ероид опустился посреди улицы, между рядами сонно бормочущих у обочины гражданских транспортных морфов.
Десантники один за другим выпрыгнули из отсека на мостовую. Последним, как обычно, машину покинул биомеханик. Дактиль, предоставленный сам себе, неуклюже разбежался и взмыл в небо, взяв направление на запад – абы куда, лишь бы подальше от этого проклятого места, где его так напугали. Стоило ему миновать два квартала, как преследователи заметили его, но обстреливать не стали – по характеру полета было отчетливо видно, что морф движется в неуправляемом режиме. Они зажали его в двойные клещи, вынуждая снизиться и сесть на ближайшую крышу.
Разведчики бегом пересекли пустынную улицу и прижались к стене, под которой спали в ожидании хозяев частные транспортные биоморфы.
– Угоним ящерицу? – поинтересовался Фред.
– Нет, – мотнул головой Тихонов. – Движение в этом районе перекрыто, сразу привлечем внимание.
– И как тогда? – спросила Лара, поглаживая разевающего пасть бластера.
Вместо ответа Антон выдвинул лезвие ножа, шагнул к ближайшей сливной решетке на краю проезжей части и вспорол ее двумя движениями, проделав небольшой квадратный лаз.
– В самой захудалой колонии всегда хорошая большая канализация, – нравоучительно проговорил он, ловко проскальзывая в дыру. – Потому что эта дрянь растет сама, питаясь поступающими с поверхности отходами. Достаточно только закопать отрезок трубы со спинным мозгом в землю. Чем грязнее колония, тем мощнее и разветвленнее канализация…
– Снова по трубам? – поморщился Купер.
– Полезай давай, – подогнал его биотехник, нервно озираясь по сторонам из-за псевдохитиновых прутьев.
Через полминуты ничто возле здания не напоминало о высадке имперских разведчиков, и даже небольшой квадратный лаз, ведущий в разветвленную систему подземных коммуникаций, снова был задвинут вырезанным куском решетки. Патрульный дактиль, вывернув из переулка, стремительно промчался над улицей и, не обнаружив ничего подозрительного, снова взмыл над крышами. А еще через пару минут возле небоскреба резко притормозили две псевдомокрицы контрразведки, и в здание бросились вооруженные люди в черном.
Майор Блэк сидел в неудобном угловатом кресле, лишенном мягких деталей. Его руки были пристегнуты к подлокотникам небольшими вермоидами, сдавливавшими запястье гораздо сильнее, чем надо. Ноги негра также были перетянуты членистыми панцирными червями, а еще один вермоид опоясывал шею, готовый в случае малейшего сопротивления еще туже обвить горло арестованного и остановить ему дыхание. Кресло располагалось посреди небольшого пустого помещения. Напротив стоял стол для ведущего допрос офицера, но Блэк не мог его видеть – стол был отделен от кресла анизотропной переборкой, пропускающей свет только в одну сторону. Сидевший за столом глава арагонской контрразведки Кандавл Малфой задумчиво изучал задержанного. По правую руку от него сидели лейтенант-порученец Шемсу Снак, биомеханик, управлявший морфами, которыми был скован пленник, и врач – на тот случай, если допрашиваемого придется приводить в чувство.
– Крепкий орешек, – негромко проговорил Снак.
– Когда мне понадобится ваше мнение, вольный брат, я у вас спрошу, – равнодушно произнес руководитель службы безопасности, и офицер поспешно прикусил язык.
Малфой поднялся с кресла и неторопливо вышел из-за перегородки.
– Привет, – насмешливо сказал Блэк.
– Хороший день, хорошая встреча, – степенно согласился Малфой и остановился перед пленником. – Итак, стало быть, гражданин… Как вас там? Назовите свое имя, муяврия.
– Называйте меня Ноунейм, – отозвался Блэк, безмятежно глядя на него. – Для взаимного удобства. А муяврией была ваша бабушка.
– Как вам будет угодно, – любезно отозвался глава контрразведки. – Что ж, гражданин Ноунейм, начнем с формальностей. Вы прекрасно знаете, что нам нужно, но чтобы вы не тратили впустую наше общее время, изображая неведение, я не побрезгую это озвучить. В первую очередь нам необходима имеющаяся у вас информация о планах Империи, касающихся республики Арагона. В том числе ваши соображения, что именно имперские ученые думают по поводу нашего недавнего военного триумфа и его движущих механизмов. Во-вторых, изложите нам планы своей разведывательной группы. О них нетрудно догадаться, но мне любопытны детали.
– И что взамен? – с интересом спросил Блэк.
– Взамен? – поразился Малфой. – А меня еще убеждали, что имперцы – плохие торговцы, что они предпочитают все брать даром… Разумеется, дорогой Ноунейм, с моей стороны было бы глупо предлагать вам какую-либо сделку. Насколько я знаю, с убежденными имперцами, оболваненными тоталитарной ура-пропагандой, это не проходит. Странные люди, вы слишком часто предпочитаете смерть разумному сотрудничеству из-за каких-то напыщенных слов и понятий, представляющихся вам важными… Какое-то общенациональное стремление к смерти. – Он сделал паузу. – Поэтому никаких сделок мы с вами заключать не будем. Вы сами, добровольно, расскажете нам все, что знаете. А я со своей стороны обещаю, что тем самым вы избежите отвратительных и чудовищных пыток. Быстрая смерть, на мой взгляд, предпочтительнее невыразимых мучений.
