Лайей? С Афией? На этот раз я хотел, чтобы у меня снова случился приступ. Мне требовались ответы.
– Ночные кошмары, Элиас?
– Постоянно.
– У меня тоже бывают плохие сны. – Он ненадолго встретился со мной взглядом, затем отвел глаза.
Не сомневаюсь. В памяти всплыла Комендант, когда она стояла возле моей камеры несколько месяцев назад, как раз накануне казни. Она застала меня, когда я видел кошмарный сон. «Меня они тоже мучают», – сказала она.
И вот спустя несколько месяцев, вдали от Блэклифа, я встречаю этого ребенка-книжника, обреченного на муки в Кауфе, и он, выходит, ничем не отличается. Меня встревожило то, что у нас троих есть общее: чудовища, проникающие в наш разум. Вся тьма и зло, уготованные для нас другими, над чем мы не имеем власти, ибо слишком молоды и неопытны – все это остается рядом из года в год, только и ожидая нашего падения. И чуть что – оно настигает нас, точно гули умирающую жертву.
Комендант, я знаю, служит тьме. Какие бы ночные кошмары ее ни терзали, сама она в тысячи раз хуже.
– Не давай страху овладеть собой, Тас, – сказал я. – Ты будешь таким же сильным, как любой маска, пока не поддашься страху. Пока будешь бороться.
Из коридора донесся знакомый крик. Я слышал его с тех пор, как попал в камеру. Начинаясь как стон, он переходил в рыдания.
– Он молод. – Тас кивнул в ту сторону, откуда доносился крик страдающего пленника. – Надзиратель проводит с ним много времени.
Бедолага. Неудивительно, что половину времени он орет как безумец. Тас полил спиртом мои изувеченные ногти. Стало жечь, как в аду. Я подавил стон.
– Солдаты, – продолжил Тас, – дали имя этому пленнику.
– Крикун? – процедил я, стиснув зубы.
– Художник.
Я встретился взглядом с Тасом и забыл о боли.
– Почему, – спросил я тихо, – они так его называют?
– Я никогда не видел ничего подобного. – Тас, загрустив, посмотрел в сторону. – На стенах он рисует картины кровью, будто чернилами. Такие настоящие, что я думал, они… они оживут.
Проклятье. Не может быть. Легионер в одиночном блоке сказал, что он умер. И я поверил ему, дурак. Я позволил себе забыть Дарина.
– Почему ты мне это говоришь? – Меня охватило внезапное жуткое подозрение. Может, Тас шпион? – Надзиратель знает? Он велел тебе это передать?
Тас быстро покачал головой:
– Нет, пожалуйста, послушай. – Он посмотрел на мою руку, и я осознал, что сжимаю кулак. Мне стало тошно от того, что этот ребенок подумал, будто я могу его ударить, и разжал руку. – Даже здесь солдаты говорят об охоте на главного предателя Империи. А еще они говорят о девушке, которая с ним сбежала: о Лайе из Серры. И… и Художник… иногда в своих кошмарах тоже…
– Что тоже?
– Выкрикивает ее имя, – прошептал Тас. – Лайя. И велит ей бежать.
39: Элен
Ветер доносил до меня голоса, рождая в душе беспокойство. До Кауфа оставалось еще две мили, но тюрьма уже давала о себе знать криками боли и страданий.
– Кстати, о времени. – Проехав низину, мы увидели Фариса, ожидавшего нас у заставы. Оскалившись от ледяного ветра, он плотнее запахнул плащ, отороченный мехом. – Я тут уже три дня, Сорокопут.
– В Серебряных холмах было наводнение.
Вместо семи дней дорога заняла больше двух недель. Между тем до Разаны осталось всего неделя с лишним. Так что нет у нас этого проклятого времени. Я надеялась, что Кухарка хотя бы не ошиблась с местом.
– Солдаты настаивали, чтобы мы их объехали, – объяснила я Фарису. – Адская задержка.
Я спрыгнула, и Фарис взял поводья моей лошади.
– Странно, – сказал он, – с восточной стороны холмы тоже были перекрыты, но они сказали мне, что это из-за оползней.
– Оползни могут быть из-за наводнения. Давайте поедим, подготовимся и отправимся искать Витуриуса.
Мы вошли в здание заставы, и нас окутало тепло пылающего очага. Я села рядом с огнем, пока Фарис тихо разговаривал с находящимися тут же наемниками. Что бы он ни говорил, они все как один энергично кивали, бросая беспокойные взгляды в мою сторону. Затем двое исчезли на кухне, еще двое занялись лошадьми.
– Что ты им сказал? – спросила я Фариса.
– Что ты убьешь их родных, если они проговорятся кому-нибудь о нашем приезде, – улыбнулся мне Фарис. – Ты же не хочешь, чтоб Надзиратель узнал, что ты тут.
– Верно мыслишь. – Я надеялась, что нам не понадобится помощь Надзирателя в поимке Элиаса. От одной мысли, что он может запросить взамен, я содрогнулась.
– Надо разведать территорию, – сказала я. – Если Элиас и правда был тут, то он, может, еще не ушел.
Фарис задержал дыхание, но лишь на миг. Я посмотрела на него, и он тотчас всецело заинтересовался своим обедом.
– Что такое?
