев. Харпер – со мной.
Мы отправились в восточную часть города, следуя за толпой, стекающейся к помосту сказителей. Наше появление было тотчас замечено, только теперь кочевники воспринимали нас отнюдь не с той неохотной терпимостью, к которой я уже привыкла. Пока мы проходили, я услышала немало оскорблений. Мы обменялись взглядами с Харпером, и он стал подавать сигналы отрядам наемников, которые попадались нам на пути. В конце концов за нами собралось два десятка отрядов.
– Скажите, Кровавый Сорокопут, – обратился ко мне Харпер, когда мы оказались рядом с помостом. – Вы и вправду думаете, что сможете взять его?
– Я сотню раз побеждала Витуриуса в сражении…
– Я не имею в виду – победить его. Я имею в виду другое: когда этот момент настанет, сможете ли вы заковать его в цепи и отвезти Императору, зная, что за этим последует?
Нет, черт возьми, нет. Я спрашивала себя то же самое сотню раз: «Правильно ли я поступлю по отношению к Империи? Правильно ли поступлю по отношению к своему народу?» Я не могла запретить Харперу задавать мне вопросы, и в ответ почти прорычала:
– Думаю, мы это выясним, не так ли?
Помост сказителей находился на дне глубокой чаши, светящейся огнями сотен масляных ламп. Вокруг располагались террасы. Проход шел сразу за сценой и выходил к огромной стоянке, забитой повозками тех, кто собирался уехать сразу после прощальной истории. Воздух звенел от ожидания. Охваченная неясным предчувствием, я сжала меч так, что костяшки побелели. Что происходит?