– Прямо тайны мадридского двора! – Лариса пыталась шутить, но испуг в глазах выдавал ее. – Что такого важного нельзя сказать при всех? Подполковник что-то…
– Лариса, – перебил я девушку, – подполковник ни при чем. Ну, почти ни при чем. Это наше дело. Наше с тобой.
– Миша, я…
– Подожди – дай мне сказать! Тебе надо уехать! Немедленно. Со Степаном. Он отвезет тебя в безопасное место. Оформит в программу защиты свидетелей.
Ее глаза широко раскрылись, и в них вспыхнуло отчаянное неверие и отрицание.
– Нет-нет-нет! – быстро заговорила она. – Ты не можешь меня вот так бросить! Я не хочу. Только не после того, что было!
– А что было? – Мой тон был сух, как пустынный песок. – Я спас тебе жизнь, а ты мне. Разок переспали. По всем параметрам равенство. Ничья, квиты.
– Вот, значит, как? – с горечью произнесла она. – По разу спасли жизнь, переспали, ничья – и разбежались? Так просто?
– Не просто… Ты сделала ошибку, приняв тот эпизод слишком серьезно. Нам обоим нужен был секс, чтобы избавиться от дикого напряжения и стресса. Так к нему и надо было относиться. Как к терапии. А ты…
– А я в тебя влюбилась…
Только не это! Только не надо этого слова на букву «л»! Оно под запретом давно – я его из своего лексикона выдрал с корнями! Зачем оно снова всплывает? Вот сейчас, когда мне надо снова стать машиной. Холодной, расчетливой, предельно эффективной. Вот зачем все портить?! Я боялся, что она заплачет, но лучше б заплакала: в сухих глазах ее застыла такая боль, которой я не ожидал, не смог выдержать и отвел взгляд.
– И очень зря. Я в этом плане мертвец, покойник. У меня внутри все давно сгорело, и пепел остыл! Когда-то я мог любить и любил. И всех потерял. Я – чума ходячая, ты это понимаешь?! Я несу смерть. Убивать у меня получается, а любить – нет. Такая вот узкая специализация… Пойми, это больше не твоя война. Тебе надо жить нормальной жизнью. Или хотя бы попытаться. А со мной нельзя – я в самое пекло полезу. Шансов выжить там будет… сама понимаешь.
– Понимаю. – Она пыталась изобразить циничную улыбку, но получалось плохо. Ее взгляд был просто убитым. – Избавиться от меня хочешь. Не доверяешь, да? Упомянул, что я тебе жизнь спасла, но опустил, что сдала Новым… Типа, чувства мои щадишь, да?! – понимая, что повышает голос почти до крика, она усилием воли взяла себя в руки. – Думаешь, я тебя еще раз предам? Что во мне еще что-то запрятано, да?
Это «да» в конце каждого вопроса звучало почти с надрывом, словно она этим коротким словом молила: «Опровергни! Скажи, что все не так!» Но все было так.
– Да, – тихо сказал я. – Мы будем ловить Сида. А ты – его троянский конь в нашей крепости. Я не могу охотиться на самую опасную тварь во всем мире и постоянно оглядываться на тебя. Я не знаю, что в тебе. Мои способности об этом молчат, хотя вколол я себе эту кровь именно для того, чтобы понять. Дорого бы я дал, чтобы избавить тебя от этого, но не могу. Однако очень надеюсь, что там, вдали от него и, главное, от меня, эта гадость в тебе, чем бы она ни была, никогда не сработает. А когда он умрет… ты сможешь жить спокойно… Только забудь обо мне.
– Почему? – тихо спросила она.
– Ты знаешь, что такое триггер?
– Условие?
– Да. Ключевое событие, место, время, объект, человек, обстоятельства, изначально заложенные в программу и влекущие за собой ее активацию. Один раз это уже сработало, когда я оказался уязвим, и появилась возможность добыть мою кровь.
– И ты думаешь, что на этом все не закончилось?
– Почти уверен. Сид коварен, как сам дьявол, и наверняка не остановился на одиночной ловушке. Мы не знаем, что он заложил в качестве триггера для повторной активации, и не знаем, что в этом случае будет запущено. Но с очень большой вероятностью это связано со мной. Я сувайвор, а у Сида пунктик на сувайворах. Он хочет использовать нас в своих целях… Хотя думаю, что уже надо говорить «меня», потому что я остался последний… Понимаешь, мы с тобой – как спички и порох. Пока мы рядом – в опасности оба.
В любой момент… – Я изобразил руками грандиозный взрыв. – А мне хочется, чтобы ты продолжала жить. И жить счастливо. Там, куда тебя увезет Степан, они тебя не найдут. Ни Сид, ни заговорщики. Потому что… их не будет. Я позабочусь. Ты мне веришь?
– Верю… – Выглядела Лариса так, словно за этот разговор постарела лет на десять. – Но почему же мне так больно?
– Это пройдет. Может, не завтра, но уж точно быстрее, чем ты думаешь. Ты молода. Можно даже сказать, юна…
– Если ты сейчас скажешь, что я еще найду того, кто составит мое счастье, получишь в глаз! – пообещала она.
Я пожал плечами.
– Ладно, не скажу. Не люблю говорить очевидные вещи… Так что, мы договорились?
– Я сделаю, как ты хочешь, – тихо сказала Лариса и отвернулась.
