дерзкие нападения на загородные дома и самого начальника управления, и его заместителя подполковника Калашникова. Дом последнего сгорел, а сам он пропал без вести вместе с женой и дочерью. Других сведений о потерях в результате атак в Нижнем Новгороде пока не поступало.
Население чрезвычайно встревожено этим всплеском насилия, потерями в рядах силовиков и активизацией деятельности террористов. Есть ли у правительства возможность обуздать их, остается неясным. По сведениям источника, близкого к властным кругам, на ближайшем заседании администрации президента будет ставиться вопрос о введении в стране чрезвычайного положения…»
Я отвернулся от телевизора – главное я услышал, а дальнейшее меня уже не интересовало. Подозвал официантку, расплатился за кофе и сандвич, прихватил свой мотоциклетный шлем и вышел из кафе. Настроение мое было на редкость гадким. Кто-то сделал за меня мою работу, и я догадывался кто. Сид устранил последнего из предводителей «лояльных», и теперь у этой твари пропали все сдерживающие факторы. И то, каким образом это было проделано, меня очень беспокоило. Похоже, главный враг нарастил силу до невероятного уровня крутости. Где теперь он сам и как с ним справиться – вопрос вопросов, и решать его придется в самое ближайшее время. Пророческая сила по-прежнему не давала мне никаких указаний по поводу Сида, но я сильно подозревал, что в Москве его уже нет. Ему, как и мне, в столице делать нечего – война завершена. По крайней мере этот ее этап.
Я сел на мотоцикл и надел шлем. Куда ехать? Непонятно. Главное – прочь отсюда. В столице слишком много народу, камер и внимательных недружелюбных глаз. Пусть с предводителями «лояльных» и покончено, ориентировку на меня никто не отменял. И хотя я-нынешний внешне отличался от меня-вчерашнего благодаря гриму, вкладышам за щеки, усам и краске для волос, но все равно мне было здесь некомфортно.
Только хотел тронуться с места, как телефон тренькнул один, второй и третий раз. По-особенному так тренькнул – этот сигнал свидетельствовал о пришедшем сообщении… Двух сообщениях. Я открыл первое:
«Нашел Степана. Он в больнице. Лариса стала пьющей жизнь и напала на него. Его спасли двое Новых и забрали Ларису».
Я сжал зубы. Проклятье! Новые! Чертов Сид со своими чертовыми прихлебателями! Сначала сработала очередная «закладка», сделав Ларису Измененной, а теперь… Что, неужели у гада кончились его подлые сюрпризы и он решил прибегнуть к банальным и примитивным киднеппингу и шантажу? Да только ничего у него не выйдет! Теперь уже не выйдет – не на того напал!
В тот первый момент ярости от моего внимания как-то ускользнуло сочетание «Новые спасли», которое я до сих пор воспринимал не иначе как оксюморон. А стоило бы о нем задуматься, учитывая, что недавно именно благодаря наводке одной из Новых своевременное появление ребят Калашникова и впрямь спасло меня от упырей Сида, качавших мою кровь. Но эта мысль пришла уже потом, после второго сообщения, которое я, немного успокоившись, открыл:
«Это показалось мне странным, но у Степана есть для вас послание. Передаю аудиофайлом».
Ну, вот и шантаж. Дождались. Только Сид может засунуть себе свои угрозы… Я включил аудиофайл, предварительно надев проводную гарнитуру:
«Надеюсь, это послание достигнет ваших ушей, господин сувайвор. Как вы понимаете, Лариса Козырева у нас. Но дело не только в ней. Если вы хотите, чтобы она жила, а Паук – нет, срочно приезжайте в Санкт-Петербург! Поверьте, у нас найдутся общие интересы. Ждем вас на Новой Голландии».
Если бы это была бумажная записка, я бы ее скомкал. Со смартфоном такое не сделаешь, да и пригодится он еще. Но первое бешенство уже прошло, и я смог соображать относительно хладнокровно. «Не все Новые на одной стороне», так кажется, рассказывали мне парни Калашникова, передавая слова той, кто им помог? «Чтобы она жила, а Паук нет…» Не приходилось сомневаться, кого этот Новый, говорящий устами Степана, величает Пауком. Я очень хочу и того, и другого, уж будьте уверены! Второго в особенности. Кажется, только что стало ясно, куда мне ехать. Я ударил по педали газа, и мотоцикл рванул с места.
Интерлюдия 9. Паук
Владимир
Улица Муромская, зажатая между двумя довольно крутыми склонами, в этот ранний предрассветный час производила даже несколько зловещее впечатление, представляясь чем-то вроде дороги в ад. Пустая и мертвая, как и весь город Владимир, откуда Зона ушла уже больше двух месяцев назад, а люди так до сих пор и не вернулись, она вела в исторический центр, до которого было рукой подать.
Паук не спеша шел по ней на север от моста через Клязьму. Ему надо было о многом подумать, а мертвый город, единственным обитателем которого пока так и оставалась аура страха, подходил для этого как нельзя лучше. Паук поднял глаза на невидимый за склоном горы и деревьями парка Успенский собор, чья многовековая энергия была подчистую высосана Кочевницей… Да, когда-то именно с этого места начиналась история, приближающаяся сейчас к закономерному финалу.