– Какие же у меня гарантии, что вы не станете пытать меня, даже если я заговорю?
– Зачем же нам тратить свое драгоценное время на пустяки, если вы уже и так все расскажете? Садистов среди наших профессионалов-дознавателей нет. Вы в своей пропаганде постоянно делаете упор на том, что жители Обитаемых Секторов – невероятные лентяи, изначально неспособные к созидательному труду. Вынужден признать, в этом есть доля истины. Зачем пытать, если можно не утруждать себя, – вот как рассуждает настоящий арагонец.
– Впрочем, вы полагаете меня имперским разведчиком, – припомнил негр. – И не можете не знать, что тоталитаристы Метрополии коварно обучают будущих кадровых агентов находить удовольствие в самой страшной боли. Специальные психотерапевтические тренинги, ничего сложного. Может, я только и жду, когда вы начнете дробить мне кости? Весь в предвкушении.
– Ну, это легко проверить, гражданин Ноунейм.
– Проверяйте, – спокойно ответил майор. – Только не забывайте, что кадровые имперские разведчики способны в любой момент волевым усилием остановить себе сердце. Это на самый крайний случай, если станет совсем невыносимо. Так что смотрите не переусердствуйте с пытками.
– Мы можем поступить еще проще – скажем, запустить вам под череп личинку одного омерзительного насекомого, которая считает с вашего мозга все необходимые сведения, заодно доставив вам массу неприятных ощущений.
– Это уж совсем ничего вам не даст, – уверенно заявил Блэк. – И вы прекрасно это знаете. Считав зрительную информацию с клеток моего мозга, вы сможете получить, к примеру, порнофильм класса «экстра» с моим участием, но о планах группы и мыслях имперских ученых не поймете ровным счетом ничего. Заодно и мозг мне испортите настолько, что отвечать на вопросы я уже буду не в состоянии при всем желании.
Малфой задумался. С таким противником ему еще ни разу не приходилось иметь дело. Обычно задержанным, стоило приковать их к этому креслу, сразу можно было менять штаны. А тут… Если бы у этого чернокожего лысого громилы не были связаны ноги, он бы, без сомнения, вальяжно закинул одну на другую.
Впрочем, следовало признать, что имперские резиденты в этом кресле располагались не так уж часто. В основном в нем оказывались неумелые диверсанты ближайших соседей, таких же нищих, как Арагона, и торговцы-осведомители, вздумавшие работать на две стороны. Такие обычно раскалывались моментально, стоило только начать медленно и флегматично закручивать тиски, в которых были зажаты те или иные части тела допрашиваемого. Но этот громила, похоже, в самом деле крепкий орешек.
Блэк первым прервал затянувшуюся паузу, дав Малфою время парировать его предыдущую реплику и так и не дождавшись ответа:
– Сейчас вы, наверное, думаете о нейрохимических средствах подавления воли, под которыми было бы неплохо меня допросить. На всякий случай напомню, чтобы вы не тратили зря время, что имперские агенты способны успешно преодолевать воздействие большинства таких препаратов. – Он повел шеей, натертой кольчатым червем. – Знаете, Бамбу Семь, мне кажется, что допрос вы строите в корне неверно. Раз уж вы так и не представились, я буду называть вас Бамбу Семь, для взаимного удобства. Это словосочетание напоминает мне о розовых днях моего обучения в элитном колледже. Не знаю уж, в каких колледжах учились вы, Бамбу Семь, но я мог бы дать вам мастер-класс совершенно бесплатно…
– Довольно! – сквозь зубы процедил Малфой. – Говорить будешь, когда я разрешу!
– Я только начал, – нахально заявил Блэк. – Вы не учли некоторых обстоятельств, любезный Бамбу Семь. Во-первых, мне ваша обещанная легкая казнь никуда не уперлась. Я в любой момент могу устроить ее себе сам, и это, уж поверьте, не блеф. Так что пытать меня совершенно бесполезно. Второе проистекает из первого. Поскольку, как мы уже только что выяснили, у вас нет ровным счетом никаких рычагов воздействия на меня, вам не стращать меня надо, как ребенка, а разговаривать по-взрослому. Торговаться изо всех сил, смиренно склонять к сотрудничеству. Если, конечно, у вас, Бамбу Семь, есть что мне предложить… – Он захрипел, поскольку Кандавл шевельнул пальцами, и биомеханик, зафиксировав его жест, отдал червю команду сдавить горло допрашиваемого.
К своему великому сожалению, глава контрразведки не имел возможности видеть выражений лиц сидящих за полупрозрачной стеной арагонцев, но подозревал, что они бы его не порадовали. Проклятый имперец откровенно, со вкусом издевался над ним вместо того, чтобы униженно вымаливать пощаду. Впервые в жизни грозный Кандавл Малфой не знал, как ответить, чтобы не выглядеть идиотом.
Давление вермоида ослабло, когда врач зафиксировал опасное учащение пульса пленника, и Блэк криво усмехнулся.
– Я не исключаю, конечно, что разговор в таком ключе не входит в вашу компетенцию, любезный Бамбу, – прохрипел майор. – Все-таки ваш номер седьмой. Но тогда я бы хотел побеседовать с вашим начальством.