Сборы много времени не заняли. Фактически и Степан, и Лариса были только что с дороги. Как говорится, все свое с собой. Ехать решили на «Опеле» подполковника, справедливо рассудив, что нам вместительный «Хаммер» будет полезнее, а инструкции от Калашникова Гецко уже получил. Прощание получилось по-военному скупым – Степан просто обменялся со всеми рукопожатиями, хотя, думаю, знай он, что никогда больше не увидит своих товарищей, отнесся бы по-другому. Лариса, уходя, беспомощно оглянулась на меня. Я только кивнул – время слов кончилось. Все было уже сказано. Девушка обреченно отвернулась и вышла. Что ж, по крайней мере она будет жить в отличие от большинства присутствующих.
Когда со двора послышался шум отъезжающей машины, Калашников жестом пригласил нас в свой кабинет. Нам и впрямь было что обсудить, а времени терять не следовало – что-то мне было не по себе. Не пророчество пока, конечно, а просто предчувствие подкрадывающейся большой пакости.
– Ну что, Стрельцов, ваше условие выполнено. Полагаю, пришло время нам услышать остальное.
– Вам нужен Сид, не так ли?
– И заговорщики.
– Имена у вас есть. Сердитых и Носкевич. Остальные мертвы.
– В чем суть заговора?
Блин, отчего же мне так погано-то? Это что, тоже намек от моего нового таланта? Тогда уж больно неконкретно – просто с каждой минутой все больше хочется исчезнуть отсюда к чертовой матери, да хотя бы сквозь землю провалиться. Такое вот иррациональное чувство неопределенной тревоги на грани страха и даже паники было для меня чем-то новым. И от этого мне было хреново вдвойне… Ладно, обещал – значит расскажу. Только коротко – такое ощущение, что мыслью по древу растекаться некогда.
– Заговорщики изобрели способ создавать «лояльных» в массовом порядке. С помощью крови Измененных. И уже создали целую армию. Декларируют, что против порождений Зоны. Но я общался с одним из их боссов – ныне покойным полковником Нинко. Он пытался вербовать меня и утверждал, что нынешняя прогнившая власть не способна противостоять чужой угрозе. А их организация способна. Значит, власть надо менять.
Лица присутствующих почти не изменились, но по глазам я понял: информацию оценили по достоинству.
– Кто убил капитана Строганову? – спросил подполковник.
Я едва удержался, чтобы не поморщиться. Некогда тут мелочами заниматься: что-то очень плохое случится прямо вот-вот… Далась ему эта Строганова!
– Последний раз я видел ее в обществе Олега Катаева и Сида в августе в Коврове. Перед самой бомбардировкой. Больше не довелось встретиться ни с Олегом, ни с ней. Полагаю, оба мертвы, и Сид причастен.
– Где Сид?
– Если б я знал! К сожалению, он очень хорошо скрывается. Но есть два крючка, на которые его можно поймать. Это я и заговорщики. Их он хочет уничтожить, а меня использовать.
– Как использовать?
Ну, вот и подошли к той теме, на которую я бы предпочел не говорить… Тем более уже реально страшно, причем непонятно, откуда идет опасность, и от этого еще больше нервничаешь. Что-то внутри прямо вопит: «Беги отсюда!» Может, прислушаться? Только куда бежать? От кого или от чего? Пока не будет никакой конкретики, нет смысла даже дергаться. Побежишь в панике, и вполне может быть – как раз навстречу опасности. Нет уж, не мой профиль. Набегался я уже. Хватит. Теперь только в крайнем случае.
Однако на меня смотрели с нетерпением. Надо было что-то отвечать.
– Моя кровь, – медленно произнес я. – Она уникальна. В ней много всего намешано, но… Есть такой термин «сувайвор». Он означает того, кто прошел испытание самым первым Объектом – в Краснотайгинске – и выжил. Его кровь приобретает особые свойства, которые зачем-то очень нужны Сиду. Я даже предположить не могу зачем, но нужна – это точно. Новые пытались ее из меня выкачать, когда подоспели ваши ребята и спасли меня…
Карен аж рукой по колену хлопнул:
– Вот я знал, что не просто так ты ту колбу с кровью грохнул!
– Моя кровь – опасная штука не в тех руках. Что Сид, что заговорщики могут с ее помощью натворить такого… Лучше перестраховаться. Думаю…
Внезапный приступ тошноты не дал мне закончить. У меня внутри все сжалось. Аж живот заболел. Будто костлявая уже за спиной стоит и руку к нам протягивает. Да что ж такое?! Может, это связано с печатями смертников на оперативниках, и вот прямо сейчас произойдет то, что убьет их? Только их? А нас? Меня и подполковника? Почему же мой внутренний пророк ничего конкретного не говорит?!
И тут до меня наконец дошло. Дико захотелось ругаться самыми грязными матерными словами, которые я только знаю (а знания мои в этой области куда как велики). Это действительно был сигнал. Только не от моей пророческой способности, а от другой – глушительской. Недалеко был Измененный редкого вида (поэтому я сразу и не распознал сигнала) – слухач, «лояльный», шпион заговорщиков. Черт, черт, черт!!! И как это я так лоханулся?! Когда же этот гад появился? И сколько успел услышать? Подозреваю, достаточно, чтобы мы наскребли себе на холку огромные проблемы… Вроде бы, однако, поплохело мне после отъезда Степана и Ларисы. Надеюсь, хотя бы об этом заговорщикам неизвестно… Однако надо что-то предпринять, и срочно!