– Ничего, – ответил Фарис чересчур поспешно, но поняв, что я это заметила, тихо выругался и отставил свою тарелку. – Ненавижу все это, – сказал он. – И плевать, что шпион Коменданта меня слышит. – Он мрачно взглянул на Авитаса. – Ненавижу, что мы как псы охотимся, чтобы убить его, а Маркус подстегивает нас по спинам плетью. Элиас спас мою жизнь во время Испытаний. И жизнь Декса тоже. Он знал, каково это… после… – Фарис посмотрел на меня с немым укором. – А ты ни разу даже не заикнулась о Третьем Испытании.
Поскольку Авитас неотрывно следил за мной, самым мудрым было бы разразиться речью во славу Империи. Но я слишком устала. Да и сердце сжалось от боли.
– Я тоже ненавижу. – Я посмотрела на недоеденный обед. Аппетит совсем пропал. – Проклятье, мне все в этом ненавистно. Но это касается не только Маркуса, но и благополучия Империи. Если тебе это так претит, тогда собирай вещи и возвращайся в Антиум. Я могу приписать тебя к другому заданию.
Фарис отвел глаза, стиснув челюсти.
– Я останусь.
Я выпустила тихий вздох облегчения.
– В таком случае, – я опять взялась за вилку, – может быть, скажешь, почему ты замолк, когда я сказала, что мы должны поискать Элиаса тут.
– Проклятье, Эл, – простонал Фарис.
– Вы с ним были в Кауфе в одно и то же время, лейтенант Канделан, – сказал Авитас Фарису. – А вы, Сорокопут – нет.
Так и есть – на пятом курсе мы с Элиасом оказались в Кауфе в разное время.
– Ходил ли он куда-нибудь, когда в тюрьме становилось невмоготу? – В голосе Авитаса я заметила напряжение, какое редко подмечала. – Убегал?
– В пещеру, – ответил Фарис, немного подумав. – Однажды я проследил за ним, когда он ушел из Кауфа. Я думал… небеса, не знаю, что я думал. Может, какую-нибудь глупость: что он нашел в лесу тайник с элем. Но он просто сидел внутри и смотрел на стены. Я думаю… думаю, он просто пытался забыть тюрьму.
Когда Фарис произнес эти слова, во мне разверзлась огромная пустота. Элиас не смог бы продержаться в Кауфе без этих отлучек. Это так на него похоже, что мне одновременно захотелось рассмеяться и что-нибудь разбить.
Только не сейчас, когда ты так близко.
– Отведи нас туда.
Сначала я думала, что эта пещера ничего нам не даст. Она выглядела давным-давно заброшенной. Тем не менее мы зажгли повсюду факелы и обыскали каждый дюйм. Я уже собиралась отдать приказ покинуть пещеру, когда уловила в глубине трещины в стене какой-то проблеск. Когда я извлекла это наружу, то чуть не выронила из рук.
– Тысяча чертей. – Фарис выхватил у меня перевязанные, скрещенные ножны. – Мечи Элиаса.
– Он был здесь. – От страха у меня свело внутренности – тебе придется убить его! Но я преодолела себя, изобразив охотничий азарт. – И недавно. Пауки оплели здесь все. – Я поднесла факел к трещине, разглядывая паутину. Я постаралась найти следы девчонки, но ничего не обнаружила. – Если он здесь, значит, и Лайя должна быть тут.
– И если он все оставил здесь, – добавил Авитас, – то думал, что ушел ненадолго.
– Ты останешься наблюдать за пещерой, – велела я Фарису. – Помни, что мы имеем дело с Витуриусом. Держись на расстоянии. Не выдай себя. А мне надо спуститься в тюрьму. – Я повернулась к Авитасу: – Полагаю, ты хочешь пойти со мной?
– Я знаком с Надзирателем лучше, чем вы, – ответил он. – Неразумно будет просто ворваться к нему в тюрьму. Там слишком много шпионов Коменданта. Если она узнает, что вы здесь, то постарается вам помешать.
Я подняла бровь.
– Хочешь сказать, она не знает, что я здесь? Я думала, ты доложил ей.
Авитас ничего не ответил. Его молчание затягивалось, и Фарис начал неловко ерзать. Я заметила, что холодный и непроницаемый Харпер, оказывается, не так уж непроницаем.
– Я больше не ее шпион, – наконец произнес он. – Если бы я на нее шпионил, вас бы уже не было в живых, потому что вы вот-вот схватите Элиаса, а она приказала убить вас по-тихому, как только подберетесь к нему достаточно близко. И убить так, чтобы это выглядело как несчастный случай.
Фарис вынул меч.
– Ты грязный, вероломный…
Подняв руку, я остановила его и кивнула Авитасу, чтобы продолжал дальше.
Он вынул из кармана униформы тонкий конверт.
– Мортроза, – сообщил он. – Запрещенный в Империи яд. Лишь небеса знают, где Керис его раздобыла. Буквально самая малость – и тебя ждет медленная смерть. Немного больше – и сердце остановится сразу. Комендант собиралась объявить, что бремя, связанное с этим заданием, оказалось для вас непосильным.
– Думаешь, меня так просто убить?
– На самом деле, нет. – Свет факела отбросил тень на серебряное лицо Авитаса, и на секунду он мне кого-то напомнил, но кого именно – определить я не сумела. – Несколько недель я вычислял, как мне это сделать, чтобы никто ничего не заподозрил.
– И?
– Я решил, что этого делать не буду. Как только я принял такое решение, то стал отправлять ей ложную информацию о том, что мы делаем и куда направляемся.
– Почему ты изменил свое мнение? Ты ведь заранее знал, что это за задание.
Он убрал мортрозу.
– Я сам вызвался. Я сказал, что ей нужно иметь своего человека рядом с вами, если она хочет расправиться с вами без лишнего шума.