Он шел здесь тогда, в августе, еще человек, не Посвященный, не осознавший себя сувайвор, направленный в этот город Пауком, чтобы стать носителем вируса Зоны и распространять его везде, независимо от Источников Сеятелей… Тогда не сработало, к сожалению. Возможно, повернись в те августовские дни события иначе, теперь Пауку не пришлось бы делать то, что он собирается…
Здесь неподалеку должен быть след энергии сувайвора по имени Олег Катаев, поскольку чуть дальше, за мостом, он принял свой первый бой в качестве паранорма, атакованный Пятнами. Да, след наверняка остался (в пустом городе подобные эманации не исчезают порой годами), и нужно его просто найти, дабы убедиться в том, что Паук уже знает и так: Посвященный предал его. Все-таки тогда, в Коврове, Паук сломал его не до конца. Опасался превратить сувайвора в безмозглое покорное создание, а ему нужен был сильный и самостоятельный помощник, на которого можно было бы свалить приличный пласт работы и доверять ответственные сложные миссии. Ну и не дожал… Его ошибка. Уже вторая в одном и том же сувайворе. Многовато, особенно учитывая, что со вторым дела шли еще хуже.
Но ничего, если сейчас все подтвердится, по крайней мере одну ошибку Паук исправит. Даже несмотря на то, что тогда придется что-то придумывать с пробуждением новых Источников или ждать, когда оно начнется само. Все лучше, чем иметь у себя в подчинении сильного и коварного врага…
Паук прошел под мостом на Большой Московской, и тело, в котором он в данный момент обитал, стало подавать признаки усталости. Мало того что женское, так еще и не шибко тренированное. Но когда он здесь все закончит, можно будет подключиться к Паутине в Петербурге и переместиться в кого-нибудь из солдат прямо там, ближе к центру событий. Правда, сам солдат после этого в свое тело никогда уже не вернется, однако Новые должны быть готовы в любой момент пожертвовать своей жизнью ради верховного адепта Сеятелей… Нет, лучше не в солдата, а в читающего. Их больше, и они на данный момент становятся уже менее ценными, чем боевые Измененные…
Да, теперь налево, в торговые ряды… После московского человеческого муравейника Паук откровенно наслаждался пустым городом. Ничего, придет время – и девяносто процентов земных городов станут такими, избавленными от биологической заразы – чрезмерно расплодившихся отживших.
Вот наконец и это место. Паук чувствовал его всей своей сущностью. Энергоэмоциональные миазмы голода Пятен уже рассеялись, а вот след сувайвора здесь, никуда не делся. Даже эманации простых отживших более стойкие, чем у боевых сущностей, создаваемых Источниками, не говоря уже о сувайворах – в некотором роде элите сходящей со сцены человеческой расы. Там, в Петропавловской крепости, Паук всего на мгновение ощутил эту эманацию, прежде чем сработала «закладка» и занятое им тело разнесло в пыль. Но теперь верховный адепт Сеятелей вызвал в себе это воспоминание, всплывшее мгновенно и с кристальной четкостью, несмотря на краткость ощущений…
Да! В своих предположениях Паук все же не ошибся. У этого владимирского следа и той эманации имелось нечто не просто общее – близкородственное. Разумеется, не один в один, но ведь и нынешний Посвященный существенно отличается от неопытного, несформировавшегося и тогда еще такого уязвимого сувайвора. Паук мог бы посетовать на неблагодарность «облагодетельствованного» отжившего, если бы для него самого было актуально такое понятие, как благодарность. Пока же он пребывал просто в состоянии холодной ярости. Такое не прощается никому, и Посвященный должен быть уничтожен, как бы ни жаль было его потенциала и вложенных в него энергетических ресурсов. Но не только и даже не столько в качестве кары за измену, сколько потому, что в своем нынешнем стратегически выгодном положении рядом с единственным пробужденным Источником предатель становится чрезвычайно опасным.
Замена. Посвященному нужна замена. Такого, какой он сейчас, его можно заменить, только имея кровь полностью «созревшего» сувайвора. Стрельцов. Нужен Стрельцов. Третья и финальная «закладка» в марионетке-Козыревой должна вот-вот сработать. Паук сконцентрировался и запустил поиск «маячка», вживленного в плоть этой отжившей. Она должна находиться рядом с сувайвором… Результаты поиска, вернее, полное их отсутствие повергли верховного адепта Сеятелей в замешательство: такого просто не могло быть! Кто-то заблокировал «маячок»? Нет, это бы воспринималось иначе. Тут же – пустота абсолютная, словно этой отжившей никогда и на свете не было.
Ярость Паука перешла на новый уровень резким скачком. Ведь он отвлекся всего на несколько часов с того момента, когда его атаковали «лояльные», до окончательного уничтожения лидеров заговора, а ситуация совершенно ушла из-под контроля! Как?! Почему?! Где сейчас Стрельцов? Паук мог судить об этом только с помощью логики. Новости сообщили о смерти полковника Сердитых – предпоследнего из предводителей «лояльных». Убрать его мог только Стрельцов, больше некому. Находится ли он сейчас где-то в районе Нижнего Новгорода? Ох, вряд ли! Этот сувайвор порой просто поражает своей мобильностью.